Фибий только что отчитал своего раба Главка за недостаточную заботу о его дорожной одежде, с которой так и не удалось вычистить грязь после вчерашнего дождя, и уже собирался сделать замечание хозяину фактории и здешнего варианта траттории, относительно вопиющей антисанитарии его заведения, как случилось нечто, что отвлекло всех. По тому, как напряглись люди, стало ясно, что происходит что-то необычное.
Во двор миссии неторопливо вошли четверо: двое мужчин, один из которых был совсем еще молоденький юноша, и двое женщин, похожих как сестры, только у одной волосы были острижены коротко, а у другой собраны на макушке и заплетены в косу.
Все они были вооружены, женщины — одеты по мужски. Люди из-под тишка провожали их настороженными и испуганными взглядами. Над миссией словно разом повисла тяжелая черная туча. Только двое пацанят продолжали спорить, и вот-вот готовы были кинуться в драку:
— Я дракон!
— Нет, я дракон!
— Не честно, ты в прошлый раз был драконом!
— Я сильнее тебя, значит, я дракон!
Проходя мимо, стриженая потрепала настойчивого мальчишку по волосам.
— Видел?! — торжествующе завопил тот, — Я дракон!
Люди немного расслабились. Как только драконы прошли, обоим досталось по хорошей затрещине… Почти — один из мальчиков сумел извернуться и уклониться.
Старший из драконов — молодой крепкий мужчина лет около тридцати, — опустился на корточки, так, что из этого положения легко было перейти в нападение. Его спутники расположились поодаль в свободных позах…
Более почтительного поклона хозяин не смог бы отвесить и консулу, и царям Азии, и восточному владыке Чакравартину…
— Славен будь, Сильнейший! — он склонился, словно переломившись в спине: на севере так не умеют…
Оказалось — не все.
После короткого обмена сообщениями на местном тягучем диалекте, выяснилось, что драконы идут дальше и желают продать дорогие шкуры и янтарь за звонкую монету.
Хозяин миссии не выглядел при этом счастливым, — драконы словно чуяли ложь и лучше было не пытаться их обмануть, — поэтому торг не занял и получаса.
Фибий наблюдал за всем этим с любопытством: о драконах он слышал, но вот видеть как-то не доводилось, — упускать такую возможность было просто преступлением!
Заметив, что драконы почти завершили свои дела, и хозяин с поклонами пытается всучить им всякую снедь, Фибий распорядился:
— Главк, поди и передай, что я приглашаю их побеседовать со мной, а за одно и утолить жажду.
— Вот еще, — фыркнул раб, он пятнадцать лет служил историку, и некоторая фамильярность ему прощалась, — Вы видно, совсем рехнулись от местной дикости!
Это ж драконы! А вы с этими головорезами беседовать собрались.
— Ступай! Иначе я отправлю тебя на первый же встреченный рынок и продам за медный денарий! — Фибий постарался вложить в свой тон как можно больше внушительности.
Главк пожал плечами, — подобные угрозы он слышал не впервые, и давно научился реагировать на них правильно, то есть никак. Но к драконам он все же подошел.
Старший дракон выгнув бровь оглядел склонившегося перед ним раба, и обратил на изнывающего от нетерпения философа заинтересованный взгляд.
Подойдя, он без церемоний опустился напротив Фибия, пригубил поспешно подставленное вино и скривился, потребовав себе пива. Фибий слегка усмехнулся — вино и впрямь было дрянным: вяжущим, кислым на столько, что едва на зубах не скрипело, сколько не разбавляй. Правда, пиво, скорее всего, было немногим лучше.
— Довольно странно встретить в этих краях знаменитого Фибия из Мессемии, — заметил дракон вместо приветствия и представления, но на безукоризненно правильном классическом языке.
Не известно как Фибий, а вот Главк аж рот раскрыл от потрясения.
— Наука включает в себя не только описание и анализ явлений, но и наблюдение, — сдержанно ответил Фибий, прилагая все усилия, что бы удержать любопытство в узде.
— Некоторые ваши коллеги другого мнения, — сказал дракон.
— Всем свойственно заблуждаться, — философ начинал получать удовольствие от случайной встречи. Разговор с одним из «тех самых» драконов, которые начали объявляться и на берегах Понта, да еще с таким, который способен посостязаться в риторике — настоящая удача!
— Значит, в данный момент явление, которое вы наблюдаете… — его загадочный собеседник не окончил фразы и улыбнулся.
— Вы против?
— Отнюдь!
Парень явно забавлялся, и если у Фибия проснулся охотничий азарт, то у Главка было отвратительное чувство, что с ними хотят сыграть какую-то скверную шутку.
Он осторожно рассматривал драконов: ни один из них не мог вызвать чего-то хотя бы отдаленно похожего на доверие. Одеты они были почти одинаково, добротно и просто, и никаких знаков клана или рода на себе не имели. И в выборе оружия явно руководствовались принципом «все свое ношу с собой». Самый младший, светловолосый светлоглазый жилистый парень лет семнадцати, удобно расположившийся на пороге, был явно из северян, а вот девчонки — не по-здешнему смуглые, черноволосые, черноглазые… и ухмылялись еще более зверски, напоминая двух гладких сытых пантер. Их вожак был самым интересным из всех — и самым опасным. И дело было даже не в рубцах, которые в изобилии покрывали открытые руки и уродовали правильные, вполне приятные черты — самым страшным в нем были глаза. Он действительно чем-то напоминал змею, удава, который только кажется сонным…
— Позволено ли мне будет узнать ваши имена, раз уж вам так хорошо известно мое?
— Я — Пепел, — благосклонно назвался дракон.
— Искра.
— Буря.
— Гром.
Каждый сам за себя представились и остальные.
— Какие интересные имена! — у Фибия был вид кота, обожравшегося сметаны до несварения желудка, — Я много слышал о таких как вы: сплетни уже не один раз обошли Понтийские берега…
— Это не удивительно, — спокойно согласился его собеседник, — Не только в Паннокии есть драконы.
— Да, называющие себя драконами встречаются не только здесь, — задумчиво протянул Фибий.
— Мы — драконы! — резко бросила Искра.
Хотя они и предоставили право вести разговор старшему, но внимательно за ним следили. Парень в шрамах с обожженным лицом, назвавшийся Пеплом, усмехнулся:
— Вы не верите в драконов?
— Я не верю ни в драконов, ни в ликантропов, ни в кинокефалов. Я слишком стар, что бы верить в сказки, и я еще не видел ничего, что бы нельзя было объяснить, — вернул усмешку философ.
Пепел, по-прежнему усмехаясь, вытянул вперед крепкую руку с очень длинными толстыми и остро отточенными ногтями.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
