Рут Кеттеринг покраснела от злости.
– Это совершенно невозможно – он перешел все границы! – воскликнула женщина. – Он, он попросту отказывается слушать то, что я ему говорю.
В ее голосе слышались и недоумение, и гнев.
– Ну, меня-то он послушает, – мрачно заметил американец.
Рут продолжила:
– За последний месяц я его почти не видела. Он везде появляется с этой женщиной…
– С какой такой «этой женщиной»?
– С Мирей. Она танцовщица из «Парфенона». Слышал когда-нибудь о таком заведении?
Ван Олдин кивнул.
– На прошлой неделе я ездила в Леконбери. И переговорила с лордом Леконбери. Он был невероятно добр ко мне и полностью меня поддерживает. Он обещал серьезно поговорить с Дереком.
– Ах вот как! – произнес ван Олдин.
– Что ты хочешь сказать своим «ах вот как», папа?
– Именно то, о чем ты сама уже догадалась, Рути. Старина Леконбери уже почти вышел из игры. Конечно, он тебе симпатизирует, и, конечно, он пытается тебя успокоить – ведь его сын и наследник женат на наследнице одного из богатейших людей Америки, а это не фунт изюму. Он совсем не хочет, чтобы с вашим браком что-то произошло. Но он уже стоит одной ногой в могиле, и все это знают, поэтому все, что бы он ни сказал, на Дерека никакого впечатления не произведет.
– А ты можешь что-нибудь сделать, папа? – с мольбою в голосе спросила Рут после долгого молчания.
– Могу, – ответил миллионер. Помолчав в задумчивости несколько мгновений, он продолжил: – Я могу сделать несколько вещей, но только одна из них тебе действительно поможет. Вопрос только в том, хватит ли у тебя мужества, Рут.
Дочь уставилась на отца, и он кивнул ей утвердительно.
– Я имею в виду именно то, что ты сейчас услышишь. Сможешь ли ты признать перед всем светом, что сделала ошибку? Но это единственный способ выбраться из этой ямы. Забудь о своих потерях и начни все сначала.
– Ты имеешь в виду…
– Развод.
– Развод!..
Ван Олдин сухо улыбнулся.
– Ты так произнесла это слово, как будто никогда до сегодняшнего дня его не слышала. А ведь твои знакомые разводятся чуть ли не каждый день.
– Это я хорошо знаю, но…
Молодая женщина остановилась и прикусила губу. Ее отец понимающе кивнул.
– Я знаю тебя, Рут. Как и я, ты не можешь выпустить из рук то, что в них попало. Но я понял – и ты тоже должна это понять, – что иногда это единственный выход. Может быть, мне и удалось бы вернуть Дерека к тебе на какое-то время, но конец был бы в любом случае такой же. Рут, ты должна в итоге осознать, что он никчемный, гнилой человек. И запомни, я буду вечно ругать себя за то, что позволил тебе выйти за него замуж. Но в то время ты зациклилась на том, чтобы заполучить его, а он, казалось бы, всерьез решил начать новую жизнь. Да и кроме того, дорогая, я уже один раз воспрепятствовал тебе…
Произнося эти последние слова, ван Олдин отвел взгляд от дочери. Если бы он этого не сделал, то заметил бы, как кровь прилила к ее щекам.
– Да, один раз ты это уже сделал, – произнесла Рут напряженным голосом.
– А я слишком мягкосердечен, чтобы сделать такое во второй раз. Хотя не могу тебе передать, как мне хотелось это сделать. Последние несколько лет, Рут, ты живешь кошмарной жизнью.
– Ну, можно сказать и так, – согласилась женщина.
– Именно поэтому я и говорю тебе, что с этим пора покончить раз и навсегда! – Мужчина грохнул кулаком по столу. – У тебя все еще может быть тяга к этому прохвосту; так вот – забудь о нем. Факты – упрямая вещь. Надо признать, что Дерек женился на тебе из-за денег. И всё. Так избавься от него поскорее, Рут.
Она какое-то время смотрела в пол, а потом спросила, не поднимая головы:
– А что, если он не согласится?
Ван Олдин в изумлении уставился на дочь.
– Да его и спрашивать никто не будет.
Женщина покраснела и прикусила губу.
– Ну да, конечно нет. Просто я хотела сказать…
Она замолчала, и отец проницательно посмотрел на нее.
– Что ты хотела сказать?
– То, что… – она замолчала, тщательно подбирая слова, – что он может не согласиться на это без борьбы.
Миллионер зло вздернул подбородок.
– Ты хочешь сказать, что он будет сопротивляться? Ну и пусть! Но ты, девочка, ошибаешься. Сопротивляться он не будет. Любой адвокат, с которым он проконсультируется, расскажет ему, что у него нет никаких шансов.
– А ты не боишься, – Рут заколебалась, – ты не боишься, что из чистой ненависти ко мне он постарается, чтобы это прошло как можно ужасней?
Отец опять с удивлением уставился на дочь.
– Ты имеешь в виду судебные заседания? – Он покачал головой. – Очень маловероятно. Ведь в этом случае он должен располагать какой-то компрометирующей информацией.
Рут ничего не ответила, и ван Олдин бросил на нее еще один внимательный взгляд.
– Ну, давай, дочка, выскажись. Я же вижу, что тебя что-то беспокоит; так скажи, наконец, что?
– Ничего, совсем ничего.
Но голос женщины звучал малоубедительно.
– Ты боишься шума вокруг всего этого, да? Я угадал? Оставь это мне, детка. Я проверну все без сучка без задоринки, так, что никто об этом и не узнает.
– Ну, хорошо, папа. Если ты действительно считаешь, что другого выхода у меня нет…
– А ты ведь все еще любишь этого мерзавца, Рут. Правильно?
– Нет.
Казалось, что, произнося это слово, Рут ничуточки не колебалась. Ван Олдин выглядел полностью удовлетворенным. Он погладил дочь по плечу.
– Все будет в порядке, детка. Ни о чем не беспокойся. А теперь давай обо всем этом забудем. Я привез тебе подарок из Парижа.
– Мне? Что-нибудь очень хорошее?
– Надеюсь, что он тебе понравится, – улыбнулся миллионер.
Он достал из кармана сверток и передал его дочери. Та нетерпеливо развернула его и открыла футляр. С ее губ сорвалось долгое «о-о-о-о». Рут Кеттеринг всегда любила драгоценности.
– Папа, они просто… просто великолепны!
– Их даже сравнить не с чем, правда? – удовлетворенно заметил миллионер. – Ну как, понравились?
– Понравились? Папа, да им цены нет! Где тебе удалось их откопать?
Ван Олдин улыбнулся.
– А вот это мой секрет! Конечно, мне пришлось купить их в частном порядке – дело в том, что они довольно хорошо известны. Видишь вот этот большой камень в середине? Может быть, ты о нем уже слышала – это исторический камень, «Сердце пламени».
– «Сердце пламени», – повторила молодая женщина, вынув ожерелье из футляра и приложив его к груди.
Миллионер наблюдал за ней. На ум ему пришли имена женщин, которые носили эти камни раньше. Все их несчастья, измены и драмы. Как и за большинством знаменитых камней, за «Сердцем пламени» тянулся шлейф трагедий и насилий. Сейчас, когда рубин лежал в уверенной руке Рут, казалось, что он потерял весь свой заряд зла. Эта западная женщина, со своим спокойным и ровным отношением к жизни, казалось, самим своим существованием отрицала возможность любых трагедий и драм.
Рут вернула камни в футляр и, вскочив, крепко обняла отца за шею.
– Спасибо, спасибо тебе, папочка! Они просто великолепны. Ты всегда делаешь мне самые лучшие подарки на свете!
– Не за что, – ответил Руфус, погладив дочь по плечу. – Ведь ты – все, что у меня есть в этой жизни.
– Ты ведь останешься на обед, папа?
– Не думаю. Ты собиралась куда-то?
– Да, но я легко могу это пропустить. Все равно ничего интересного там не будет.
– Нет, нет, – проговорил американец. – Ничего не отменяй из-за меня. У меня и так скопилось много дел… Давай увидимся завтра, моя дорогая. Может быть, я позвоню тебе, и мы заедем к Гэлбрайтам?
Господа из адвокатской конторы «Гэлбрайт, Гэлбрайт, Катбертсон и Гэлбрайт» были лондонскими стряпчими ван Олдина.
– Очень хорошо, папа… – Женщина заколебалась. – Как ты считаешь, из-за всего этого мне не придется отменить поездку на Ривьеру в этом году?
– А когда ты туда собираешься?
– Четырнадцатого.
– Ну конечно, нет. Такие дела быстро не делаются. Кстати, Рут, на твоем месте я не стал бы брать эти рубины за границу. Оставь их здесь, в банке.
Миссис Кеттеринг кивнула.
– Мы же не хотим, чтобы тебя убили из-за этого «Сердца пламени», – шутливо сказал Руфус.
– И в то же время сам ты вез их просто в кармане, – возразила ему дочь, улыбаясь.
– Да…
Что-то в его голосе, какое-то легкое колебание, привлекло внимание его дочери.
– В чем дело, папа?
– Да так, ни в чем. Просто вспомнил об одном маленьком приключении в Париже.
– Приключении?
– Да, в ту ночь, когда я купил эти камни. – Он жестом указал на футляр.
– Так расскажи же мне.
– Да рассказывать, в общем-то, не о чем. Какие-то мелкие бандиты хотели взять меня в оборот, и мне пришлось стрелять. После этого они тут же испарились. Вот, собственно, и всё.
