С «Александром Павловичем» мы трудились азартно. Летать не летали, самолет, конечно, не ремонтировали, а очередь устанавливали и билеты продавали. В награду за это нам разрешали потрогать самолёт и, стоя по колено в воде (самолёт на поплавках взлетал с Москвы-реки), протирать некоторые его части. Подобное вознаграждение нас вполне удовлетворяло. Только «Александр Павлович» был не очень ловок: почти каждый раз при работе срывался с поплавка самолёта в воду и уходил домой обычно мокрым до нитки.
Однажды, посоветовавшись, юные друзья воздушного флота решили раздобыть выбывший из строя настоящий самолёт, чтобы разобрать его до последнего винтика и хорошенько рассмотреть. Ходоками выбрали меня и Гришина. Сколько потребовалось энергии для того, чтобы получить самолёт, трудно сказать! Много раз мы ходили к руководителям ОДВФ; нам отказывали, но мы приходили снова, пока не добились своего.
С драгоценной бумагой — разрешением на получение самолёта — мы поехали на Ходынку в Центральный авиационный парк-склад. На ломовую подводу взгромоздили полуразбитую машину. Всей группой, довольные и серьёзные, мы шли по середине улицы, рядом с подводой. Дело было зимой, в мороз, лошадь шла медленно, но никто из нас не ощущал холода. Мы были даже довольны таким медленным шествием — пусть все смотрят!
В школе, когда самолёт перетаскивали в гимнастический зал, поднялся большой переполох. Все школьники сбежались, и хотя самолёт был без крыльев, без хвоста (крылья и хвостовое оперение мы привезли вторым рейсом) и, конечно, без вооружения, все поглядывали на него с опаской. Осторожный и критически настроенный завхоз даже высказал опасение: «Как бы что-нибудь не взорвалось».
Мы чувствовали себя если не героями, то, во всяком случае, взирали на всех, особенно на девочек, свысока.
Долго разбирали, потом собирали самолёт, восстанавливали поломанные части. Лететь он, конечно, не мог, но эта работа принесла всем нам и мне, в частности, большую пользу. Первый раз и довольно основательно я познакомился с настоящей машиной.
В это время мы часто ездили на аэродром, вернее не на аэродром, а к его воротам, так как на самый аэродром нас не пускали — требовался пропуск. Стоя у забора, мы в щелочку с замиранием сердца следили за полетами самолётов, за жизнью на аэродромном поле, С восторгом, с каким-то подобострастием смотрел я на лётчиков в шлемах с очками, в кожаных тужурках. Мне казалось, что все они необыкновенные, особенные люди, герои.
Авиация стала для меня заветной мечтой, и к ней я стремился всеми своими мыслями.
Подмастерье в авиации
Несколько раз мне встречалась в газетах фамилия инженера-конструктора одного из отечественных самолётов Пороховщикова. Я решил обратиться к нему с просьбой помочь устроиться на работу в авиации.
Мне было семнадцать лет, я только что окончил среднюю школу и никаких знакомых в среде авиационных людей не имел.
Я разыскал Пороховщикова и, помню как сейчас, смущённый и робкий подошел к нему. Пороховщиков — высокий, стройный, в военной форме с ромбами. Человек он был занятой, времени у него было мало, а я не собирался быстро кончить разговор. Хотелось многое ему рассказать.
— Пойдёмте со мной на аэродром, по дороге и поговорим, — сказал Пороховщиков.
Я с радостью согласился. Ещё бы! Сколько раз, глядя в щёлочку забора, я мечтал побывать на аэродроме, посмотреть самолёты поближе!
Когда мы подошли к воротам аэродрома, часовой строго спросил меня:
— Куда?
— Это со мной, — ответил за меня Пороховщиков.
Часовой козырнул, и я важно прошел в заветные ворота.
Ангаров тогда почти не было, и самолёты стояли прямо в поле под открытым небом. На аэродроме находилось несколько трофейных аэропланов, отбитых у противника в боях во время гражданской войны. Сейчас эти самолеты произвели бы убогое и жалкое впечатление, но тогда я искренне восхищался ими.
Пороховщиков приехал на аэродром главным образом для того, чтобы посмотреть недавно прибывший новый французский самолёт «Кодрон». Особенно запомнилась мне исключительно гладкая, полированная, цвета слоновой кости обшивка крыльев и хвостового оперения. Но в целом самолёт производил странное впечатление: это было какое-то неуклюжее нагромождение большого количества различных частей.
Пороховщиков осмотрел «Кодрон» и направился к другой машине. Тут я вспомнил, что еще ничего не успел рассказать ему о себе, и, шагая рядом с ним, начал:
— Знаете, я всегда мечтал быть инженером. Два года назад я построил модель планёра…
Но в это время мы уже подошли к другому самолёту, и Пороховщиков стал разговаривать с лётчиком. Я стоял и ждал. Минут через десять разговор их окончился, мы пошли дальше, и я продолжал:
— Я работал в кружке авиамоделизма, меня это дело очень заинтересовало. Хочу быть авиационным инженером, конструктором, прошу вас…
Тут мы снова подошли к какому-то самолёту, и Пороховщиков начал осматривать его, кидая на ходу замечания механику.
Как только он отошёл от этой машины, я, улучив свободную минуту, уже торопливо заговорил:
— Сейчас бы я хотел поступить в авиационную школу, или, может быть, вы поможете устроиться механиком в авиационный отряд…
Пороховщиков рассеянно слушал, продолжая ходить от самолёта к самолёту.
Наконец, он кончил свои дела и ответил мне:
— Все хотят быть конструкторами. Это фантастическая идея. Не такое простое дело стать конструктором. Начинать надо не с этого.
А с чего начать, не сказал. И хотя я понимал, что Пороховщикову некогда возиться со мной, стало горько и обидно.
Пороховщиков направил меня к другому работнику, который должен был помочь. Делать нечего, я пошёл. Тот выслушал мою просьбу и сказал:
— Зайдите завтра.
На другой день он опять сказал: «Зайдите завтра». Я пришёл и не застал его. В следующий раз он не принял меня. Наконец, я понял, что здесь ничего добиться не смогу. А обращаться снова к Пороховщикову не хотелось.
Я начал искать других путей в авиацию.
Еще зимой 1923 года в газетах было объявлено, что в Крыму в ноябре состоятся первые планёрные состязания. Представление о планёре я имел и хотел принять участие в постройке первых советских планёров. Решил обратиться к организатору состязаний, известному тогда лётчику-конструктору Арцеулову.
Арцеулов встретил меня очень ласково. Внимательно и участливо выслушал и тут же предложил:
— Хотите, я вас устрою помощником к лётчику Анощенко? Он строит сейчас планёр собственной конструкции.
— Ну, конечно, хочу! — радостно ответил я.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
