– Опять записку прислала. Ты был прав, её просто мать из дому не выпустила – ветер, дождь… ну, ты понимаешь. Короче, сегодня в семь часов…
– На почтамте? – поинтересовался Валерка.
– На почтамте, – ответил Миша и развёл большими, как вёсла, руками.
– Поедешь? – спросил Валера, хотя был уверен на двести процентов, что ответ будет положительным. Миша радостно закивал.
– А если тебе такую записку прислали, ты бы не поехал? – удивился он.
– Мне бы не прислали, – уклонился от прямого ответа Валера. Он имел в виду, что не похож на идиота. Но Миша понял это по-своему и по-дружески ободрил:
– Ничего, ещё напишут…
Валера вздохнул и сказал:
– А то оставайся, завтра контрольная по органике… а хочешь, тысячу распишем…
Но чем больше Валера уговаривал, тем больше у Миши крепла уверенность, что ехать непременно надо.
– Представь только, – взволнованно говорил он, – девушка под дождём добирается, ждёт меня, надеется… А я буду в тысячу играть.
– Представляю, – вздохнул Бродяга и добавил: – Ну, вольному воля, на худой конец – проветришься… – и беспомощно развёл руками. Сегодня совесть его была спокойна и мирно спала. Ведь он честно пытался отговорить Мишку от ночного вояжа. Но всё равно, жалко хлопца… Когда через два с половиной часа несчастный влюблённый вошёл к Валере в комнату, тот даже не повернул головы. Миша подождал, потом покашлял, желая привлечь к себе внимание, но увидев, что результат нулевой, глухо сказал:
– Ты снова прав – я таки проветрился.
Он по-прежнему был обижен, но в голосе уже звучали нотки раздражения и злости.
– Хочешь чаю? Я только что заварил, – миролюбиво спросил Валера. Ему было чистосердечно жаль бедолагу, но помочь он ничем не мог. А говорить про неудавшееся свидание было и вовсе неприятно. Однако друг, как назло, хотел обсудить все возможные причины и варианты, оправдывающие или хотя бы объясняющие неявку любимой на столь важное мероприятие.
– Валер, знаешь, я тут подумал… всё может случиться – может, гости пришли… И мать попросила срочно помочь приготовить стол? Может, она заболела? – с тревогой в голосе осторожно предположил он.
Бродяга посмотрел на Мишку, как на тихо помешанного, и взорвался:
– Да объелась она гнилых груш, сидит сейчас в туалете и лупит тридцать три струи, не считая мелких брызг! Или обострение хронического шлангита! Мишаня, проснись, девочка шутит!
Но тот только грустно покачал большой головой и молча пошёл к выходу.
– Завтра поедешь? – крикнул ему вслед Валера.
– А она напишет? – с надеждой спросил Мишка.
– Она будет писать, пока ты будешь ездить! – заверил Бродяга.
Миша задумался, взгляд его затуманился, и Валера понял, что те картины, которые рисует воображение друга, делают его жизнь богаче, приносят боль и разочарования, обиду и злость, но и обещают волшебную, романтическую любовь с первого взгляда.
– А знаешь что? – решительно воскликнул Валерка. – Поезжай, обязательно поезжай! – рано или поздно она поймет, что с любовью не шутят.
На следующий день он сам подошёл к подружкам. И сказал:
– Вы представляете, Мишка снова ездил. Но поражает не это. Он ведь даже не знает, кто ему пишет. Однако готов страдать и мучиться. В нём такая огромная и, очевидно, невостребованная потребность любить и быть любимым… Кому-то сильно повезёт, очень романтически настроенный хлопец.
Жанка фыркнула, всем своим видом давая понять, что это не её партия. Таня и Оля последовали её примеру и даже издали похожие звуки, но Валера видел, что сделали они это чисто из солидарности с Жанкой.
В перерыве Миша подошёл к Бродяге и протянул листок.
– Очередная любовная телеграмма? – холодно поинтересовался Валера.
– Да нет, – друг замялся. – Я тут стихи написал… Зацени.
Бродяга с интересом посмотрел на Мишку. Чего-чего, а этого он от него не ожидал…
Стихи довольно казённым языком сообщали о том, как холодно и одиноко влюблённому студенту стоять на почтамте, но надежда на встречу с неизвестной, но уже горячо любимой девушкой греет его израненное страданиями сердце. Вариация на тему «Мне в холодной землянке тепло от твоей негасимой любви…», подумал Валера, а вслух сказал:
– Жизненно, много экспрессии… Убьет наповал, даже контрольный выстрел не потребуется… Если дойдёт до адресата…
– В том то и дело, – взволновано сказал Миша. – Я же не знаю, кому передать…
«Надо кончать с этим цирком», – подумал Валера и сказал:
– Очень просто! Приди завтра на лекцию пораньше, чтоб никто не видел, и напиши на доске наш ответ Чемберлену. Кому надо, тот поймёт…
Мишка горячо поблагодарил за конгениальную идею, и на завтра весь курс дружно читал и терялся в догадках, кто этот тайный Ромео, кому предназначено послание и, наконец, зачем предано гласности.
После лекции Миша подошёл к Валере и растерянно сказал:
– Ничего не понимаю – сейчас получил уже две записки, причём написаны разным почерком и обе приглашают на почтамт.
– Ты стремительно набираешь популярность. Но должна быть и третья, – пророчески сказал Бродяга и, как показало время, не ошибся.
К концу дня в большой, как сковородка, Мишкиной ладони, аккуратно лежали три клочка бумаги. Все три радушно приглашали на свидание и, соответственно, обещали счастье неземное.
– Валер, что делать-то? – жалобно спросил Миша. – Все приглашают в одно время и в одно место…
– Почерк разный?
Миша утвердительно кивнул. «Значит, сейчас девочки приглашают каждая по собственной инициативе, втайне от подруг. Значит, записки настоящие. Ай да Мишка, ай да сукин сын!» – подумал про себя Бродяга и сказал:
– А в чём проблема? Поезжай, если они такие дуры – ни ума, ни фантазии, – организуй среди них небольшой чемпионат по вольной борьбе или боксу. И та, которая выйдет в финал, получит заветный приз…
Но Мише было не до шуток:
– Поехали со мной, – предложил он вдруг неуверенным голосом. – Вдвоём оно как-то веселее…
– Спасибо за приглашение, однако любовь – дело сугубо личное, – категорически отказался Валера, и Мишка остался один на один со своим непростым счастьем.
Наступил вечер. Валера вышел на кухню и поставил на плиту чайник. Расположившись на столе, он болтал ногами, курил и думал о загадочности и непознаваемости женской души и в результате – о её непредсказуемости. Вдруг в кухню вошёл Миша, его коричневая куртка из кожзаменителя красноречиво говорила о том, что её обладатель только что делал под дождём пешие прогулки без зонтика. Валера посмотрел на часы и спросил:
– Что-то быстро, даже для первого свидания. Ты что, не ездил?..
Миша неторопливо уселся на хлипкий казённый стул, расстегнул куртку и спокойно сказал:
– Почему не ездил. Очень даже ездил.
– Ну?! Не томи! – нетерпеливо воскликнул Валерка.
Миша пригладил мокрые волосы и невозмутимо, словно речь шла не о нём, начал:
– Приехал я, значит, пораньше и спрятался в кабинке для междугородних разговоров…
– Понимаю, – перебил Бродяга, – чтоб была возможность для отступления…
– Ага… Ну, вот… Почти сразу за мной пришла Жанка Голубцова, а Оля Перевозчик и Светка Серова – одновременно, минуты через три. Что они говорили, слышать я, естественно, не мог. Но видно было: сильно удивились неожиданной встрече, потом замахали руками, раскричались – ссорились, наверно. Потом вдруг начали смеяться и ушли…
– Скажи честно, ты не вышел? – догадался Валера.
– Нет, конечно! – сказал Миша, и было ясно, что он полностью уверен в правильности своего решения.
– Но почему?! Неужели ни одна не понравилась? – изумлённо воскликнул Валера.
– Почему не понравилась? Девки – на пять баллов. Ты же знаешь… Да только мне надо что-то попроще… Посмотри на меня и на них…
Бродяга надолго задумался. Резкий контраст между эффектной внешностью девчат и простецким видом Мишки бросался в глаза и вызывал вполне понятное недоумение.
