— Что ж, отлично, раз штурм дело решенное, то давайте поговорим о деталях. — Гилберт неожиданно перешел на подчеркнуто деловой тон. — У вас есть осадные машины?
Следующие пару часов они обсуждали все подробности грядущей атаки. Эржебет не уставала поражаться своему раздражающему союзнику. Ей показалось, что Гилберт из тех, кто предпочитает действовать, а не разрабатывать стратегии, но он вдумчиво вникал в ее план по захвату замка. Да еще и внес много полезных предложений — было видно, что у него немалый военный опыт. И главное — он перестал язвить и больше не пытался уколоть Эржебет.
— Надо же, а ты, оказывается, можешь разговаривать нормально, — не удержалась от комментария она, даже не заметив, что опять перешла на «ты».
— Я много что могу. — Гилберт кривовато усмехнулся. — И, когда мы пойдем на приступ, ты сможешь убедиться в моих талантах воочию.
— Посмотрим, посмотрим, — хмыкнула Эржебет. — Пока ты только болтаешь да раздаешь обещания.
Но на самом деле она даже не сомневалась — он не просто сотрясает воздух…
Следующие два дня они вместе руководили подготовкой к штурму. И Эржебет с удивлением начала осознавать, что постепенно проникается симпатией к своему союзнику. Гилберт все еще оставался жуткой язвой, но перепалки с ним скорее вселили ее, бодрили, точно холодный свежий ветер — вроде бы и неприятно слегка, но ощущения все равно замечательные. Но главное: после их первого поединка Гилберт больше не позволял себе никаких острот по поводу пола Эржебет, которые всегда задевали ее за живое. Женщина в мире суровых мужчин, она приложила много сил, чтобы добиться признания и места под солнцем. И когда кто-нибудь начинал насмехаться над ней только потому, что у нее не болталось между ног заветного органа, она воспринимала это особо болезненно. А Гилберт после их первой стычки спокойно принял ее, как боевого товарища, равного себе. И достойного соперника…
Когда все приготовления были, наконец, завершены, они вместе стояли во главе выстроившегося для атаки войска и смотрели на свою цель. На стенах замка ощетинились стрелами лучники, висели щиты, на главной башне гордо развевался флаг барона, демонстрируя, что защитники не собирались сдаваться. Но все же, несмотря на их сопротивление, войскам осаждавших удалось за эти два дня засыпать ров перед крепостью землей и стволами деревьев, теперь к стенам можно было подкатить осадные башни и могли подобраться воины с лестницами.
Эржебет холодно улыбнулась: она не собиралась никого щадить. На ее великодушное предложение сдаться барон ответил отборной руганью и оскорблениями, что ж, значит, бунтовщики получат сполна.
— Славная будет битва, — обронил Гилберт.
Эржебет обернулась к нему — он подобрался, как волк перед прыжком на оленя. В этот момент она ясно увидела, насколько он красив. Особенной диковатой красотой прирожденного хищника. Сильные, мускулистые руки. Широкие плечи, которые только подчеркивает легкая кольчуга… Действительно, настоящий волк.
Гилберт заглянул Эржебет в глаза и задорно улыбнулся.
— Сегодня я собираюсь водрузить над главной башней этой груды камней флаг с черным крестом!
Эржебет фыркнула.
— Разбежался. Там будет развеваться венгерский стяг! Эй, трубите сигнал к наступлению!
Тут же раздался пронзительный клич рога, вскоре к нему присоединился еще один и еще, и вот уже воздух звенел от будоражащей кровь боевой песни.
С яростными криками войско ринулось на штурм. В воздухе засвистели стрелы, смертоносным дождем обрушились со стен на осаждавших. Но и они в долгу не остались. Эржебет сама тренировала свой отборный отряд лучников и по праву гордилась ими: стрелы летели единой черной волной. Ни одна бойница или амбразура, ни один пункт, в котором защитники замка хоть на минуту показывались наружу, не ускользнул от метких снарядов… Под непрерывным градом стрел осажденным трудно было противодействовать наступлению, и войска неумолимо приближались к крепости. Несколько огромных, словно явившиеся из легенд причудливые монстры, осадных башен медленно катили к стенам.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Эржебет и Гилберт во главе небольшого отряда отборных рыцарей бросились к одной из них, взобрались по лестнице на самую верхнюю площадку, где расположились стрелки, своим огнем защищавшие башню от попыток осажденных ей навредить. Эржебет тоже взялась за арбалет, вот уж в чем, в чем, а в меткости она не уступала никому. Зоркий глаз кочевницы мог на широких степных просторах различить затаившегося в траве зверька или разглядеть далеко-далеко в небесной выси, такой же бескрайней, как и равнина внизу, маленькую птицу. Руки уверенно сжимали оружие: никакой дрожи, никаких сомнений. Стрелы беспрерывно летели одна за одной, и всегда находили свою цель, уменьшая ряды защитников крепости.
«Скоро можно будет перекинуть мостик, и наши рыцари спокойно перейдут на стену без опасности получить стрелу в глаз…»
— Ладно, этот раунд за тобой, — раздосадовано буркнул Гилберт, отбрасывая свой арбалет. — Где ты только этому научилась?..
— В степях, откуда я родом, каждый сызмальства не покидает седла и не выпускает лук из рук. — Эржебет позволила себе немного порисоваться, упиваясь мыслью, что смогла все-таки в чем-то превзойти Гилберта. — Могу дать пару уроков. Если ты, конечно, хорошо попросишь…
Хитро прищурившись, она посмотрела на Гилберта, в ответ он ухмыльнулся, в глазах вспыхнул странный блеск. Вдруг он одним быстрым движением отодвинул в сторону деревянный щит, прикрывавший стрелков, и… прыгнул. Арбалетчики взволнованно заголосили.
— Господи Иисусе! — вскрикнул кто-то.
У Эржебет сердце ухнуло в пятки, она вмиг разучилась дышать. Мир вокруг замер, и Гилберт застыл над пропастью.
«Сейчас он упадет… Разобьется… О Боже, Боже! Идиот! Сумасшедший тевтонец!»
Но Гилберт перелетел через разделявшие осадную башню и стену пару метров, тяжело приземлился среди опешивших защитников крепости. Правда, изумлялись они недолго и через мгновение уже набросились на Гилберта со всех сторон. Его меч сверкнул в лучах солнца, и в этой вспышке Эржебет почудился дерзкий вызов. Ей так сильно захотелось последовать за Гилбертом в гущу битвы — прыгнуть, показать, что и она не боится рисковать… Но природная рассудительность удержала ее на месте.
«Он отвлек почти всех солдат барона на себя, это отличный шанс!» — воззвала к ней холодная расчетливость стратега.
— Перекидывайте мостик! — крикнула Эржебет собравшимся в башне рыцарям.
И, когда широкая доска коснулась края крепостной стены, она первой бросилась по ней.
Гилберта уже сильно потеснили, Эржебет поспешила ему на помощь, врубилась в толпу врагов.
— Молодцом, Лизхен! — Гилберт толкнул очередного нападавшего, и тот с воплем упал за зубцы крепостной стены.
— Чокнутый! — прошипела Эржебет, наотмашь ударила подвернувшегося под руку лучника и подскочила к Гилберту. Она бы отвесила ему хорошую затрещину, да враги мешали, все лезли и лезли со всех сторон.
— Полудурок! — выдохнула Эржебет, парируя очередной выпад. — Сложно было дождаться, пока на стену перекинут мостик?!
— А я не люблю ждать! — гаркнул Гилберт, обрушивая меч на шлем противника с такой силой, что тот прогнулся.
Они встали спина к спине, отражая яростные атаки наседавших со всех сторон врагов. Дружно взлетали отливающие голубизной клинки, кровавое ожерелье из рубиновых капель подарило замку страшную красоту… И в момент краткой передышки Эржебет с отстраненным изумлением поняла, что у них с Гилбертом получается двигаться удивительно слажено. Будто они всегда сражались бок о бок, а не встретились совсем недавно. Они понимали друг друга без слов, с полувзгляда.
«Сзади!»
«Осторожно!»
«Этого я возьму на себя».
«Отойди чуть влево!»
«Пригнись, у него арбалет!»
Они вместе пили хмельное вино битвы, вместе купались в угаре сражения. И, прикрывая друг другу спину, стали ближе. Возникло то особенное боевое братство, что бывает у двух воинов, сражающихся плечом к плечу…
