Журналисты и артисты считали его похабником. Но он НИ РАЗУ не произнес матерного слова ни на радио, ни тем более на ТВ. Да просто потому, что радиостанцию за это могут лишить лицензии. Рома однажды даже заявил, что заплатит сто тысяч тому, кто пришлет ему запись, как он матерился в эфире. Такого не было. Но дураков, каких мало, оказывается, много, и его все продолжали мучить вопросами: «А почему вы материтесь?!» Недавно он дал в морду какому-то журналисту на ТВ. Ролик попал в Сеть, я увидела и поняла, как дико он устал оправдываться.
Люди видят только то, что хотят видеть.
Маска
И чаще всего они хотят видеть маску. Трагедия почти всех комедийных актеров, что их перестают воспринимать всерьез. Так было и с Ромой. От него ждали веселых анекдотов, отвязного поведения, и не все готовы были воспринять другие его качества. Вот что сказал об этом Юрий Ровеиский, советник генерального директора группы ОНЭКСИМ:
«Многие из публичных людей становятся заложниками своего образа. Именно образа, когда нас запоминают такими, какими мы себя сделали, да и мы сами привыкаем к своему стилю и не находим времени, чтоб его изменить и подумать о том, кто мы такие на самом деле. Когда я слышал Романа в многочисленных передачах, ток-шоу на радио, он казался мне ярким остряком, балагуром и мастером эпатажа. Но все, как всегда, меняет случай — в 2006 г. Роман принимал участие в международной конференции РБК в Токио. И каково же было мое удивление, когда он пришел рано утром на первое пленарное заседание в костюме, галстуке и белоснежной сорочке. Более того, он как заправский работник финансового сектора стал задавать чиновникам и бизнесменам, выступавшим на конференции, массу вопросов об инновационном развитии экономики и возможности применения японских технологий. Удивление участников конференции было безграничным. Это был не тот Трахтенберг, который буквально вчера сыпал анекдотами и по-доброму подкалывал гостей на вечернем приеме. Мы очень много говорили с Ромой после этого — почему, зачем, откуда эта многогранность в нем? Он ответил очень просто: „Так удобнее, старик, за шутками меня слышат больше, чем если бы я что-то пытался донести с серьезным лицом“.
Наверное, он был прав».
Отчаяние
«Сидит на улице мужик и плачет. К нему подходит прохожий. „Ты чего?“ — „Понимаешь, я двадцать лет строил дома в этом городе, но никто не зовет меня домостроителем! Я десять лет строил мосты, но никто не зовет меня мостостроителем!.. Но стоило мне один раз по пьяни трахнуть козу…»
Рома любил этот анекдот, он хорошо иллюстрирует отношение людей к ближнему своему. Споткнуться достаточно один раз…
«Меня никуда никогда не позовут, — сказал он еще в самом первом интервью. — Ни в Кремле, ни на центральных каналах мне не быть. Они меня считают матерщинником. Почему? Если я знаю кучу матерных анекдотов, почему они думают, что я не запоминаю те, что без мата?!»
В свое время он выбрал фольклорный жанр, потому что с этим никто не работал; потому что тема была ему интересна; интересна она была и публике. Но, как я написала в самом начале, такие шоу происходили только в ночных клубах и на закрытых вечеринках, где посетители были предупреждены. Сейчас же подобный юмор есть даже на ТВ! Но Роман, как первопроходец, пострадал за всех. Ему приклеили ярлык и не хотели видеть его другим. От отчаяния в какой-то момент его спасла вера. Он пожаловался Ифраху, что в жизни у него клоунская роль, в нем видят только шута и похабника. И, может, на самом деле он такой ужасный грешник? В ответ он услышал, что никакого греха в его ремесле нет. На человеческую жизнь выпадает много печали, горя, проблем и бед. А Рома своим искусством дарит людям веселье, смех, возможность ненадолго забыться или через призму анекдота посмеяться над собственными страхами и бедами. Ифрах сказал, что у шутов и клоунов есть доля в грядущем мире. Есть старинная история, как один очень большой праведник и раввин увидел пророка Элиягу, и спросил его, кто достоин доли в грядущем мире? Пророк осмотрел площадь и сказал: «Никто». Потом увидел двух клоунов-бродяг и сказал: «Вот только эти достойны». — «Но почему? Ведь на площади много знающих и праведных граждан». Пророк сказал: «Эти двое веселят людей…»
Путешествия
— Мама-а! — опять начинает Роман, развалившись в кресле самолета.
— …Купи мне мишку!!! — весело подхватывают двести пятьдесят пассажиров самолета.
…Татьяна Витько, бизнес-леди, к которой обращен этот хор голосов, в панике хватается за голову. Вместе с Трахтенбергом они возвращаются из поездки в Японию. Отдыхали большой компанией, Рома увидел, как один из мужчин купил своей девушке в подарок игрушку-медведя, и заявил, что хочет такого же.
— Мама, купи мне мишку, — шутливо потребовал он. — Когда купишь?
Шутка неожиданно прижилась, и всю поездку он доставал Таню с покупкой медвежонка. Он звал ее мамой, хотя был старше. Может, потому, что она была еще и его работодателем: Таня — хозяйка фестиваля «Валенки на снегу», проводимого на Рублевке. Рома там ежегодно работал Дедом Морозом, а в итоге… оказался другом семьи. Не просто другом: вместе они объехали много стран. Рома жаждал увидеть как можно больше, еще в молодости путешествовал автостопом, а уж когда появились деньги, желание посмотреть мир только усилилось… Обычно Таня брала своих детей, Рома брал сына Льва-Давида, и большой компанией они отправлялись на отдых.
«С ним очень удобно было, — вспоминает Таня. — Он всю поездку заранее продумывал, где и что мы должны посмотреть. Гиды чувствовали себя двоечниками рядом с ним. Может, поэтому они старались удивить, чем могли. Однажды в Дамаске гид нам заявил, что у них на рынке можно трюфеля купить по сто долларов за килограмм, а если поторговаться, то и за тридцать! Трюфеля стоят тысячи долларов за килограмм, и потому муж мой, который в той поездке был с нами, заявил, что это полная чушь. Однако мы его уломали. И вот на жаре, спустя два часа шатаний по какому-то грязному цыганскому рынку, мы набрели на что-то, похожее на трюфеля. «Ты, мать, их попробуй, а то я вкуса не помню», — предложил Рома.
Я кусаю, их можно есть сырыми, но вкус непонятный. Все же мы их купили. А вскоре мне стало плохо. Может, грибы и настоящие, да рынок был очень грязный. Рома наливает мне стакан виски и говорит, чтобы выпила залпом. Вечер для меня был окончен, однако виски вылечило. С утра трюфеля стали скользкие, но мы их помыли и… забрали с собой в Москву, где я бросила грибы в морозилку и забыла про них. Рома вспомнил о трюфелях спустя год, позвонил и предложил… выбросить. «Все твоя еврейская жадность! — сказала я. — Это же надо было обойти весь рынок, купить, отравиться, привезти их в Москву, а через год решиться наконец выкинуть!»
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
