_Current music: Ben Webster "That's All"_
Он не любил возвращаться домой один. Он боялся темноты и одиночества. Но так случилось, что он был одинок и всегда брёл в темноте наощупь. Не самая весёлая фишка…
Пепел поднялся по заплёванной лестнице, прислонил кофр с гитарой к ободранной стене и сунул ключ в замочную скважину. День прошёл в запарках и суете, первый день записи – он всегда такой. Идти в
"Кубик" не было ни сил, ни желания. Придётся сосать водку с томатным соком и пялиться в ночь из окна. Он вошёл, потянул дверь на себя и щёлкнул задвижкой. Принюхался. Поймал краем ноздри еле уловимый знакомый аромат. Даша…
Пепел тихонько заглянул в комнату. Она спала, уютно завернувшись в клетчатый плед. Чересчур домашняя картинка для его берлоги. Он улыбнулся, прикрыл дверь и на цыпочках пошёл в кухню.
Странные, никому не понятные отношения. Несколько совместно прожитых ночей, отсутствие обязательств и обещаний… У него музыка, женщины и одиночество… У неё – ожидание и ключи от его квартиры…
И многовато многоточий для одного абзаца… Такие дела…
Пепел плеснул себе водки в высокий стакан и долил томатным соком.
Взболтал. Говорят, что правильно – наливать по лезвию ножа и не взбалтывать. Но ему частенько не нравится, если правильно. От этого все угловатости. Так говорила бывшая жена. Он отхлебнул и прислушался, как побежала по пищеводу струйка. Усмехнулся и задумался.
– Устал? – лёгкая, как крыло, ладонь легла на его волосы. Даша умела подходить по-кошачьи бесшумно.
– Он, не оборачиваясь, взял её руку и поцеловал запястье. Потом поднял глаза.
– Привет, котёнок. Устал малость. Думал – придётся скучать.
Молодец, что заглянула.
– Я знаю – тебе всегда стрёмно одному вечерами, – она прижалась к нему. – Поужинаешь?
– Не нужно… Я перехватил на студии.
– Да, я слышала, что пишетесь. Глобальные планы? Или просто пару песен?
– Как получится… Деньги есть, материала хватает. Главное – чтоб всё срослось правильно.
Он достал банку с табаком, длинными нервными пальцами выудил щепоть и набил трубку. Зажал её в зубах, прикурил и с наслаждением затянулся.
– Что у тебя слышно, малыш? Давно не показывалась… Рассказывай, где пропадала.
– Я пропадала? – Даша улыбнулась. – Это ты у нас неуловимый.
Репы, концерты, пятое-десятое… Дома не живёшь, а в клубах я на тебя насмотрелась… Передозняк у меня рок-н-роллом случился.
– Прости, малыш… Работа у меня такая. Самому надоело, но кушать же что-то надо. – Пепел не любил оправдываться, но с Дашей иногда приходилось быть не таким, как обычно.
– Ещё скажи мне, что музыка надоела, что пора переквалифицироваться в управдомы и что тебя тошнит каждый раз, когда приходится выходить на сцену, – она взъерошила его волосы и рассмеялась.
Пепел пожал плечами:
– Не совсем так. Вот ты знаешь, котёнок, что я чувствую, когда выхожу на сцену? Что я чувствую, если я не пьяный и не дунул перед лабой?
Даша задумалась:
– Ну… Адреналин, наверное, бурлит… Прёт тебя не по-детски…
Что ещё? Не знаю, я не могу себя в твоей шкуре почувствовать, но эмоциональный взрыв должен быть стопудово.
– Не угадала, – Пепел в упор посмотрел на неё и прищурился. – Так вот… Когда я выхожу на сцену, я не чувствую НИЧЕГО. Совсем ничего.
Пусто в душе. Ноль полный. Раньше меня действительно дико пёрло на сцене. Музон, кач, руки… Ощущение власти абсолютной над толпой…
А сейчас вымерло всё. Скучная голая пустыня внутри. Хочется покоя. А не всей этой суеты, – он глянул на неё и улыбнулся. – Что, не вяжется это всё с образом культового музыканта?
– Как раз это вяжется. Что было сегодня на студии? Расскажи, мне интересно, – Даша решила поменять тему.
– Да ничего особенного. Посидели, поиграли, прикинули, как это кино писать… Определились с графиком… Под вечер знакомых припёрлась туева хуча… Работать было уже невозможно – решили попить водки. Пэм накрыла поляну…
Глянул в её потемневшие от обиды глаза и добавил:
– Я вовремя смылся.
Он налил ей и придвинул поближе. Даша машинально отхлебнула…
– Давай я тебе спою. А? – он просительно заглянул ей в глаза.
Знал же, япона мать, что плохо реагирует на само имя "Пэм"… Дёрнул чёрт за язык…
– Спой, – Даша улыбнулась через силу. – Я люблю, когда ты для меня поёшь.
Пепел расчехлил гитару, выбил трубку и положил её рядом с пепельницей. Прикрыл глаза и задумался. Тронул тихонько струны…
Ветер и пыль, в бездорожье
Мы заплелись безнадёжно,
Нечего ждать, некуда больше спешить…
Слово "Любовь" горьким ядом
Татуируем где-то рядом
С сеткой бессонниц и вязким желанием жить
Даша любила эту его негромкую манеру петь свои песни, словно рассказывая… Спокойный хрипловатый голос, усталое лицо и слова…
Слова, царапающие сердечко…
Время стихов и вопросов,
Шепчут нам вслед перекрёстки,
Перевяжи мои раны покоем дождей.
В венах навзрыд бьёт карминно
Кровь пополам с никотином,
Оставь меня – я так устал от людей…
Всё ни о чём тихо злимся,
Передохнём и простимся…
Пепел оборвал, не доиграв… Отложил гитару… Снова набил трубку табаком.
– Не поётся что-то… Устал…
Помолчал. Налил ей и себе.
– Что у вас за концерт козырный был позавчера? – Даша закуталась поплотней в его рубаху и уселась поудобнее. Она любила, придя к
Пеплу, таскать его необъятные рубахи и безразмерные свитера. В них было по-особому уютно. В них она чувствовала себя дома…
Пепел пожал плечами:
– Да так… Знать развлекается… Странно, что нас позвали, – хотя теперь для него не было ничего странного. Всё стало на свои места после Татьяниных объяснений.
– Ты стал модным музыкантом, Лёш?
– Нет, – он усмехнулся, – папики просто выпендрились. Не думаю, что это начало рок-н-роллизации бизнес-кругов… Так, случайность…
Разговаривать не хотелось. Ему – потому что устал. Ей – потому что не о чем. Главное он и так знал. Хотелось просто сидеть рядом, чувствовать его присутствие, дышать его запахом, ощущать его усталость. За окном шептались дождевые капли, ссорясь с тротуарами и говорливой листвой. Шуршали колёсами автомобили по мокрой мостовой.
А в маленькой городской квартирке сидели двое и молчали обо всём на свете.
МНОГОТОЧИЯ…
Иногда ночами Она кладёт мне руку на лицо и я просыпаюсь… А Она исчезает, заставляя меня горько сожалеть об этом…
Сложно ощущать себя лишним… Ещё сложнее ощущать, что тебе кто-то завидует по этому поводу…
Тук-тук… Скажите, а как попасть к вам?
К нам попасть проще, чем от нас выбраться…
Не верит…
Девочка, на нашей ярмарке тщеславия торгуют Смертью… Хочешь полСмерти за грошик? Для тебя это всего лишь слово, как острая льдинка, которая ранит язык. Для меня – татуировка, которую уже перестал замечать.
Мы используем ваши души в качестве ночлежек. Но таким бездомным псам, как я, всё равно место на помойке. Это не пугает. И вызывает ничего, кроме чувства досады на самого себя.
ГЛАВА 5
_Current music: Diana Krall "Let's Face the Music and Dance"_
Даша шла в институт, расшвыривая носком туфельки разноцветные осенние листья. Ночь закончилась, наступило обычное утро. Обычный накрапывающий дождь, обычные утренние прохожие, спешащие на работу, обычные серые тучи, затянувшие небо… Все было как обычно. Слишком обычно. Даже Пепел… Вечером он уложил ее на диван, укутал пледом:
"Спи, котёнок. Мне нужно еще поработать. Есть кое-какие идеи по поводу записи". Обычная отмазка, шитая белыми нитками… "А чего ты хотела, дурочка? Африканских страстей? Пора тебе, наконец, понять – для него ты, похоже, навсегда останешься просто соседской девчонкой.
Той самой первоклашкой, которую он, старшеклассник, по просьбе по уши загруженной матери, водил в школу. А потом помогал решать задачки по математике. И по физике. И защищал от мальчишек. И вообще от всего на свете защищал, как старший брат. Вот-вот, так он себя и ведет – как брат. Будто и не знает, что она уже больше десяти лет безумно влюблена в него… И никто в целом мире ей больше не нужен, кроме него… А нужна ли ему она? Хороший вопрос…
Тогда, три года назад, когда от него ушла жена и ему было так необходимо чье-то тепло… Тогда Даша очень кстати оказалась рядом.
И ей казалось, что вот, наконец, все будет так, как она хотела…
Но, похоже, так не бывает. Все было хорошо, просто прекрасно, но…
Он не может портить ей жизнь, потому что свою уже испортил. А она только начинает жить… Такие дела…
А что, если ее жизнь уже давно отравлена сумасшедшим чувством к нему, Пеплу? Иногда Даше до безумия хотелось избавиться от этого чувства. И она даже делала попытки. Но… Ничего не получалось. И она опять приходила к нему вечерами, открывала двери своим ключом, куталась в его рубахи… Ждала, что все-таки однажды он поймет, что только она одна нужна ему по-настоящему. И все остальное – просто шелуха, эпизоды в его, Пепловой, жизни.
