Он находился от нее так близко, что видел крошечную жилку, бившуюся у нее на шее прямо там, где кончалась копна волос темно-медового цвета.
Может, она только казалась такой недосягаемо равнодушной?
– Что ты здесь делаешь? – резко спросила Тэнди.
Джубал посмотрел на женщину с молчаливым вызовом. Вопрос Тэнди оставался без ответа, пока Кэтрин, наконец, не произнесла с тихим удивлением:
– Он… один из людей… с лесопилки, Тэнди. Его прислал Генри.
– Меня и Бобо Хэкетта, – выдавил из себя Джубал и поспешил ретироваться из комнаты.
На лестнице он встретил Бобо, выходящего из мансарды.
– Следи за каждым шагом, – обратился он к напарнику. – Появилась старая ведьма.
– А, черт, только не это, – недовольно пробормотал Бобо. – Я думал, нам не придется встретиться с ней.
Когда они снова встретились на лестнице, Джубал направлялся вниз порожняком, а Бобо поднимался по ступенькам с новой партией груза.
– Ну, парень, тебе надо уматывать отсюда, – сказал он Джубалу.
– Почему?
– Только что пришел Кэролл, и старая грымза устроила ему скандал из-за того, что ты в доме.
– Что я собираюсь, по ее мнению, здесь делать? – в голосе Джубала звучали злость и отчаяние. – Ограбить ее или изнасиловать?
– Думаю, ты способен из-за женщин на все, – сострил Бобо.
Не говоря ни слова, Джубал спустился по лестнице и услышал пронзительный голос Тэнди.
– … я не могу тебе запретить держать этого каторжника на лесопилке, но зачем посылать его в дом? Я застала его с Террил…
Джубал прервал ее.
– Я ухожу, – грубо сказал он и направился к боковой двери.
Ему надо было пройти мимо девицы, которая стояла рядом с раковиной. Его неожиданный уход удивил ее.
Уже открыв дверь, Джубал снова почувствовал взгляд Террил на своей шее. На этот раз Джубал застал ее врасплох: она не успела отвести взгляда, и его прорвало.
– Смотри, – сказал он с яростью, рванув ворот рубашки. – Все прошло. Теперь угомонилась? Больше не будешь на меня пялиться?
– Не понимаю, о чем вы, – хрипло прошептала она, но лицо ее залил румянец, а потемневшие глаза стали еще больше.
– Неужели? – Его взгляд скользнул по ее лицу, задержавшись на губах, по шее, груди, и снова вернулся к губам. Они дрожали. Может быть, она боялась его, так же как и ее тетка. Какая-то темная сила охватила его, и он произнес полувопросительно, полуутверждающе: – А может, тебе еще что-нибудь показать?
Она аж задохнулась и покраснела, но теперь уже от ярости.
– Ты заслужил хорошей пощечины. Но я не собираюсь тратить время на какого-то невежу и грубияна…
Такой яростный всплеск эмоций был для него полной неожиданностью. Он ожидал холодного молчания, презрения, наконец. Он вдруг понял, что рассчитывал на ответную реакцию в духе Тесс.
– Я не невежа, – внезапно сказал он и покраснел.
– Да ну? Ты даже не знаешь, что такое саше, – спокойно заметила она, но не без скрытого торжества.
Он с трудом сглотнул слюну, не в состоянии вымолвить ни слова, и выскочил из дома.
На работу он решил больше не возвращаться. Прочь от этих людей, которые ни во что его не ставили и презирали только из-за его имени. Прочь от девушек с глазами, мерцающими, словно звезды, и с языками, словно жало скорпиона.
В воскресенье Террил вместе с Тэнди поднялась по ступенькам баптистской церкви и огляделась вокруг, радуясь, что вновь оказалась в этом большом здании, где она когда-то сидела рядом с родителями, слушая проповедь дедушки Террил, в честь которого и была названа.
Яркое солнечное утро, утренняя свежесть и звенящие голоса, слившиеся в хоре, – все это привело ее в умиротворенное состояние. В таком состоянии она находилась до полудня, когда они с Тэнди сидели у Кэтрин.
– Ты… ты видела кого-нибудь из знакомых в церкви? – вяло спросила она, слегка одурманенная сильнодействующими лекарствами.
– Нет. Ты заметила, Террил, что Тесс Джонсон отсиживается дома? Сдается мне, что она приходит лишь продемонстрировать своих новых дружков, – сухо заметила Тэнди. – Ты ведь ее знаешь, Террил?
– Столько лет не видела! – Она вспомнила девушку с шапкой блестящих черных волос, всегда прекрасно одетую и искусно накрашенную. Теперь Террил понимала, насколько нелепым было предположение, что Тесс Джонсон и Джубал Кейн могли быть вместе.
– А где… Генри? – забеспокоилась Кэтрин.
– Все еще на лесопилке… – успокоила ее Тэнди.
– Генри очень много работает… чтобы дела шли нормально… и это он делает для тебя… дорогая, – сказала Кэтрин.
Террил по-прежнему молчала.
– Он старается… для тебя, – добавила Кэтрин. Террил очень хотелось быть хорошей, сказать что-нибудь подбадривающее мать, но она не сдержалась:
– Так вот почему ты отдала ему лесопилку? Поэтому отцовское имя убрано с вывески?
На некоторое время в комнате воцарилось напряженное молчание. Потом со своего места у двери подала голос Тэнди:
– Я должна была сказать ей, Кэтрин.
Кэтрин заговорила, наконец, дрожащим голосом:
– Я… любила Люка. Да, Рила, я любила его… что бы ты там ни думала…
Она скорчилась в приступе жестокого кашля.
– Скорее дай лекарство… – резко обратилась Тэнди к застывшей с виноватым видом Террил.
Они, наконец, уложили Кэтрин, и теперь она лежала притихшая, с мокрым от слез лицом, и повторяла слабым голосом:
– Я вправду любила его… Ри… Рила.
Террил было тяжело говорить от охвативших ее угрызений совести, но, наконец, она выдавила из себя:
– Я знаю, мама. Все нормально.
Кэтрин уснула, а они все еще сидели около ее кровати, когда пришел Генри. Террил уступила ему место, не сказав ни слова. Она была уже у двери, когда услышала звук поцелуя и сонный голос матери:
– Это ты, Люк?
Генри отпрянул от жены, обернулся, глядя прямо на Террил и Тэнди. Лицо его побелело.
– Это все из-за лекарств, – виноватым тоном говорила Тэнди. – Ей было так плохо, и мне пришлось дать ей лекарств больше, чем обычно. Она даже не вспомнит этого завтра.
– А я вспомню, – скрипнул зубами Генри. Потом он оттолкнул свою сестру и вышел из комнаты. Чуть позже Террил услышала звук отъезжающей машины.
– Иди спать, – слабым голосом произнесла Тэнди. – Постарайся поспать. Возможно, нам придется вставать сегодня ночью из-за Кэтрин.
Террил никак не могла заснуть и лежала, уставившись в потолок. Она вдруг поняла всю сложность отношений между матерью и дядей, и впервые в ней шевельнулась жалость к Генри.
Рассвет еще не наступил, но Террил почувствовала, что не в силах больше откладывать. Она должна была увидеть Кэтрин прямо сейчас и попросить у матери прощения за все, что между ними было в эти годы.
