— Мы успели? — спросила Лена.
Она остановилась.
Я заметил, как капля чиркнула по её лицу, оставила на щеке девчонки влажный след. Котова прикосновение дождинки словно и не почувствовала. Она не вздрогнула и даже не взмахнула ресницами — смотрела мне в глаза, дожидалась моего ответа.
— Успели, — сказал я. — Инга уже собирает вещи.
Я указал на Чижикового родственника и спросил:
— Ничего получше не нашли?
Покачал головой.
Лена вздохнула, пожала плечами. Она резко приблизила к моей голове лицо — будто для поцелуя. Я заглянул в глазища девчонки и прочёл бурлившие в её взгляде эмоции: смесь из испуга, растерянности и восторга.
Котова шумно вдохнула и шепнула мне на ухо:
— Серёжа, нам и этот мотоцикл не давали.
Она выдержала двухсекундную паузу и сообщила:
— Мы с Кириллом его угнали!
* * *
Шумная ватага первокурсников окружила мотоцикл. Студенты рассматривали ИЖ-56, будто невиданное раньше чудо инженерной мысли. Они заглядывали в фары мотоцикла, трогали рулевые ручки, поглаживали сидения, нажимали на рычаги. Я то и дело слышал их восторженные восклицания: «Парни, взгляните на это! Вот это да! Клёво!» Не видел бы причину всех этих восторгов — решил бы, что около летнего дома приземлился корабль пришельцев. Слышал в голосах «трудовиков» нотки восхищения и зависти. Не отставали от парней и девчонки. Они тоже разглядывали мотоцикл, перешептывались. И посматривали на моего младшего брата: с нескрываемым интересом, будто тот в одночасье превратился в популярного артиста или в знаменитого спортсмена.
Я отвёл Кирилла в сторону — тот послушно последовал за мной: шел с прямой спиной, кусал губы. От моего младшего брата пахло бензином. Я посмотрел Кириллу в глаза — тот не отвёл взгляда, но затаил дыхание.
— Рассказывай, — велел я.
Кир дёрнул плечом.
— Что рассказывать? — спросил он.
Указал на мотоцикл и сообщил:
— Вот, нашёл… его.
— Молодец, — сказал я.
Вздохнул и спросил:
— А машины не было?
Кирилл заскрежетал зубами. По его вискам скользнули капли (то ли дождинки, то ли пот). Они пробежались по уже начерченным на запылённой коже руслам. Кир нервно тряхнул руками.
— Да пьяные они там все! — заявил он. — Выходной у них! Отдыхают. А я… на машине не умею.
Кир виновато дёрнул плечом, указал на мотоцикл и сообщил:
— Увидел вот его… и вот.
Я усмехнулся. Наблюдал, как кружили рядом с Иж-56 взрослые на вид люди. Слышал, как студенты громко спорили о скоростных характеристиках мотоцикла. Замечал кокетливые взгляды девчонок… обращённые сейчас не на меня.
— А скорую помощь почему не вызвали? — спросил я. — Не нашли трезвых водителей, так отыскали бы телефон. На почте. Или в сельсовете.
Увидел, как Кир растерянно заморгал.
Я сказал:
— Понимаю, что выходной сегодня. Но объяснили бы людям нашу ситуацию. Пьяные или трезвые… но к телефону-то они бы вас наверняка пропустили.
Кирилл вскинул руку, прижал её к голове (к левому виску, где только-только выглянула из-под волос очередная капля). Он смотрел на меня, не дышал. Будто мои слова вогнали его в ступор.
— Вот я дура-а-ак, — выдохнул Кир.
Он покачал головой.
— Серый… — сказал он. — Я о скорой помощи даже не вспомнил. А ведь… ты прав: так можно было. Я и мимо сельсовета проходил. Вот же я дура-а-ак! И мужику тому по морде дал…
Кир закусил губу.
— Какому мужику? — спросил я.
Кирилл махнул рукой.
— Да ну его, — сказал мой брат, — этого гада. Мотоцикл он зажал!..
Кирилл развёл руками и заявил:
— Я ведь по-хорошему хотел! Разрешения у него спросил!
Он нахмурился.
— А он меня «ворюгой» обозвал, — сообщил Кир. — При Ленке! Представляешь?
Кирилл усмехнулся и добавил:
— Её он, кстати, назвал «соплюшкой». Ни за что.
Я отметил, что капли с неба падали всё чаще. Они постукивали по траве и по моим плечам. Над домом промчалась стая ворон — птицы ненадолго заглушили своим встревоженным карканьем голоса студентов.
— Ты молодец, малой, — сказал я. — Поступил, как настоящий мужчина. Горжусь тобой.
Похлопал младшего брата по плечу.
Заметил, что студенты один за другим направились под крышу. Первыми к дому зашагали девчонки. А вслед за ними поспешили и парни: рядом с мотоциклом задержались только Ковальчук и Межуев.
— С тем мужиком мы разберёмся, — пообещал я. — Чуть позже. Не думай о нём сейчас.
Махнул рукой и спросил:
— Скажи мне, лучше, малой: ты до третьей больницы Ингу довезёшь?
— Я⁈
Кирилл удивлённо приподнял брови. Я только сейчас заметил, что у него выгорела за время работы на баштане чёлка. Она стала совсем светлая, будто седая.
— Ну, а кто? — спросил я. — Артурчику я такое дело не доверю. Даже не проси.
Кирилл улыбнулся.
Мне почудилось, что он представил своего приятеля сидящим на мотоцикле. Я вспомнил, как в прошлом месяце Чижик уводил Артура Прохорова в придорожные кусты. Посмотрел брату в глаза.
— Серый, я думал… ты поедешь, — сказал Кирилл.
— Почему я?
Мой брат дёрнул плечом.
Я отметил, что сейчас он снова больше походил на неуверенного в себе подростка, а не на взрослого мужчину. Я больше не видел упрямства и уверенности в его взгляде.
— Ну… не знаю, — промямлил Кир.
— Сюда же ты доехал, — сказал я. — Доедешь и до города. Или не справишься?
Кирилл вновь закусил губу. Он посмотрел на споривших около мотоцикла Васю и Андрея. По его вискам скользнули блестящие капли.
Я заметил спешившую к нам Лену Котову — увидел её и Кир.
— Так справишься, или нет, малой? — повторил я.
Кирилл смотрел не на меня — на Лену. Распрямил спину, расправил плечи.
— Справлюсь, — твёрдо сказал он.
Тряхнул чёлкой.
— Ну, вот и замечательно, — сказал я.
Почувствовал, как о мою голову вновь разбилась большая капля.
Провёл рукой по уже влажным волосам и произнёс:
— Поедешь медленно. Не гони. Особенно здесь, по бездорожью.
Указал на заросли бурьяна, по которым всё чаще барабанил дождь.
— Не растряси девчонку, — попросил я. — Плюс минус полчаса в пути особого значения не имеют.
Ткнул в небо указательным пальцем.
— Главное: доберись до больницы без приключений, малой. Не геройствуй. Действуй спокойно и уверенно.
Я спросил:
— Ты меня понял, Кир?
Кирилл кивнул.
— Ну, вот и молодец, — сказал я. — Знаю, что ты не подведёшь.
К нам подошла Котова.
Она сообщила, что Инга к поездке готова.
* * *
Я не сразу усадил комсорга в боковой прицеп мотоцикла.
Потому что ждал, когда собёрётся в путь наш начальник.
Доцент поначалу отнекивался от поездки в город. Он заявлял, что не бросит группу: несёт за неё ответственность. Но я побеседовал с ним наедине — на пальцах объяснил ему, на что именно распространялась его ответственность. Сообщил нашему руководителю, что непосредственно он отвечает за жизнь и здоровье студентов. Сказал: под угрозой сейчас жизнь Рауде. Намекнул, что родители девчонки его «живьём в землю зароют», если он «из кожи вон» не выпрыгнет, чтобы спасти их ребёнка. Пресёк его попытку делегировать заботу об Инге другим студентам. И объяснил начальнику, почему сам не поеду с Рауде в больницу: отправлюсь в деревню и улажу проблему с мотоциклом.
Известие о том, что его подопечные угнали в деревне мотоцикл, едва не спровоцировало у доцента сердечный приступ. Поначалу он изобразил гнев. Но я пояснил, что крики его не спасут: пойдёт «прицепом», если на моего брата заведут уголовное дело. Я разжевал доценту нюансы его нынешнего положения — довёл руководителя едва ли не до заикания. Преподаватель дрожащей рукой натирал линзы очков и слушал возможные «расклады» — я не жалел красок. В итоге он согласился, что лучше меня проблему с мотоциклом не решит. И уже с иной точки зрения взглянул на сопровождение больной девочки до третьей городской больницы. Я удержался, не похлопал раскисшего доцента по плечу — выдержал субординацию.
