Так говорит нам история. Существует, однако, легенда, созданная грузинским народом, которая утверждает иное. Предание это рассказывает, что когда шах Аббас, повелитель Ирана, в начале XVII века вломился в Грузию и завладел всей Кахетией и большей частью Картли, тогда на помощь грузинскому царю, укрывшемуся с остатками разбитых войск на крепкой позиции около Мцхета, явилась русская подмога с берегов Днепра и Терека. Легенда приурочивает это событие ко времени царствования у нас Алексея Михайловича и придает стрелецкому воеводе и казацкому атаману такие характерные, чисто народные русские черты, которые переносят вас совершенно в иной мир, нежели Грузия, и заставляют верить в действительность того, что создано, быть может, только народной фантазией. Так, во время последний битвы, освободившей Грузию от нашествия иранского завоевателя, воевода обращается к стрельцам со словами: «Ребята! Ляжем костьми на месте и не положим бесславия на русское имя по заветному слову наших отцов: мертвые срама не имут». Атаман же говорит своему товариществу: «Утекать, братцы, некуда – сами видите. До Днепра далеко, да там же нет у нас ни жен, ни детей – плакать будет некому. Так уж коли не то, так сложим головы добрым порядком и не покажем бусурманам прорех и заплат на спинах казацких».
В словах русского воеводы характерен не один только склад чисто русского ума, в его уста легенда вкладывает и то «заветное слово отцов наших: мертвые срама не имут», которое занесено в русские летописи, но едва ли могло быть известно грузинам. Не дышат ли, с другой стороны, и слова казацкого атамана той чисто казацкой удалью и бездомностью, тем удивительным и характерным презрением к благам земным, которые так свойственны были казакам и здесь выражаются словами о «прорехах и заплатах на спинах казацких».
Легенда прибавляет, что воевода отошел на Терек с великой честью, казаки же пустили пики за плечо, затянули песню не то веселую, не то заунывную и отправились напрямик, без всяких дорог, «пошарпать» приморские области Персии.
Кто были этот воевода стрелецкий и атаман казацкий и откуда они приходили – предание не говорит. История, быть может, также никогда не узнает этого. Несомненно одно, что внутренняя, духовная связь между Москвой и Грузией не прекращалась и побуждала грузинский народ во дни его бедствий включать русскую помощь там, где ее в действительности, быть может, и не было. Тяготение Грузии к единоверной Москве – факт далеко не случайный. Ее совершившееся впоследствии присоединение к России и непосредственно связанная с ним борьба России с кавказскими горцами уже виднелись в туманной дали грядущих событий.
II. ПЕТРОВСКИЕ ПОХОДЫ
Император Петр с удивительной проницательностью угадывал все те задачи, которые предстояли России в будущем по ее географическому положению и по историческому прошлому. Прорубая окно в Европу, вводя в страну совершенно новые отношения к европейскому образованию, Петр предвидел и ту громадную роль, которую пришлось впоследствии играть великой империи на дальнем азиатском Востоке. Его политика в Средней Азии, стремившаяся к открытию новых торговых путей с богатой Индией, положила начало всем нашим последующим действиям в Азии. Кавказ представлял первую этапную станцию на этом великом пути развития русских интересов в азиатских странах, и Петру скоро представился повод обратить на него серьезное внимание.
Мы видели уже, что внутренние дела Московского царства надолго уничтожили влияние его на Кавказе, и только казацкие станицы удержались на Тереке и даже за Тереком. Но и им приходилось отстаивать свое существование постоянной упорной борьбой, в которой шансы не всегда бывали на их стороне. Так, в 1707 году, Терскому войску пришлось испытать страшный погром от кубанского хана Каиб-султана. С огромным скопищем он напал на казацкие городки и разорил их до основания; множество терцев при этом было убито, еще большее число захвачено в плен. Остатки войска, однако же, удержались на Тереке, а спустя пять лет сюда же, на левый берег реки, переведено было, уже по приказанию царя, все Гребенское войско, жившее на Сунже. Оно образовало на Тереке пять новых станиц, известных и до настоящего времени своим богатством и многолюдностью. Это были станицы Червленная, Щедринская, Новогладковская, Старогладковская и Курдюковская.
Поводом к этому переселению послужили следующие обстоятельства. Во время несчастного для нас прутского похода царь Петр Алексеевич приказал казанскому и астраханскому губернатору Петру Матвеевичу Апраксину идти на Кубань, чтобы, с одной стороны, развлечь этим движением турецкие силы, а с другой – наказать татарские племена, делавшие набеги на наше Поволжье. Апраксин в августе 1711 года дошел до Кубани и, разослав свои войска вверх и вниз по течению реки, в несколько дней исполнил возложенное на него поручение, донеся Петру, что он полонил, разорил и пожег все кубанские татарские жилища и забрал у них много богатства, добычи и полону.
На обратном пути домой Апраксин узнал, что двадцать татарских мурз со своими войсками, под общим начальством Чан-Араслана, идут из Саратовского и Пензенского уездов, где грабили и разоряли русские села. Апраксин отрядил против них калмыцкого хана, который отбил весь русский полон и нанес татарам такое поражение, что из трех тысяч всадников остались в живых только один мурза и два простых татарина. Страшное поражение татар подняло на ноги все Закубанье. Семь тысяч кубанцев и черкесов, под начальством Нурадин-султана, кинулись в погоню за Апраксиным и настигли его пятого сентября на реке Чаны. Закипела ужасная сеча, татары снова были разбиты. Калмыки преследовали их за Кубань и возвратились с несметными стадами – до полумиллиона голов. Петр приказал отдать им эту добычу за верную службу.
Во время этого похода губернатор Апраксин впервые узнал кабардинцев и гребенских казаков. Как те, так и другие с великой охотой ходили с ним на Кубань и сослужили ему добрую службу. Тут познакомился он также с положением дел в Кабарде и в крепости Терки. Тыл этой крепости, по низовьям Терека до моря, был достаточно прикрыт терскими казаками, но такого же прикрытия в противоположную сторону, по направлению к Кабарде, не было. Апраксин превосходно понял, что такое прикрытие могло бы образоваться из гребенских казаков, если бы это храброе войско, наверстывающее свою немноголюдность превосходными боевыми качествами, не сидело особняком в уединенном мысу между Тереком и Нижней Сунжой. Надо полагать, что придуманная Апраксиным мера не была противна и собственным видам гребенцев, потому что они беспрекословно приняли предложение его и в том же году переселились на Терек, где поставили в линию пять своих городков в том самом порядке, как они существуют доныне.
Таким образом, казанский и астраханский губернатор Петр Матвеевич Апраксин должен считаться первым основателем Терской кордонной линии, из которой и «развернулась потом от моря до моря Кавказская линия, прославленная столькими подвигами, проходящая сияющей полосой, как млечный небесный путь, через всю историю кавказской войны в текущем столетии». Так выражается историк Терского войска.
С заключением Прутского мира, когда Россия вынуждена была уступить Турции обратно Азов, этот ключ к Черному морю, Петр перенес свои любимые помыслы на каспийское побережье и решился предпринять исследование восточных берегов этого моря, откуда предположил искать торговый путь в Индию. Исполнителем этой могучей мысли был избран им князь Александр Бекович-Черкасский. В 1716 году Бекович отплыл из Астрахани и начал сосредоточивать сильный отряд близ самого устья Яика.
С Кавказа назначены были в этот поход конный пятисотенный полк гребенских и часть терских казаков, преимущественно из инородцев. Они прибыли в Гурьев-городок и здесь долго простояли в бездействии, так как князь Бекович ездил выбирать опорные пункты на Каспийском море и устраивал укрепления св. Петра, Александровское и Красновод-ское, поставленные им у мыса Тюп-Караган и у входа в Александровский и Балханский заливы, как на местах более удобных для сообщения с Астраханью.
Только утвердясь таким образом на восточном берегу Каспийского моря, русские войска вышли из Гурьева в июне 1717 года и двинулись по необъятным и неведомым среднеазиатским степям по направлению к Хивинскому царству. На дороге, у плотин, заграждавших течение Амударьи к каспийскому бассейну, требовалось остановиться, чтобы устроить городок и произвести некоторые сооружения, долженствовавшие возвратить древнему Оксусу славное некогда течение его к морю Хвалынскому. В народе жило предание, что среднеазиатские ханы отвратили это течение, носившее великие богатства, к пустынному морю Аральскому именно для того, чтобы не дать Руси пробраться в глубину неведомого мира азиатских пустынь.
