– На ваше усмотрение, дорогой! – ответила Ев и тут понеслось. Стюардесса заулыбалась, провела себя по бедрам и произнесла:
– Сестры или подруги? Ой, какая разница! Хоть жены! Я тут… Может, желаете переспать? У нас с напарницей отличная комната для отдыха! Совершенно бесплатно.
– Спасибо, нет! – Дэн отвернулся, кусая губу, чтобы не захохотать. Эд прикрыл глаза рукой.
– Дорогая, слышишь, мы хотим! – крикнул кто-то с задних кресел. – И Я, и я! – Люси зажала рот рукой, понимая, что слова льются помимо ее воли.
– А у вас есть стюард? – пересилив смех, спросил Эд. – Мы предпочитаем мужчин.
На соседнем кресле засмеялись, Люси пошла дальше, под взглядами и улюлюканьем небольшого количества пассажиров, медленно, от бедра, задерживаясь у каждого кресла. Ее юбка резко упала к ногам. Девушка наклонилась, не додумавшись присесть, показав всем прозрачные стринги, вернее то, что съедало их сзади. Но белые чулочки были хороши, что и озвучил какой-то нескромный малый с последних мест. Его голос вывел девушку из транса, поняв, что случилось, она скрылась за ширмой. Юбка! Это была игра Вел. Жены Эдгара и старшей сестры Евгении. Она умела и больше, но передвигать предметы, снимать вещи, расплетать косы – одна из забав, какую девушка освоила, как только получила дар, после перерождения, которое они с сестрой прошли совсем недавно. Ее рыжие локоны просто сияли на серой обшивке кресла, а зелено-синие глаза, метнув на стюардессу быстрый взгляд, насытились бирюзой и спрятались за прикрытыми веками. Одна минута и ее настроение вернулось, даже усмешка пропала, словно девушка была не в курсе происходящего. Облизав слегка подчеркнутые гелем губы, отвернулась к сестре.
– Кудесницы! – братья повернулись к ним, – только начало полета. Что ждать дальше?
– Ой! А что случилось? – наивно глядя мужьям в глаза, спросили обе: – Мы что-то пропустили?
– Отличный, европейский стриптиз! – пояснил Эд, прекрасно зная, что это дело, «глаз» жены. – Вел, можно мне приземлиться на место?
– Приземлиться то можно, если ты знаешь, где оно!
– Мое место, только рядом с тобой! Пошутили и хватит. Пожалуйста! – Эд добавил твердости в голос, заранее поднявшись с места. Его, почти двухметровый рост, был ощутим в проходе между креслами, пришлось наклониться, чтобы увидеть лица сестер. Каштановые волосы взъерошены, гречишного цвета глаза сияли, Вел сразу поняла – это его развлекло, но держалась:
– А как же подружка? Она переживет?
– Гелио! Пожалуйста, после полета! Здесь десяток невинных людей. – Эд присел в проходе, умоляюще глядя на них. Из-за его плеча внимательно наблюдал Дэн, не так оптимистически, как брат, отнесшийся к их козням. Синие глаза Дэна потемнели, испепеляющее глядя на жену, светло-русые, пышные волосы, спадали на лицо, подчеркивая волнение.
– Дай нам немного поболтать, просто поговорить. Все будет спокойно. Мы всего лишь обсуждаем написание книги.
Эд кивнул, вернулся к брату.
– Ну, что? – спросил Дэн, – сюрпризы еще будут?
– Сказать с уверенностью не могу. Они же непредсказуемы! Пообещали скоро разбежаться.
– Я тут подумал, отец прав. Мы светимся направо и налево. Если НАШИ узнают, даже не представляю, что начнется.
– Давай дадим им немного времени, пусть поиграют. – Эдгар сжал плечо брата и оглянулся на девушек, те мирно беседовали. Вздохнул с облегчением и забрал у Дэниэля свой стаканчик кофе.
Глава 3
Пасмурный день, в серых тонах. Бледные облака, растянувшись низкой, прерывистой цепью, монотонно плыли гонимые ветром. Вокруг было все как всегда. Тот же сад, те же дорожки, все тоже имение. Только все это не дарило радости и спокойствия. Все было безжизненно и пусто. Виен стояла на пороге и боялась войти в свой любимый дом. Он, вдруг, стал чужим и холодным. Одиночество завывало внутри. Черные окна, потерявшие зеницы, распахнутые настежь двери, с силой хлопали от налетавшего ветра и откидывались назад, разевая бездонную пасть. Вилен охватил ужас и сердце запаниковало. Запустение подступало к ней ближе и ближе. Пересилила себя, сделала шаг и споткнулась. Затаив дыхание, боясь увидеть нечто невыносимо отвратительное, опустила голову, затем открыла глаза – ветер ворошил листья книги, беспощадно вырывая страницы. И тут она поняла, это не книга, это альбом с фотографиями. Фотографиями ее семьи!
Жестокий ветер вырывал одну карточку за другой и уносил прочь. Пыль и песок засыпали его. Подняв, бережно струсила и прижала к себе, как прижала бы больного ребенка. Снимки были повсюду, трепетали и молили о помощи. Не выпуская ношу из рук, бросилась собирать, хватая их на лету и вытаскивая из грязи.
Поздно! Природа сделала свое дело. Лиц не было, все покрылось пеленой, и медленно, одна за другой, фотографии желтели.
Слезы капали, скатывались на руки, которые сжимали засохшую, ноябрьскую листву.
Виен беззвучно кричала, упав на колени и запрокинув голову к небу, надрываясь, пытаясь выпустить вопль из груди, но даже стон застрял в ее заболевшей душе…
Бледные облака, цепью растянулись по небосклону, а на крыше ее дома, безжизненного и пустого, сражались две непонятные птицы. Огромные, как крупные мужчины. Черные и белые крылья сплелись, засыпая ее перьями, как холодным снегом…
Виен вскочила и оглянулась:
– Я заснула? Но как?! Стоп! – она посмотрела на часы, – Пятнадцать минут назад я провела детей. Как? Как можно так отключиться? Однако я же видела сон. Или это был не сон?… Это было послание! Спокойно Ви, спокойно. Ты должна понять, а не впадать в панику!
Вечерело, она посмотрела на спящее в спокойствии море. Жан, что-то серьезно решал с ИВ и охраной.
– Спокойная жизнь! Какая она? Жили с девочками одни – вечно в волнениях, заботах, поисках. Вышли замуж, и все трудности прошлой жизни, кажутся просто забавой. Как жить, как привыкнуть к новой жизни? – Виен вздохнула. – Тишина! Надолго ли?
Она обняла согнутые ноги, сплетя свои тонкие пальцы, положила на колени голову, не отворачиваясь от окна. Уже белела луна, но солнце еще алело вдалеке, добегая воды.
– Закат кровавый! Будет ветрено. Красиво…, очень даже, но я люблю рассвет. Когда пробиваются лучи, разгоняя серость, выстреливая лучик, за лучиком. Когда птицы сигналят подъем. – Облокотилась на подоконник и, спустив ноги на пол, поднялась. – Погулять, что ли?
К ней скользнула кошка, всунулась между рук, потерлась ушком, издала скупое «мяу».
За спиной вспыхнул свет и отразился в стекле окна.
– Птица – синица! – она услышала голос мужа: – Ты где?
– И с чего я вдруг птица?
– От любви! Сама же днями пела: «Я птица гордая!…» – Виен закончила про себя: «Я, КУРИЦА!», а он продолжал: – Вспомнил детство. – присев рядом с ней, взъерошив ежик ее темных волос, провел рукой по спине. Виен выпрямилась. – А что с глазами? Откуда такая грусть?
– С головы.
– За девочками скучаешь?
– И да, и нет! Вот ты закончишь их гулянья, будут сидеть дома, будут нам надоедать…
– Не надо все принимать в штыки. Я говорил не об этом. Ви! Посмотри на меня. Пойдем, прогуляемся? Как влюбленные.
– Почему как?
– Не придирайся к словам, ты прекрасно знаешь, о чем я говорю.
– Знаю! – став ногами на скамью, закрыла окно. Жан не упустил момента, обнял ее за коленки и медленно опустил на пол. Виен, своим миниатюрным ростом, едва доставала головой до его подбородка, отчего, приходилось запрокидывать голову, чтобы увидеть выражение глаз мужа. Сейчас они были полны любви и их темный цвет, напоминал свежезаваренное кофе. Лоб слегка наморщился, но тут же расправился, на лице появилась улыбка. Жан заметил, как покой наполнял ее. Еще мгновение и он снова утонул в ее синих, как майское небо глазах, таких бездонных. Руки уже обхватили ее острые, как у подростка, плечики, гладили их. Не сдержался, чмокнул в нос:
– А окно, зачем закрыла?
– Мне последнее время кажется, что тут ходят все кому не лень.
– Что? – переспросил Жан: – Кто ходит?
– Если бы я знала. Запахи чужие витают по дому. И вообще, сколько лет мы сюда приезжали, лично я думала, что дом пустует. Окна закрыты, свет никогда не горел. А теперь все нараспашку.
– Но ты же не можешь в замкнутом пространстве!
– Не могу! И с закрытыми окнами не могу, но сейчас мы уходим.
****
ОН появился ночью.
В открытое окно светила полная луна, прищурив глаз и улыбаясь. Жарко, совсем безветренно.
Виен проснулась, как от будильника. Выбралась из-под руки мужа, на цыпочках подошла к окну. Жан перевернулся на другой бок и продолжал спокойно спать.
Одинокий мужчина стоял на берегу, лунный свет, неестественно сконцентрировался на нем, добавляя сияния в его платиновые волосы. Строгая рубашка-плащ, длиною до пят, застегнута на одну пуговицу и не скрывает его мраморно – белое тело. Виен не видела его глаз, но знала, он смотрит на дом. Он смотрит на нее! Он видит ее за тонкой, не колышущейся гардиной. Любопытство охватило полностью – кто это? Что ему надо и почему у него нет мыслей в голове? Смотрела долго, как и он на нее. И даже когда он удалялся, не сдвинулась. Часы высвечивали – 3:45. Кто бы удивился, но не она. Всегда просыпалась с 3:20 до 3:45. Не раньше, не позже. Двадцать пять минут ночного раздумья, перерыва, перехода….
