Рядом с ним стояла мисочка с водой, на которой значилось: «Джо». Это уже кое о чем говорило. В лаборатории редко давали имя животному, с которым работали. Люди по-доброму относились к объектам экспериментов, но не позволяли себе привязываться к животным, которых предстояло убить. А Майкл дал этому существу имя и относился к нему как к любимому домашнему животному. Он что, чувствовал себя виноватым, занимаясь таким делом?
Тони вышла из сарая. Рядом с биозащитным фургоном остановилась полицейская патрульная машина. Тони ожидала ее появления. В соответствии с планом реагирования на критическую ситуацию, разработанным самой Тони, охрана «Кремля» позвонила в районное полицейское управление в Инверберне и сообщила о «красной» тревоге. И полиция приехала, чтобы выяснить, насколько реальна опасность.
Тони всю свою трудовую жизнь прослужила в полиции – она ушла оттуда два года назад. Большая часть службы прошла у нее удачно – она быстро получала повышения, выступала в средствах массовой информации как образец современного полицейского, и ей сулили стать первой в Шотландии женщиной – главным констеблем. Затем она сцепилась со своим боссом по жгучему вопросу – расизму в полиции. Он утверждал, что расизм в полиции не установлен. А Тони говорила, что офицеры, как правило, скрывают случаи проявления расизма, а значит, он существует. Об их разногласиях узнала газета; Тони не стала отказываться от своего убеждения и вынуждена была подать в отставку.
В то время она жила с Фрэнком Хэккеттом, тоже детективом. Они были вместе восемь лет, хотя в брак не вступали, а когда Тони попала в немилость, он ушел от нее. И она до сих пор это переживала.
Из патрульной машины вышли два молодых офицера – мужчина и женщина. Тони знала большинство местных полицейских своего поколения и некоторых постарше, которые помнили ее покойного отца, сержанта Антонио Галло, которого прозвали Испанцем Тони. Однако этих двух она не знала.
– Джонатан, – сказала она в микрофон, – прибыла полиция. Будь добр, закончи обеззараживание и поговори с ними, хорошо? Скажи, мы нашли подтверждение того, что из лаборатории произошла утечка вируса. Они вызовут Джима Кинкейда, и я введу его в курс дела, когда он приедет.
Суперинтендант Кинкейд занимался происшествиями в ХБРЯ – химической, биологической, радиологической и ядерной областях. Он вместе с Тони составлял план ее работы по биозащите. И они вдвоем сумеют осторожно, сдержанно отреагировать на случившееся.
Ко времени приезда Кинкейда Тони хотелось иметь для него всю информацию о Майкле Россе. Она вошла в дом. Майкл превратил вторую спальню в кабинет. На маленьком столике стояли три фотографии его матери в рамках: стройная девушка в туго обтягивающем свитере; счастливая мать с малышом на руках, похожим на Майкла; и шестидесятилетняя женщина с толстой черной с белыми пятнами кошкой на коленях.
Тони села за его письменный стол и, неуклюже двигая руками в резиновых перчатках по клавишам компьютера, прочитала его и-мейлы. Майкл заказал через «Амазон» книгу под названием «Этика животных». Он наводил также справки о курсах в университете по философии морали. Тони проверила его поиск в Интернете и обнаружила, что он недавно посещал сайты о правах животных. Майкла явно стала беспокоить нравственная сторона его работы. Но похоже, никто в «Оксенфорд медикал» не догадывался, что он несчастен.
Тони понимала его. Всякий раз, как она видела зайца или хомяка, лежащих в клетке, потому что ученые привили ему какую-то изучаемую ими болезнь, ей было жаль животных. А потом она вспоминала, как умирал отец. У него в пятьдесят с небольшим лет выявили опухоль мозга, и он умер, страдая от боли и ничего не понимая. Возможно, настанет день, когда такое, как у него, состояние будет излечимо благодаря исследованиям на мозге обезьян. Она считала исследования на животных печальной необходимостью.
Майкл держал свои бумаги в картонной коробке, где они были тщательно размечены: «Счета», «Гарантии», «Банковские документы», «Инструкции». В разделе «Членство» Тони обнаружила, что он записался в организацию под названием «Свободу животным». Картина прояснялась.
Работа увлекла Тони. Она была умелым детективом, и то, что ее выставили из полиции, оказалось для нее тяжелым ударом. Сейчас приятно было использовать старые навыки и почувствовать, что ее дар не пропал.
В одном из ящиков она нашла адресную книжку Майкла и его ежедневник. За последние две недели в ежедневнике не было записей. Она как раз открывала адресную книжку, когда в окне сверкнул голубой свет, и, посмотрев в окно, она увидела «вольво» с полицейскими огнями на крыше. Должно быть, приехал Джим Кинкейд.
Она вышла из помещения и попросила одного из сотрудников продезинфицировать ее. Затем сняла шлем, чтобы иметь возможность разговаривать с суперинтендантом. Однако на «вольво» приехал не Джим. Когда человек попал в полосу лунного света, Тони увидела, что это Фрэнк Хэккетт. Сердце у нее упало. Хотя он ушел от нее, Фрэнк держался всегда так, словно был пострадавшей стороной.
Она решила вести себя спокойно, дружелюбно и деловито.
Он вышел из машины и направился к ней.
– Пожалуйста, не заходи за ограждение – я выйду к тебе, – сказала Тони. И тут же поняла, что совершила бестактность. Он же полицейский, а она – гражданское лицо; по его представлениям, приказы должен отдавать он ей, а не наоборот. Насупленные брови указывали на то, что он почувствовал себя оскорбленным. Стараясь проявить дружелюбие, она спросила: – Как ты, Фрэнк?
– Что тут случилось?
– Похоже, наш лаборант подцепил вирус. Мы только что отправили его в изолятор. Теперь дезинфицируем его дом. А где Джим Кинкейд?
– Он в отпуске.
– Где именно? – Тони надеялась добраться до Джима и вытребовать его в связи со случившимся.
– В Португалии. У него с женой образовалось немного свободного времени.
«Жаль», – подумала Тони. Кинкейд был в курсе биоопасностей, а Фрэнк нет.
Словно прочтя ее мысли, Фрэнк сказал:
– Не волнуйся. – В руке он держал фотокопию какого-то толстого документа. – У меня тут ваш протокол. – Это был план действий, который Тони обговорила с Кинкейдом. Фрэнк явно читал его, пока ждал встречи с ней. – Моя первая обязанность – оградить территорию. – И он посмотрел вокруг.
Тони это уже сделала, но промолчала. Фрэнку надо было самоутвердиться.
– Вы двое! – крикнул он двум офицерам в форме, сидевшим в патрульной машине. – Поставьте машину на дороге у въезда и никого не пропускайте без моего ведома.
– Отличная идея, – сказала Тони, хотя в действительности это ничего не меняло.
– Затем мы должны обеспечить, чтобы никто не выходил отсюда. – Фрэнк явно действовал по протоколу.
Тони кивнула.
– А здесь никого и нет, кроме моей команды, и они все в биозащитных костюмах.
– Не нравится мне этот протокол: он возлагает на месте преступления ответственность на гражданских лиц.
– А почему ты считаешь, что это место преступления?
– Но украдены же образцы медикамента.
– Не отсюда.
Фрэнк пропустил это мимо ушей.
– Ну а как ваш человек подцепил вирус? Вы же все в лаборатории ходите в этих костюмах, верно?
– Это предстоит выяснить местному совету здравоохранения, – сказала Тони, уклоняясь от прямого ответа. – Нет смысла строить догадки.
– А когда ты сюда приехала, тут были какие-нибудь животные?
Тони медлила с ответом.
Фрэнку, который был хорошим детективом и мало что упускал, этого было достаточно.
– Значит, некое животное выбралось из лаборатории и заразило лаборанта, когда на нем не было костюма?
– Я не знаю, что произошло, и не хочу, чтобы ходили разные непроверенные теории. Можем мы на данный момент сконцентрироваться на том, чтобы обезопасить людей?
– Угу. Но ты же беспокоишься не за людей. Ты хочешь защитить компанию и твоего бесценного профессора Оксенфорда.
Тони удивилась, почему он сказал «бесценного», но прежде чем она успела на это отреагировать, в шлеме раздался гудок.
– Меня вызывают по телефону, – сказала она Фрэнку. – Извини.
Она вынула наушники из шлема и надела. Снова прозвучал гудок, затем шипение связи, и она услышала голос охранника, сидящего на коммутаторе в «Кремле»:
– Доктор Соломонс вызывает мисс Галло.
– Алло, – произнесла Тони.
Послышался голос доктора:
– Майкл умер, Тони.
Тони зажмурилась.
– Ох, Руфь, мне так жаль!
– Он умер бы, даже если бы мы добрались до него на сутки раньше. Я почти уверена, что у него была Мадоба-два.
– Мы сделали все, что могли, – прерывающимся от горя голосом сказала Тони.
– Есть идея, как это случилось?
Тони не хотела распространяться в присутствии Фрэнка.
– Его смущала жестокость к животным. И потом, я думаю, он был выбит из колеи смертью матери год назад.
