И сыт, и пьян – живее всех живых!
Когда одним мизинчиком в содоме,
То и хозяин – не хозяин в доме.
Спроси его, где денежки лежат?
Они зарыты в праздничную пиццу,
А пицца – выпекалась за границей
из ядовитых мидий и ежат.
Свиной порядок – вот закон содома.
Хозяин кровью не марает дома.
Чужой придёт – повсюду кровь и грязь.
Ему и день и ночь, а всё – кладбИще!
В пустых мозгах разбойный ветер свищет —
Рогатый ферт,
Свинец,
Погибель-князь.
Санкции
На радостях говяжьи туши
Растут в цене, ну, хоть убей!
Пророк Матвей торгует грушей,
На рынок тащит голубей.
Всё дорожает, друг-приятель,
И вздорожать ещё не прочь,
Но рад партийный обыватель
Производителю помочь.
То наш ответ с большим приветом
На европейский аусвайс.
И одобрительно с портрета
Крымнаш приветствует Чубайс.
Он наш, сознательнейший архи,
Такой простой, КАК ТЫ – точь-в-точь!
Он шёл геройски в олигархи,
Чтоб нашей Родине помочь!
Мы любим наших олигархов —
Патриотичных пареньков,
чья жизнь, друзья мои, не сахар,
В тисках финансовых оков.
А между тем, говяжьи туши
Критиковал в трудах Тацит.
Пророк Матвей торгует грушей,
Да и картошка – дефицит.
Дзен
Великий Будда определил: любое дело —
пустой избыток.
Жизнь – воробьиная песнь смертника
в Саду Пыток.
Мир создан из ничего, создан давно и зря.
Успевай рассмотреть себя,
пока не взошла заря.
Дзен – искусство познать себя,
пока не выгорел изнутри.
Не говори ничего, не говори.
Не нужны слова, мелодии —
только дождя шорох,
Только сердце – горючий порох,
Выжигающий изнутри.
Дзен – самозваная капля дождя,
выговаривающая
«умри!».
Зонг*
(Голос рабыни – 2015 или Атлантида – наш дом)
* «Зонг» или «Невольничий корабль» – картина Уильяма Тернера, на которой изображён терпящий крушение во время шторма невольничий корабль. Хозяева сбрасывают связанных рабов в океан, освобождая трюмы, чтобы спастись самим. Картина 17 века до сих пор остаётся символом цивилизации планеты Земля.
Меня влекло туда, где за стеклом
Вскрывался день, обременённый тайной,
Где всё цвело, взрывалось и текло,
Где Вера Странствий трогала чело,
И шторм гудел над миром не случайно.
Пришла пора меняться и менять,
Достать из-за картины новый ластик.
Пришла пора незнанье применять
И отменять бетон и стеклопластик.
Я погружаюсь, друг мой, в океан,
В глубины шторма, ветреные сонмы.
Сливаясь воедино Инь и Ян,
Меня рождают заново бездомной,
Свободной, одинокой, золотой.
И я плыву, пророчица Царь-рыба,
Одаренная Божьей немотой,
В подводном царстве
царственных Карибов.
Несёт меня Божественный поток —
Солёная, но бережная сила.
А кто-то скажет – видно, Бог жесток.
Но я об этом именно просила.
Там, на картине, пусто и светло —
В руке Архангел держит
тонкий ластик.
Душа пробила ломкое стекло
и позабыла жесть и стеклопластик.
Но одного понять мне не дано —
Зачем по кругу странствует планида,
И Атлантиды терпкое вино
На дне похоронила Артемида?
Я не спрошу намеренно, друг мой,
Зачем в песок и камень пали гунны,
Ведь я плыву туда, к себе домой,
Где под ногой мерцает
жемчуг лунный.
Эпоха Лейрус квинкестриатус
Человек в летаргическом сне
и не выйдет из комы.
Надвигается мир потепления,
мир насекомых.
Синий дождь на высоких ногах
через горы шагает —
День, неделю и месяц шагает, и два.
Наступает вода.
Наступает эпоха другая.
Что ж, готовься – тебе пригодится
твоя голова.
Мир изменится, друг мой,
до атомов и до ионов,
Динозавры проснутся
сквозь времени каменный треск.
И в новейшие крылья обрядится
род скорпионов —
Их фантомное облако
станет кошмаром небес.
***
Познакомьтесь —
Лейурус Квинкестреатус,
скорпион красавец, киллер,
Укус в миллион ядовитых промилле.
Невозвратный, безжалостно строгий —
Выточен точной копией бытия.
Членисторукий и членистоногий —
Киллер-красавец и судия.
Однажды Лейурус взлетит
над планетой!
Видишь,
как яростен жала мрак.
Киллер крылатый
страшнее любой кометы.
Что-то с планетою нашей не так.
Никому не рассказывай это
Семечко Времени однажды травинкой взошло,
Расцвело Васильком
поднебесного цвета.
В его колокольцах – Добро и Зло.
Умоляю тебя —
никому не рассказывай это!
В его колокольцах – Жизнь и Смерть,
Любовь, Ненависть, Бессмыслие, Мука.
Ничего в этой Жизни не нужно уметь,
Потому что Жизнь —
живородящая сука.
Просто родился, учился, жил,
Просто исчез – слово такое: «умер».
Душу выматывал и, всё-таки, сокрушил.
Вот и замолк твой щенячий старательный зуммер.
Вот и состарился Времени Василёк,
Отлетели его поднебесные колокольца.
Успокоился, упокоился,
в землю песчинкой лёг.
Кобра Смерти сомкнула
стальные узорные кольца.
Где он, твой синий волшебный
живой Василёк,
Любовь, Ненависть, Бессмыслие, Мука?
Только и всего – в землю сырую лёг.
Слышишь, вокруг тишина —
Ни ветерка!
Ни звука!
Биоробот
Каркас телесный – биоробот —
Танцует зомби-тарантеллу.
Жесток и беспощаден опыт
Души, вмещённой в кокон тела.
Она, пленённая от века
В тисках костей, в скафандре кожи,
Должна исправить человека.
Эксперимент бессмыслен, ложен!
Смирись, Господь, оставь гордыню —
Разъедини несовместимых:
Не помещается святыня
В пределах мнимых.
Я – потребитель!
Мы добрались до сладостных времён.
Я сам себе – стратег-наполеон.
Я сам себе – творец-домохозяин.
Я сам, один! Я – город и район!
Я солнцелик, велик и осязаем!
В окрестном мире – прах, песок и тлен,
И там никто пока не встал с колен.
И все они, конечно, не у дел.
Я сам – король
в алмазном королевстве.
Ну, может быть, я где-то перебдел,
зато на ужин
есть
сосиска в тесте!
Вот оно, счастье!
Жизнь – это вместе есть сыр,
Ты – Мышка, я – твой Батыр!
Имеющий уши да услышь —
Предскажу будущее, окажу честь.
Встретишь единомышленника, Мышь,
Станете вместе сыр есть.
И не будет лучше вас едоков,
И не будет Любови сильней-вкусней.
Все остальные – мир чудаков,
Не видят жизни, не знают о ней.
Жизнь – это вместе есть сыр.
Привет, моя Мышка!
Привет, Батыр!
Пить вредно или пленённые требухой
Мохнатые, пузатые, тигриные
Мелькают осы в тачках за окном.
Миазмами убойного зарина
Вписался в листопад запойный гном.
Сивушным перегаром переполнен,
Взлетел вонючим шариком в зенит.
Воздушные его кидают волны,
А он, не знамо чем – звенит, звенит.
Вот так и улетел в просторы неба,
Хотя – кому он нужен там бухой.
Была картинка зла и непотребна —
Таков итог пленённых требухой.
Коммерческая зона
Некоторым, мнящим себя великими
Сметая травы хилого газона,
Косец косит под внука всех чертей.
О, город – алетейя алетей,
Свободная коммерческая зона!
Здесь каждый отличиться норовит —
Товаром сделать даже пару строчек.
О, я – прозаик, царственный пиит!
Любой мои труды прочесть захочет.
Куда спешишь, пучинный таракашка,
Незнамокто, прелестник, червослов?
Не просто мелок – мелочен улов
И жалок, словно драная рубашка.
Гордыня, брат,
весьма прельстива лягва —
Фасад, фасад, реклама – бесов дар.
Испей-ка из копытца – «Злато-аква»,
Залей содомской жадности пожар!
Катунский Джон Леннон
Дебют в Катуни Бирюзовой
(О, эпохален сей дебют!)
Фанатам рОковых тусовок
Маэстро Леннона дают.
Прекрасен мрамор плащаницы,
Вполне естественен Христос.
Там диск виниловый струится,
Там жук ползёт, торгуют пиццей —
Культурный уровень подрос.
Уютно необыкновенно,
Но промах скульптор допустил —
Похож на Сноудена Леннон.
Похож, ну, просто нету сил!
Вот так на фоне горной пиццы
Христос и Сноуден навек
Смогли легко соединиться.
Лишь стоит чуть подсуетиться,
Всё может русский человек!
Бийск
То ливни бьют,
то жарит солнцебог.
Кержацкий град
лежит в торговой коме.
И каждый, кто до нитки не промок,
Люля-кебабом млеет на пароме.
По берегам ристалища осок,
Русалка завораживает лето.
И всякий обыватель, если б мог,
