Строгое круглое лицо с двойным подбородком сквозь линзы очков посмотрело на Максима:
– А где остальное?
Максим не сразу нашёлся ответить:
– Вообще-то, это всё.
– Он что, издевается? – ухмыльнулся угрюмым ребятам господин.
Директор отбросил на стол очки:
– Ты в своём уме, мальчишка?! Твой брат мне должен в сотню раз больше! Это даже не задаток!
– Рудольф Петрович, а если пересчитать? – осторожно предположил Максим, но был прерван ударом кулака о стол.
– Ты, что, мля, считаешь меня идиотом?‼ – вздулся мужчина. – Хренов наглец! Вздумал мне перечить‼ – корчился тот в ярости. – Твой брат торчит мне кучу бабла и бегает от меня, а я, представь себе, хочу вернуть своё‼
Максим оглянулся и увидел, как двое посыльных склонили головы. Он откашлялся и выдавил:
– Я уверен, с пониманием и терпением мы уладим это недоразумение.
– Понимание и терпение – для слабаков! – извергало слюни круглое лицо. – Твой брат, а теперь и ты, по уши в дерьме!
Максим сглотнул.
Директор притих, и его нескладное тело освободилось от кресла. Вытащив из стола белый комок, тот направился к фонтанчику. Лишь провожая взглядом круглолицего мужчину, Максим различил в террариуме неподвижно лежащего примерно метрового крокодила. Над зверем, ухваченный за хвост, теперь извивался похожий на хомяка белый грызун.
– Знаешь, что такое естественный отбор? – обратился директор. – Это закон, выдуманный самой природой, чтобы оставить лучших представителей своего царства. Лучших значит сильных. И в этом ей помогают хищники.
Круглолицый господин уронил хомяка в террариум и обернулся:
– Я и есть хищник! – И переключился обратно на питомца: – Порой мне жаль, что эволюция была не на стороне рептилий. Каким же красивым мог стать наш мир!
Максим не знал, что на это ответить.
Круглолицый оттряхнул руки:
– А сейчас я кое-что покажу, – резво направился тот из кабинета.
Максима ухватили за воротник куртки и повели за директором. Мысль противиться быстро улетучились. По лестнице его доволокли на первый этаж. В крайнем углу коридора за широкой дверью оказалось складское помещение, куда Максима и втолкнули.
Там, в тусклом свете ламп и запахе сырости, обнаружились небрежно наваленные сплошь бильярдные столы, старые компьютеры, офисная мебель и картонные коробки всяких размеров. В прямоугольном помещении, высотой в два этажа с воротами в торце, точно бы уместился небольшой автопарк. Максим вздрогнул: от его ног к противоположной кирпичной стене тянулся алый след – по нему подгоняли сзади.
Далее их встречали ещё двое в серых костюмах, как у Борова. Один, испещрённый морщинами, с седыми волосами стоял словно надзиратель; другой, молодой и лысый с наколкой свастики на шее, держал биту. А на бетонном полу возле лысого, свернувшись в клубок, в пропитанной кровью рубашке с бабочкой постанывал молодой человек. Тут Дохляк ожил: вырвав у бритоголового биту, начал сражаться с вымышленной толпой. Директор посмотрел на размахивающего битой сподручного:
– Антон, Жорик, что? опять укуренный?! – обратился круглолицый к Борову.
– Не», он те’рь на коксе.
– Это даже не наркотик! – с детской радостью управлялся Жорик с битой.
Директор строго посмотрел на бритоголового – тот незамедлительно вернул орудие себе.
– Этот крупье повадился воровать фишки, – дёрнул подбородком директор в направление лежачего. – Вот что бывает с теми, кто пытается у меня красть. Не вернуть вовремя долг, – блеснул тот глазами, – то же самое, что украсть.
Вид молодого человека в луже крови заставил оглядывался по сторонам в поисках выхода.
– Садись к нему, – каменным лицом велел директор.
Прикинувшись, что не понял, Максим вопросительно взглянул в ответ:
– Послушайте, я думаю…
От грубого толчка по ногам Максим завалился на колени. К нему невозмутимо приблизился тип со свастикой и занёс биту.
– Но я ведь ни при чём‼! – вырвалось само.
– Скажи это своему братцу.
– Я всего лишь принёс деньги‼ – не спуская с биты глаз, уговаривал главаря Максим с возникшей дрожью. – Войдите в моё положение‼
– Положение твоё – что ни на есть дрянное!
Максим набрался храбрости:
– Так не пойдёт! – попытался он подняться, но испытал стальной холод приставленного к лицу пистолета.
– Не дёргайся, малыш, – на расстоянии вытянутой руки смотрел на него лысый.
По плечу Максима уже ёрзала бита, которую вновь захватил тип с бородкой.
– Можно разок приложусь? – вожделенно просил разрешения Жорик-Дохляк.
Хоть Максима и сковал паралич, он решил держаться достойно, проговаривая отрывисто по словам:
– Я готов выслушать ваши требования.
Круглолицый озарился пренебрежительной личиной:
– Ты, похоже, не понял, что переговоры я не веду. Звони брату, пусть привозит деньги или забирает труп.
Максим судорожно вытянул из штанов телефон. Пальцы путались с кнопками. На другом конце провода тянулись одни гудки.
– Череп, набери ты, – предложил лысому директор. – Сдаётся мне, тебя он удостоит ответа.
Когда Максиму передали трубку, он узнал голос брата:
– Шурик, объясни им, что здесь какая-то ошибка, – трепетал Максим чужим голосом. – Они требуют каких-то остальных денег.
Директор выхватил телефон:
– Где то, что принадлежит мне?..
Всё бы стало на свои места, отмотай Максим час назад. Глядя в пол, он отказывался верить в происходящее.
– …Ты знаешь, что мне нужно!.. Меньше всего на свете я умею ждать! Твой брат наполовину покойник‼
Затряслись руки. Звенело в ушах. В самый раз бежать, да путались мысли.
– …Это твой последний срок! – рявкнул в трубку директор. – Я даю тебе неделю!.. Заткнись и слушай! Не вернёшь `моё – верну тело брата `я. Всё это время он будет моим залогом. Это всё, – прервал разговор круглолицый, чтоб предстать чёрствыми морщинами: – Обыскать и забрать лишнее!
Глава 5
Лиза изготовила третье оригами журавля и пристроила к остальным. Так им должно стать веселей. В голове вертелась мешанина слов: «тупая стриженая овца!» – одноклассников, «не надо впрягать меня в свои проблемы!» – мамы, «таких как ты всегда будут обижать», – Жени. Белые журавли плавали по изрисованной глади школьной парты и ничего не требовали, и не обижали. Кроме неё и журавликов, в аудитории за учительским столом сидела классный руководитель, а за партой напротив – отчим. Лиза слышала то наставления классной, то кокетливые шуточки отчима, то воображаемый шум прибоя.
– Надеюсь, вы поняли, что вашей дочери необходимо взяться за учёбу всерьёз, иначе проблем не избежать, – начальственно подытожила учительница. – С гуманитарными предметами у неё ещё ничего, а вот с точными, совсем беда.
Отчим обратился к Лизе с нотками ухмылки:
– Лизун, теперь мы с тобой будем заниматься уроками каждый вечер. – И вернулся, очевидно, к учителю: – Может, и сам чему выучусь!
Лиза, не глядя в их сторону, будто головой, покивала кистью руки. Ей было не до учёбы – она занималась бумажными птицами.
Глава 6
Максим коротал в заточении четвёртый день. На смену растерянности пришла пора для побега по разработанному плану…
На пятом этаже, как узнал, административно-бытового корпуса разместилось его новое пристанище в подсобке с уборочным инвентарём, которую запирала железная решётчатая дверь. Максим, томясь в клетке, оказался в центре бурлящей жизни китайских нелегалов. Азиаты занимали весь этаж, превращённый ими в общежитие. Всегда улыбчивые и весёлые китайцы в комплексе работали поварами, уборщиками, грузчиками, разнорабочими и теми, кем заблагорассудится их хозяевам. Максим не имел возможности наблюдать за их бытом, зато отлично слышал забавную речь и насквозь пропах экзотичной кухней, блюда которой единственно и приходилось кушать. Общаться получалось лишь с Ченом, кто за самое толковое владение русским значился местным бригадиром. Этот мужчина приносил еду и выгуливал вечером по этажу, когда общежитие закрывали снаружи. Максим выучил несколько фраз по-китайски и настоял на том, чтобы обучить кое-чему на русском приятеля Чена.
К вечеру, а иногда в обед, ради издевательств заглядывал тип с бородкой, непременно с бейсбольной битой. Дохляк открыто нюхал кокаин, а потом с неистовой рожей стучал по решётке двери, несвязными выкриками обещая угробить любого. В такие моменты незанятые азиаты прятались по своим норкам. Хоть Максим того старался не злить, спокойствие пуще воспламеняло гнев удальца. В первый приход Жорик-Дохляк настолько увлёкся, что колотил дверь до изнеможения, пока обессилено не упал. В тот раз его закинул на плечи и унёс Боров-Антон.
Сегодня Дохляк нагрянул утром. Тот облизывал биту, подло лыбясь:
– Братец-то твой тебя кинул. Плевать он на тебя хотел!
