Был выпущен прапорщиком в лейб-гвардии Московский полк. Перед декабристским восстанием дослужился до командира второй гренадёрской роты. Корнилов, как и многие офицеры гвардии, члены декабристских кружков, хотел видеть на престоле Константина. Однако его отречение вынудило Корнилова сделать всё, чтобы воспрепятствовать участию своих солдат в восстании. Доводы нового императора Николая Первого показались Корнилову убедительными. Тем не менее, Корнилов был арестован, однако вскоре выпущен и по высочайшему решению оставлен в полку. Участие в движении декабристов на карьере Корнилова не сказалось. В звании полковника он принимает участие в русско-турецкой войне, получает ранение под Варной, и в 1832 году уходит с военной службы для определения к статским делам. Возглавлял Киевскую, Вятскую и Тамбовскую губернии. Дослужился до тайного советника, сенатора. Умер в 1856 году, на два года пережив своего младшего брата Владимира, адмирала, героя Севастополя.
Александр Бакунин
1799–1862
Александр Бакунин происходил из семьи дворянских просветителей. Отец два года замещал Екатерину Дашкову на посту директора Российской Академии. Троюродный брат Александра, Михаил Александрович Бакунин – создатель теории анархизма. Братья встречались и хорошо знали друг друга.
Наставниками Лицея Бакунин характеризуется следующим образом:
«Бакунин Александр, 13-ти лет. Не без дарований и довольно добродушен, словоохотен, смешлив, пылок и жив, как живое серебро, оттого и неосмотрителен, нетерпелив, переменчив, чувствителен с гневом и упрямством, малейшая трудность его останавливает, которую он мог бы преодолеть терпеливостью, если бы имел её. Начинает более прилежать к учению. Примечая свои ошибки, он охотно исправляется. Нельзя сказать, чтобы нравственные его поступки были предосудительны, но они требуют прилежного наблюдения руководителей, пока благородные качества, которыми он старается украшать себя, сделаются собственными свойствами его сердца».
Воспитатели и педагоги в целом характеризуют его как благонравного, добродушного, смешливого и пылкого юношу.
Бакунин не принимал активного участия в лицейской жизни, не имел никакого прозвища, с Пушкиным близок не был. Поэт также нигде не вспоминал Бакунина. Зато Пушкин был влюблён в его сестру Екатерину, которая вместе с матерью всё лето проживала в Царском Селе.
По выпуску из Лицея Бакунин определён в Семёновский лейб-гвардии полк прапорщиком. В 1823 году вышел в отставку и продолжил службу по гражданской части. Возможно, что наряду с Дельвигом и Кюхельбекером он являлся членом масонской ложи. Сведения о его причастности к декабристам также противоречивы. Дослужился до тайного советника и сенатора. Бакунин долгое время состоял в должности тверского гражданского губернатора.
Екатерина Бакунина. Акварель Петра Соколова
Со своим лицейским выпуском почти не общался. Первое время его ещё можно было увидеть на лицейских годовщинах, но позже он совершенно отошёл от своих товарищей. Известен случай, когда он отказал в протекции Вольховскому, который искал места в системе государственных имуществ, когда Бакунин занимал в этом ведомстве влиятельное положение.
Бакунин имел отношение к подготовке крестьянской реформы 1861 года, к которой относился крайне отрицательно. В 1858 году выпустил книгу под заглавием: «Управление общее для всех губерний Российской империи, не состоящих на особых положениях».
Иван Малиновский
1796–1873
Лицеисты первого набора не были одногодками, в некоторых случаях они значительно отличались по возрасту. Самым старшим среди них был Иван Малиновский, сын первого директора Царскосельского лицея. Согласно правилу приёма в Лицей принимали мальчиков от одиннадцати до четырнадцати лет. Иван не соответствовал этому положению, и с разрешения министра, графа А. К. Разумовского, он был записан как тринадцатилетний.
Юношей он был добродушным и искренним, очень увлекающимся, задиристым и пылким. За что и получил лицейскую кличку «Казак». Ещё друзья называли его «Санчо Панса», за привычку афористично выражаться, что объяснялось знанием множества пословиц и поговорок, которые он применял ко всякому удобному случаю.
Первоначальное образование получил в Санкт-Петербургской губернской гимназии.
Педагоги отмечали его прилежание и внимательность, чему даже не мешала его нетерпеливость и весёлый нрав.
Лицеистов повседневно опекали надзиратели и воспитатели, фиксируя в журнал все свои наблюдения. Вот один из примеров такого наблюдения.
Запись от 31 марта 1813 г.: «Господа Малиновский, Пущин, Илличевский во время прогулки в саду поссорились с Пушкиным и под видом шутки толкали его и били по спине прутом. Сей их поступок доведён был до сведения директора, который, сделавши им строгое увещание, приказал оставить без ужина».
В лицейские годы Иван Малиновский потерял сначала мать, а затем и отца. Смерть своего директора тяжело переживали все лицеисты, как ни странно, но эта потеря сильно сблизила Малиновского и Пушкина, которые поклялись друг другу в вечной дружбе. Малиновского Пушкин вспоминал в свои последние минуты жизни, в ссылке поэт мечтал увидеться с ним, ему посвящал строки, пронизанные теплотой и дружеским участием:
«А ты, повеса из повес,На шалости рожденный,Удалый хват, головорез,Приятель задушевный…»
Малиновский не участвовал в лицейской литературной жизни, однако вёл свой дневник, в котором было немало интересных мыслей о литературе и литературном творчестве: «Надо иметь искусство описательной поэзии, словом, надо уметь всякую безделицу сделать занимательною».
В Лицее свои литературные способности, пожалуй, он употребил лишь раз, написав в альбом Е. А. Энгельгардту благодарственное стихотворение о «сладостных часах», проведённых в лицейских стенах.
После выпуска Иван Малиновский поступает в лейб-гвардии Финляндский полк прапорщиком. Но в 1825 году в чине полковника выходит в отставку и уезжает в своё имение в Харьковской губернии.
Малиновский оседает в деревне, но не забывает своих лицейских товарищей, переписывается с Вольховским, Корфом, Пущиным…
В 1837 году, когда Император Николай посещал Харьков, Малиновский просил его облегчить участь декабристов и царь обещал отпустить их на поселение, что вскоре и произошло.
Иван Малиновский был дважды женат. После смерти своей первой жены Малиновский женится на племяннице своего лицейского товарища Вольховского.
В конце жизни Малиновский обратился ко всем оставшимся в живых первым воспитанникам Лицея написать отчёт о том, как они своей жизнью исполнили лицейскую клятву: «трудиться не ради карьеры и чинов, а для пользы общей».
О своём лицейском товарище и соседе по имению, Вольховском, Малиновский оставил брошюру: «О жизни генерал-майора Вольховского». С Пушкиным после выпуска они так и не встречались.
Константин Данзас
1801–1870
Тяжеловесный и неповоротливый Данзас носил в Лицее необидную кличку «Медведь».
Как медведь он любил подремать и подумать о своём, укрывшись где-нибудь в укромном уголке парка. Когда его при этом беспокоили и задирали, Данзас взрывался, гневно отвечал обидчикам злобной отповедью или кулачной расправой. На одном из рисунков лицейского художника-хроникёра Илличевского изображена сцена охоты на Данзаса-медведя, когда четверо вооружённых лицеистов безуспешно атакуют рассвирепевшего «зверя». Корнилов с саблей, Броглио со шпагой, Мартынов с кинжалом и Комовский с ружьём. В Данзасе прекрасно уживалось, казалось бы, несовместимое: при всей своей грубости и вспыльчивости, Данзас был очень добродушным и надёжным товарищем. За это его любили.
Данзас обладал ещё одним замечательным качеством – у него был абсолютно каллиграфический почерк. Это обстоятельство или просто любовь к литературе и издательским делам подвигли Данзаса к выпуску школьного журнала «Лицейский мудрец». Ревниво относясь к своему детищу, Данзас требовал для журнала творений от сокурсников, и не получая ни стихов, ни прозы, заполнял его собственноручными сочинениями. Так увидела свет его статья «Осада Данцига», которая лицеистам отчего-то запомнилась особенно, и Данзас получил за неё свою вторую кличку – «Осада Данцига».
Выдержал вступительный экзамен Данзас весьма успешно, но после, благодаря природной лени и вялости, попал в группу слабо успевающих учеников.
Не отличался Данзас прилежанием и примерным поведением.
Данзас входил вместе с Броглио в группу так называемых «отчаянных». Так охарактеризовал их надзиратель Лицея Мартын Пилецкий. В Лицее были запрещены телесные наказания, но изобретательными воспитателями были найдены иные. Данзаса, к примеру, одевали на сутки в старый детский сюртук, в котором он некогда прибыл в Лицей. Сюртук был до того узок, беден и дурно сшит, что вызвал смех и производил необходимое воспитательное действие. Не чурались гувернёры усаживать Данзаса и за позорный чёрный стол. Нарушители, которыми чаще всего оказывались Броглио и Данзас, даже привыкли к этому чёрному столу, так, что Данзас как-то имел дерзость заявить, что за ним ему гораздо удобнее.
