– Рила, добро пожаловать домой.
Она широко раскинула руки, и после секундного замешательства Террил рванулась в ее объятия.
В тот же момент ее обуял ужас. «Господи, что ты делаешь с моей мамой?» Кэтрин стала такой худенькой. Она почувствовала это, обняв мать: острые выпирающие ключицы, руки как спички – в чем только душа держится. Боль пронзила сердце Террил. Она отпустила мать и тяжело вздохнула.
– Как приятно видеть тебя, милая моя, – прошептала Кэтрин. – Надеюсь, ты не собираешься бросать учебу? Я надеюсь… что в этом году ты получишь степень.
– Я обязательно получу степень, – успокоила мать Террил. – Я у цели и не собираюсь от нее отказываться. Но те две недели, что я пробуду дома, мне не хочется думать об учебе.
Затянувшееся неловкое молчание нарушила Террил.
– Эта комната… очень изменилась.
– Мы сменили обстановку год назад, – негромко сказала Кэтрин. – Разве ты не видела, когда приезжала домой на Рождество?
– Нет, – голос Террил звучал спокойно, – Генри не нравится, когда я захожу в эту комнату… я вроде как становлюсь между вами.
После непродолжительного молчания Кэтрин заговорила, слегка нервничая:
– Нам надо поговорить, Рила. Многое изменится…
Но Террил перебила ее:
– Мама, почему мне никто не сказал, что ты больна?
Кэтрин вздохнула:
– Да я и сама не знала… еще три месяца назад, что что-то не так… – Она закрыла глаза и закончила фразу ровным голосом: – Надежды… нет.
– Все знали о твоей болезни, – взорвалась Террил, – а я – нет! А ведь я твоя дочь! Я имела право быть с тобой с того момента, как ты узнала об этом.
Кэтрин откинулась на подушку и слабым голосом произнесла:
– Поверь мне, Рила, ты не много потеряла. Я не хочу больше возвращаться в больницу.
Сердце Террил сжалось, и она снова опустилась на край кровати.
– Прости меня, мама.
Ей хотелось объяснить матери, что она сожалеет обо всем: в первую очередь о своем ужасном характере, о том, что никогда не была такой дочерью, которую Кэтрин хотелось бы иметь.
– Ничего. – Кэтрин почти прозрачными пальцами погладила дочь по щеке. – Ты – дома, ты со мной, и на этот раз все будет по-другому.
Наверху, в ее комнате, Террил встретили, словно старые друзья, знакомые с детства вещи. Она касалась их с любовью, как и каждый раз, возвращаясь, домой.
Сколько же ночей провела она в этой комнате, лежа в постели и прислушиваясь к ветру, завывавшему с пустоши, глядя на белый шар луны, сиявший за окном? Она вспомнила, как ей не спалось в ту ночь, когда ей исполнилось шесть лет. В день рождения Террил ее дядя впервые неуверенно переступил порог дома, где жили Люк, Кэтрин и дедушка.
Этот тихий спокойный дядюшка, единственный член семьи, который совершенно не обращал на нее никакого внимания, даже испугал ее. В тот день веселая и радостная, она вбежала в большую комнату со стаканом земляничного пунша в руках и плюхнулась прямо ему на колени, забрызгав его начищенные ботинки. Генри столкнул ее на пол и, глядя на нее, пробормотал:
– Ах ты, козявка.
Неприкрытая неприязнь в его глазах напугала девочку до смерти. Уже тогда она почувствовала, что дело здесь не в пролитой чашке земляничного пунша.
Террил вырвалась и убежала. В тот же вечер в этой комнате она пыталась объяснить свои неясные ощущения матери.
– Дорогая, я и слушать не хочу твои глупости, – рассмеялась та в ответ. – Твой дядя Генри настолько занят своей карьерой бухгалтера у себя в Ноксвилле, что ему просто не до детей. Вот и все.
Но Террил продолжала настороженно наблюдать за Генри во время его нечастых приездов. А когда ей было восемь лет, она поняла, что брат отца никогда не будет выставлять напоказ дурные стороны своего характера в их доме. К десяти годам она даже знала почему: он любил Кэтрин.
Потом все пошло вкривь и вкось. Дедушка умер от сердечного приступа, а отца придавило бревном, и Кэтрин превратилась в легкую добычу для Генри. Террил не могла найти способа уберечь мать от нового замужества.
Мать пыталась убедить ее:
– Пожалуйста, Рила, постарайся меня понять. Люк мертв. Дедушка Кэролл умер. Мы должны поддерживать лесопилку в рабочем состоянии. А Генри может это. Он делает все для тебя, родная. Настанет день, и лесопилка станет твоей. Ты – единственная наследница Люка.
– Да для тебя он делает это, мама, а не для меня! – не выдержав, разразилась криком Террил. – Пытается прибрать тебя к рукам! Спать с тобой.
Кэтрин аж задохнулась от негодования, побледнела, а потом залилась краской.
– Террил, что ты такое говоришь? Тебе только четырнадцать!
– Все, что я говорю, – правда. Ему нужна ты, – продолжала настаивать на своем Террил, – а меня он ненавидит так же, как и папу.
Террил увернулась от рук матери. Она уже была выше Кэтрин, длинноногая девочка с развевающейся гривой светло-русых волос.
– А тебе он нужен вовсе не из-за лесопилки. Тебе нравится с ним спать. Ненавижу вас обоих!
К тому времени, когда ей стукнуло шестнадцать, она проиграла эту битву и победил Генри. Он всегда был ровен по отношению к ней, а потому прав, а она, не зная, что делать, отвечала ему грубостью и неприкрытой враждой.
В этот вечер Кэтрин вышла к ужину, поддерживаемая Генри. Ела она очень мало, сидела на стуле, опираясь на подушку. Террил не хотелось находиться здесь, рядом с отчимом, с аппетитом, поедавшим жареного цыпленка и ореховый пирог, но она все-таки села за стол и еле высидела, пока Генри бубнил молитву. Кэтрин быстро устала, и Генри, хотя ужин еще не закончился, помог ей вернуться в спальню и снова лечь в постель. Он вернулся, нахмурившись, быстро завершил ужин и намеревался уйти, но Тэнди задержала его.
– Что сегодня произошло на лесопилке?
– Ничего особенного. Стэндфорд осматривал место преступления. Задавал вопросы.
Тэнди отхлебнула чай, аккуратно выжала в него дольку лимона и равнодушным голосом спросила:
– Задавал вопросы?..
– Да, – нетерпеливо прервал ее Генри. – Допрашивал Джубала Кейна. У него алиби.
Тэнди только презрительно фыркнула в ответ. Последовала долгая пауза. Террил посмотрела сначала на Тэнди, потом на раздраженного Генри и спросила:
– А кто такой Джубал Кейн? И что такого он сделал?
– Видишь, – стала укорять брата Тэнди, – девочка еще дня дома не провела, а уже спрашивает об этом парне.
– Я сомневаюсь, что Террил настолько невинна, что один только звук имени Кейна может ее опорочить.
Террил ненавидела его ехидный тон, но ничего, у нее в запасе было кое-что, что Генри хотел скрыть от Тэнди: их случайная встреча с Кейном.
– Ну, уж, если мне не причинила никакого вреда встреча с ним сегодня на лесопилке, то ничего не произойдет и от простого упоминания его имени здесь на кухне.
