обкладывались толстыми досками, но теперь они опасно свисали сверху и торчали с боков. Ход упёрся в массивную большую дверь — деревянную, но всё еще на первый взгляд целую, хоть и всю в плесени, и державшуюся на огромных фигурных петлях и кованом засове.
Чтобы сдвинуть засов, пришлось долго бить по нему прихваченным с собой по случаю топориком. И вот он сдвинулся в сторону. Затаив, как говорится, дыхание, мальчишки потянули дверь на себя и она, хоть со стонами и скрежетом, но приоткрылась. Дальше тоже была кромешная тьма, дверь сдвинули сильнее, чтобы можно было пролезть вовнутрь. За дверью оказалось небольшое помещение с каменными стенами, полом и сводом из монастырского кирпича.
У противоположной стены лучи фонариков высветили следующую картину: ребята разглядели стол, за которым… неподвижно сидело два человека. У видавших виды детдомовцев все равно зашевелились волосы на голове, и они невольно попятились назад к двери. При этом оба сидящих за столом хозяина комнаты не пошевельнулись.
Павлик преодолел страх и подошел с трясущимся в руке фонариком ближе к незнакомцам. Те оказались одеты в истлевшее монашеское одеяние — рясы — на головах были клобуки (куколи по церковному). Самое ужасное оказалось то, что эти одеяние были надеты на … скелеты! — монахи умерли много лет назад. Похолодевшие от ужаса близнецы и Олечка подошли ближе. На столе, кроме подсвечника, кучки перьев и исписанного листка бумаги, ничего не было.
На листке же старинным «дореволюционным» письмом было написано следующее: «Лета 1919 от Р. Хр., 20-го дня августа мы, схимонах Зосима и инок Савватий, предаем себя в руки Господа нашего и повествуем о разорении монастыря антихристами, об убиении ими (большевиками) отца настоятеля и всей братии. Мы же, Зосима и Савватий, решили уберечь от осквернения и уничтожения главную святыню монастыря — икону образа Владимирской Пресвятой Богородицы, а также части церковной утвари и старинных грамот, которые мы смогли укрыть в сей келье. Антихристы шли за нами, но не смогли сломать входную дверь, а когда попытались ея взорвать, то рухнул весь притвор и завалил к нам все подходы с монастырского двора. Другая дверь — тайный выход в город — оказалась заперта снаружи, и мы оказались здесь замурованными, без пищи и воды. Силы наши на исходе. Прости нас, Господи, Отец наш небесный, за все прегрешения наши вольные и невольные. Аминь!».
Осмотревшись по сторонам, ребята разглядели помимо стола и монахов стоящие у стены два небольших сундука. Оба оказались не заперты, тогда один из братьев не утерпел и откинул тяжеленную крышку одного из них. Сверху, завернутая в какую-то тряпицу, лежала та самая, пропавшая 70 лет назад, икона-реликвия, а под ней, сверкая даже при тусклом свете фонариков, грудой были навалены чаши на подставках, подсвечники, разной формы и размера кресты с цепями, еще какие-то предметы непонятного назначения — многие со сверкающими каменьями.
Тряпица, в которую была завернута икона, оказалась каким-то балахоном с капюшоном из непонятного и ничем не украшенного материала — так, ветошь… Пашка взял её себе на память, её и еще один крест с камнями, наказав друзьям ничего больше не трогать. Во втором сундуке валялись россыпью бумажные свитки, несколько толстенных книг со сказочными картинками на обложках и даже пара непонятных деревянных дощечек с некими письменами. В общем, не золото, а так — полная никому не нужная муть. В этом сундуке брать было нечего, и пацаны отправились в обратный путь.
Если бы не здоровенный золотой крест в Пашкиных руках, то Витька-Крючок (который «на шухере») ни за что бы им не поверил, а так он чуть не свалился в черный люк. Павлик, хоть и был еще мал возрастом, но сообразил, что им это сокровище ничего, кроме беды не принесет в случае попыток его присвоить. Они просто долго не проживут. Поэтому он отправился с друзьями и с драгоценным крестом — нет, не в милицию или в райисполком (а то мало ли что…), а прямиком к настоятелю единственной на весь район действующей церкви отцу Никодиму. Тот всегда привечал детдомовских и своим наказывал не гонять их от церкви (хотя, что греха таить — среди этих ребят попадались ох, какие вороватые!).
Ну, а дальше уже отец Никодим «забил во все колокола» через свою епархию, епископ заявил властям о чудесном обретении святынь, и началась у Пашки и друзей совсем другая жизнь. Но недолго. Им даже выдали официальную награду от епархии и от государства, и получилась довольно приличная сумма. Но на дворе стояли те самые 90-е годы, и эта приличная сумма через полгода обратилась в прах. Только и осталась у Пашки на память та самая странная хламида, которую он таскал за собой весь детдом и даже после, когда был в армии и после армии. И как оказалось, не зря, а может, и на беду — но не обо всем сразу.
После тех событий разоренный 70 лет назад монастырь начали восстанавливать и передавать РПЦ. Все предприятия и учреждения на его территории были переведены и расселены кто куда. В том числе и детдом № 3 был расформирован, а воспитанники разбросаны по другим детдомам. Павел после 10-летки почти сразу по возрасту попал в армию, а после устроился на работу. Всё это время они были с Олечкой в одном детдоме, потом она ждала его из армии, ну, а после они поженились — тут уж никуда не денешься. И у них родился сын Павел-младший (так мама пожелала назвать), он же Пал Палыч, он же Павел II, в отличие от отца Павла I.
Витька-Крючок тоже не пропал, он со временем почти выпрямился, хотя продолжал числиться инвалидом, умудрился закончить университет (что в его положении было равносильно подвигу), а после пошел по научной части и метил уже в доктора исторических наук. Близнецы Колька-Толька так и остались неразлучниками и, как это часто у близнецов водится, женились тоже на сестрах, но на обычных, не близнецах, и даже жили на одной улице.
Прошло 25 лет. Наше время. Облава в супермаркете
Слухи о таинственных явлениях в супермаркете, тем временем, начали расползаться по городу. А все слухи, в конце концов, стекались в одну точку — в один обычный серый дом в центре города, но с барельефом Дзержинского на фасаде. Тот самый Дом, который обычные граждане предпочитают обходить стороной.
Начальник отдела «С» (отдел слухов) майор Пронин на очередном совещании лично, в инициативном порядке, то есть, без
