выползаем по утру отдышаться. А вы, Валентина, действительно хороши.
— Такой уж уродилась, спасибо предкам, их генам. Жаль, что я их не видела никогда.
— То есть? Как так — не видела?
— Детдомовская я. Но проехали… Вы тоже, Калерия Германовна, хорошо сохранились. Шестьдесят, не шестьдесят, но да, невеста из вас уже, извините, не очень. Хотя, конечно, кому как. На вкус и цвет, как говорится, товарища нет.
— Благодарю, можете посмотреть мой паспорт.
— Да, не надо и так понятно. Кстати, извините за моё прежнее тыканье. Да, и вообще, грубила я вам, каюсь. Я, может, и разбитная, как вы выразились, но грубость не в моем вкусе. Так получилось… Злюсь, ситуация такая…
— Ну, вот и хорошо, и ладно, — прервала Калерия поток извинений смущённой девушки. — Теперь расскажите, в чем же все-таки дело? Откуда вы знаете моё имя, что за Константин, которого вы мне так настойчиво эээ … предлагали забрать.
— Вы хотели сказать — «впаривала». Теперь уже я не стала бы обижаться, если бы вы так сказали. А Константин в моей жизни случился в результате ДТП, — не стала Валентина откладывать разговор по существу.
— Ой! Вот так, так! По его вине?
— Да, нет, как раз по моей. Но он повёл себя вполне по-джентльменски. Я-то впервые попала в такую историю, была в полной прострации. Но он как-то быстро все урегулировал с милицией, устроил недорогой ремонт, хотя, в основном, пострадала моя машина. И при этом всю неделю, пока продолжались эти хлопоты, он абсолютно не проявлял интереса ко мне, как к женщине, тем более, как видите, довольно привлекательной. А я-то уже втрескалась. В день, когда я должна была забирать машину из ремонта, он позвонил и сказал, чтобы я не беспокоилась, машину мне доставят на дом, а он приглашает меня пообедать в ресторан.
Ну, а дальше — все как обычно. Он несколько раз ночевал у меня. Не скрывал, что женат, что есть ребёнок, что в интиме жена зовёт его Котиком. Исчезал временами. Первый раз, когда его долго не было, думала — все, бросил. Но вернулся, сказал, что работа у него такая, разъездная. Тогда я впервые поинтересовалась, что за работа. Он отшутился, дескать, меньше знаешь, лучше спишь, лишь бы зарплата капала.
А вот пару недель назад случилось это. Утром я не могла его добудиться и ушла на работу. Вечером пришла — он в постели в той же позе, на левом боку. Начала будить, перевернула на спину — ноль реакции. Испугалась, потрогала пульс, послушала сердце — стучит чётко, ровно, но как будто медленнее, чем я привыкла. Я баба не робкая, думаю до утра подожду, живой ведь, тёплый, может просто принял чего-то не того. Вокруг зелья-то полно… Чего его раньше времени подставлять? Оклемается.
Ночью почти не спала, а утром вызвала скорую. Увезли. Через день позвонили из больницы. Мол, имеется конфиденциальная информация, нужно явиться лично к главному врачу. Отпросилась с работы, понеслась. Выяснилось, что он абсолютно здоров, а находится, по их мнению, в летаргическом сне. В госбольнице его держать не будут. Забирайте, мол, домой, мы неделю понаблюдаем, кое-чем проколем, а дальше — ищите частных врачей. Летаргические сны бывают кратковременными — дни, недели, но, случается, и надолго могут затянуться.
Вот так он и завис у меня. Мне он нравился, тянула время, надеялась на чудо, но явился хозяин квартиры, до которого дошли слухи о «живом трупе». Это, кстати, именно он впервые так его назвал. Потребовал освободить квартиру или платить вдвое больше. Поэтому я начала поиски его жены. Частные клиники не по моему карману.
— Да, история, — сказала Калерия Германовна, переходя к главному вопросу, ради которого, собственно, она и пошла на эту встречу, — так что там за фото?
Валентина достала из сумочки фотографию. Это был цветной снимок мужчины и женщины, 9х6, на фоне городского пейзажа. На нем серый костюм, в тон ему — галстук. Женщина в белом длинном платье и белой шляпе с большими полями.
— Прям, семейная пара, может быть, даже молодожёны, — сказала Валентина, внимательно рассматривая лицо женщины на фотографии, и, подняв голову, сравнила с лицом Калерии Германовны.
— Вроде ничего общего, — сказала девушка с заметным огорчением. — Хотя? … Там же ее лицо в тени от огромных полей шляпы… Может быть, если вам сбросить лет 30–40 …, — с робкой надеждой неуверенно произнесла она, ещё раз взглянув на фотографию.
Для удобства сравнивания лиц Валентина держала фото вертикально перед своими глазами, и Калерия Германовна имела возможность прочитать на обратной стороне своё полное имя и телефонный номер. Мурашки вновь побежали у неё по телу.
Девушка, наконец, передала снимок Калерии Германовне, и та углубилась в его изучение. Потом спросила:
— Так, откуда этот снимок у вас?
— Когда Котик оказался в трансе, я занялась поисками контакта с кем-то, кто его знает, и нашла в его пиджаке бумажник, а в нем и это фото.
Калерия Германовна всегда носила в сумочке лупу для рассматривания мелких текстов на ярлычках в магазинах. Сейчас она ее достала.
— Во-первых, фотография недавняя. Ей не может быть 30–40 лет, как вы говорите, — начала она свой анализ, — хотя бы потому, что с обратной стороны фотобумага сохранила свежий белый цвет. Только представьте себе во что бы она превратилась в бумажнике даже за пару лет. А эта — как новая.
Во-вторых, — продолжала она, — эта девушка на фото на меня совершенно не похожа, и мужчину рядом с ней я никогда не видела. У меня хорошая память на лица.
А про себя подумала, что память у неё настолько хорошая, что из-за неё пришлось однажды менять весь образ жизни.
— Допустим, — размышляла она вслух, — что у меня есть молодая тёзка и это она здесь на фотографии. Если это фото семейной пары, то обычно подписывают оба имени, и то только тогда, когда фото кому-то дарится. А почему здесь одно, да ещё в такой полной бюрократической форме — не только имя, но и отчество. Почерк явно мужской: беглый, неровный. Тогда, что же получается? Муж надписывает на семейной фотографии полное имярек собственной жены? Чтобы не забыть, что ли? Для семейных фото это как-то не совсем принято. А зачем телефонный номер? Что, жена живёт по другому адресу? Я могу допустить существование тёзки, но совпадение номеров телефона? Что-то здесь не так, милочка. Я крайне обеспокоена. Им же и адрес мой известен, наверное?
У Калерии Германовны закололо в висках, рука, державшая фотографию, задрожала.
— В самом деле, я как-то даже не подумала,
