Гр. С.Александр Викторович, вы перевели также книгу Кирцнера «Конкуренция и предпринимательство». Известно, что концепции предпринимателя у Мизеса и у Кирцнера различаются. Не могли бы вы подробнее остановиться на этом?
А.К. Здесь уже речь идет непосредственно о праксиологии Мизеса. [Праксиология — наука о человеческой деятельности, является эпистемологическим основанием экономической теории, термин впервые использован французским экономистом Эспинасом в конце XIX в., подробнее см. в: «Человеческая деятельность», М., «Экономика», 2000 г., части I, II, в особенности стр. 4–7, 11–12, 32–39, 45–46, 145–146 — Гр. С.]. В книге «Конкуренция и предпринимательство» (1973) Кирцнер ввел новое понятие — чутьё, или бдительность к прибыльным возможностям, готовность ими воспользоваться, расторопность в принятии решений [все эти качества по-английски передаются одним словом — alertness, что дает основания для использования русского термина «алертность», который существует на русском языке, например, в психологии — Гр. С.]. Он назвал это сутью предпринимательства и напрямую связал свой подход с концепцией предпринимателя, как она дана у Мизеса.
Здесь возникает два вопроса: (1) нуждается ли теоретическая система во введении дополнительного понятия и (2) правильно ли определено место этого понятия.
В праксиологии есть три типа понятий:
Во-первых, априорные категории человеческой деятельности. Они присутствуют в любом мыслимом действии. Любое допущение об отсутствии рассматриваемой категории в действиях человека для человеческого разума представляется немыслимым и внутренне противоречивым. Мы не способны представить себе деятельность, не содержащую этих категорий. К таким категориям относятся, например, цель, средства, выбор, ценность, предпочтение, издержки, прибыль и убыток.
Во-вторых, это понятия, являющиеся отражением условий нашего мира и особенностей реального человека. Эти понятия предписываются объектом исследования. Разум человека может непротиворечиво представить мир, который был бы построен на противоположных принципах, но исследование дел в этом мире было бы бессмысленной умственной гимнастикой. (Нереальные допущения исследуются только в той мере, в какой это позволяет понять условия реального мира.). Например, отрицательная полезность труда не носит категориального и априорного характера. Мы можем непротиворечиво представить мир, в котором труд не становится причиной беспокойства, и мы можем обрисовать положение дел в таком мире. Но реальный мир обусловлен отрицательной полезностью труда. Для понимания того, что происходит в реальном мире, подходят только теоремы, основывающиеся на допущении, что труд является источником беспокойства. Для введения этих понятий ссылаются на опыт.
В-третьих, введение понятий третьей группы обосновывается их пригодностью для анализа тех или иных проблем. Например, главной особенностью теории денег Мизеса является деление денег на денежные сертификаты и фидуциарные средства (деньги, не имеющие обеспечения), отсутствующее в мейнстриме и приводящее его поэтому к ошибочным выводам.
Возвращаясь к предпринимательству. На самом деле у Мизеса слово «предприниматель» используется для обозначения для двух разных понятий. И он об этом недвусмысленно предупреждает. Первое связано с априорной и неустранимой особенностью человеческой деятельности — неопределенностью. Этот аспект человеческой деятельности не является специфическим свойством особой группы или класса людей; неопределенность присуща любой деятельности и обременяет любого действующего субъекта. Именно с неопределенностью связаны понятия прибыль и убыток. Любой человек действует в условиях неопределенности, а значит его деятельность приводит к получению прибыли или убытка. Таким образом, это понятие относится к общей теории человеческой деятельности. Второй феномен, который часто называется термином «предприниматель», относится ко второй группе понятий. Предпринимателями называют тех, кто стремится извлечь прибыль, приспосабливая производство к ожидаемым изменениям, кто оказался более инициативным, более рисковым и более наблюдательным, чем остальные. Это понятие каталлактическое, т. е. собственно экономическое. [Каталлактика — наука об обменах, ее предметом является анализ тех действий, которые предпринимаются на основе денежного расчета. Термин предложен в 30-х годах XIX века английским экономистом Уотли. Каталлактика включает в свой предмет ряд «внеэкономических» феноменов, но не исследует многие явления недобровольной природы, традиционно изучаемые экономистами, такие как налоги, тарифы, лицензирование и проч. Подробнее см. в: «Человеческая деятельность», М., 2000, стр. 7, 219–222, — Гр. С.]. Оно отсылает к исходному факту, являющемуся общей характеристикой человеческой природы, т. е. присутствует во всех рыночных сделках (но, заметьте, не во всех действиях). Мизес по этому поводу пишет:
«Известно, что разные люди реагируют на изменение условий с разной быстротой и по-разному. На рынке есть лидеры и те, кто лишь копирует поведение своих более проворных сограждан. Феномен лидерства так же реален на рынке, как и в других сферах человеческой активности».
Предпринимаетль-промоутер, как называет его Мизес, является движущей силой рынка. Без этого понятия невозможно построить теорию рыночного процесса.
Таким образом, очевидно, что Кирцнер отождествил свою концепцию не с тем понятием в системе Мизеса. В действительности он развивает концепцию предпринимателя-промоутера и, на мой взгляд, его идеи необходимы для экономической теории. В дальнейшем он дополнил свою концепцию понятием предпринимательского открытия и некоторыми другими деталями.
Любопытно, что некоторые разрабатываемые Кирцнером концепции нашли применение в психологических исследованиях личности предпринимателя. Традиционно, начиная с 1960-х годов личность предпринимателя исследовалась с точки зрения «мотива достижения» и «склонности к риску». Однако к концу 1980-х гг. эти исследования зашли в тупик. А в середине 1990-х гг. вновь возродились, только теперь центральной концепцией стала способность распознавать прибыльные возможности (opportunity recognition) с прямыми ссылками на Кирцнера.
Гр. С. Это не вопрос, а некое суждение, на которое я бы хотел получить ваш комментарий. «Человеческая деятельность» Мизеса, при большом объеме и теоретическом характере книги, имеет и явную прикладную направленность. Я бы даже резче сказал — это теоретическая книга, способная принести конкретную практическую пользу. Каждый параграф каждой главы имеет прямые выходы на действительность, на сегодняшние вопросы. Естественно, это качество книги предполагает, что читатель отнесется к ней вдумчиво. Кроме того, непременным условием является внимание, с которым нужно следить за мыслью автора. Глубина, которую мы привыкли связывать с энергичным и неряшливым бормотанием марксистов (а в последние 15 лет с вычурной стилистикой того направления, которое иронически называют «творчество современного философа и социолога Жана Белиберда»), у Мизеса облекается в очень ясные и краткие формулы. При этом ему удается получать выводы необычайной интеллектуальной силы.
А.К. Чем меня не перестает удивлять Мизес, так это способностью делать нетривиальные выводы. Ну, например. Принцип методологического дуализма. Принимается в качестве эпистемологического принципа научного исследования на основании того, что:
«рассудок и опыт демонстрируют нам две обособленные реальности: внешний мир физических, химических и физиологических явлений и внутренний мир мыслей, чувств, оценок и целеустремленных действий. И никакие мостики — насколько мы можем судить сегодня — не соединяют эти два мира. Одинаковые события ведут к разным человеческим реакциям. В то же время, разные внешние события иногда вызывают одинаковые человеческие реакции. На один и тот же стимул разные люди в одно и то же время и один и тот же человек в разные моменты времени реагируют по-разному. И мы не знаем почему».
Но Мизес на этом не останавливается. Эти его вроде бы академические эпистемологические рассуждения вдруг оборачиваются политическим выводом:
«Мы не знаем, как из столкновения человеческой индивидуальности, т. е. человека в том виде, как он сформирован наследственностью и пережитым опытом, и нового опыта возникают новые идеи и определяется поведение индивида. У нас даже нет предположений, как можно приобрести это знание. Более того, мы осознаем, что если бы такое знание было доступно человеку, и если, следовательно, формированием идей и тем самым волей можно было манипулировать так же, как инженер манипулирует машиной, то условия существования людей изменились бы коренным образом. Возникла бы непреодолимая пропасть между теми, кто манипулирует идеями и волей других людей, и теми, чьими идеями и волей манипулируют другие».
