— Надо сказать дедушке Курту.
Мы кинулись вниз, но, как оказалось, бабушка с дедушкой уже легли. Дверь их спальни была закрыта, и оттуда не доносилось ни звука.
— Давай подождем до утра, — предложила я. — Надеюсь, с нами за ночь ничего не случится.
Мы на цыпочках разошлись по своим комнатам.
Я захлопнула окно и заперла его на шпингалет. А пугала в поле все шевелились, все старались спрыгнуть с кольев.
Я содрогнулась и поспешила отойти от окна, забралась в кровать и с головой укрылась одеялом.
Спала я беспокойно. Всю ночь ворочалась, а утром поспешно выпрыгнула из кровати, провела щеткой по волосам и побежала вниз, к завтраку.
Марк спустился сразу вслед за мной. На нем были те же джинсы, что и накануне, и красная с черным майка с надписью «Нирвана». Он не дал себе труда причесаться, и волосы у него на затылке стояли торчком.
— Оладьи, — выдохнул он.
Это слово немедленно подняло мне настроение и заставило на короткое время забыть о двигающихся пугалах.
Как же я могла забыть про чудесные оладьи с шоколадом, которые печет бабушка Мириам? Они мягкие и буквально тают во рту. Теплый шоколад со сладким соусом — лучшего завтрака представить себе невозможно.
Мы пронеслись через большую комнату в кухню.
Я втянула в себя воздух, надеясь почувствовать неповторимый запах кипящего на сковороде масла.
Но запаха я не ощутила и решила, что у меня заложен нос.
В кухню мы с Марком ворвались одновременно.
Дедушка Курт и Стэнли уже сидели за столом, и перед ними дымился большой синий кофейник.
Стэнли прихлебывал кофе. Дедушка Курт закрылся газетой. Впрочем, когда мы вошли, он опустил ее и улыбнулся, приветствуя нас.
Мы поздоровались со Стэнли и дедом и уселись за стол. Нам так хотелось наших любимых оладий, что мы невольно потирали руки, совсем как герои мультиков.
Можете себе представить наше разочарование, когда бабушка Мириам поставила перед нами миски с кукурузными хлопьями. Я чуть не заплакала.
Посмотрев на Марка, я поняла, что и он также потрясен.
— Хлопья? — почти простонал он. Бабушка Мириам вернулась к раковине.
Я жалобно спросила у нее:
— Бабушка Мириам, а как же оладьи? Бабушка бросила взгляд на Стэнли и сказала:
— Знаешь, Джоди, я их больше не пеку. От них очень толстеешь. — И она снова посмотрела на Стэнли.
— Кукурузные хлопья на завтрак — что может быть лучше! — произнес Стэнли.
Лучезарно улыбаясь, он положил себе в миску еще порцию хлопьев. Дедушка Курт кашлянул из-за газеты.
— Ешьте хлопья, пока они не отсырели, — бросила через плечо бабушка Мириам.
Мы с Марком посмотрели друг на друга. В прошлом году почти каждое утро бабушка Мириам давала нам по огромной тарелке оладий с шоколадом.
«Да что же тут происходит?» — снова подумала я. И вдруг вспомнила, как вчера в поле Стикс прошептал мне: «Тут теперь все по-другому».
Действительно, все изменилось. И не сказала бы, что к лучшему.
В желудке у меня заурчало. Я взяла ложку и принялась есть. Марк сделал то же самое. Внезапно мне вспомнились корчащиеся пугала.
— Дедушка Курт, — нерешительно начала я, — вчера вечером мы с Марком… мы выглянули из окна и увидели пугала. Они двигались. Мы тогда…
Бабушка Мириам за моей спиной громко ахнула.
Дедушка Курт опустил газету, прищурился, но не сказал ни слова.
— Пугала шевелились! — воскликнул Марк. Стэнли хихикнул.
— Это ветер, — сказал он, внимательно глядя на дедушку Курта. — Наверняка ветер их шевелил.
Дедушка Курт взглянул на него.
— Ты уверен? — произнес он.
— Конечно, ветер, — быстро сказал Стэнли.
— Но они явно старались сойти со своих палок! — запротестовала я. — Мы видели!
Дедушка Курт пристально посмотрел на Стэнли. Уши того мгновенно покраснели, он опустил глаза и проговорил:
— Ночью было ветрено. Вот они и шевелились от ветра.
— Сегодня будет солнечно, — не отходя от раковины, весело заявила бабушка Мириам.
— Но пугала… — снова начал было Марк.
— Да, день должен быть хороший, — заметил дедушка Курт, игнорируя слова Марка.
Мне стало ясно, что ему не хочется говорить про пугала.
Неужели он нам не верит? Дедушка Курт повернулся к Стэнли.
— Может, когда отгонишь коров на пастбище, возьмешь Джоди и Марка на речку половить рыбу?
— Да, можно, — ответил Стэнли. Он в это время внимательно разглядывал коробку из-под хлопьев. — Пожалуй, можем сходить.
— Хорошо бы, — мечтательно произнес Марк.
Мой брат любит рыбалку. Это одно из его любимых занятий, потому что на рыбалке не нужно много двигаться.
За коровьим пастбищем на границе земельных владений деда протекает замечательная речка. Там вообще-то лес, и речка петляет среди вековых деревьев. В ней много рыбы.
Я доела хлопья и спросила бабушку Мириам:
— А ты что сегодня собираешься делать? Может, мы с тобой посидим и…
Тут бабушка повернулась ко мне.
— А-ах… — выдохнула я. У нее… у нее была соломенная рука!
7
— Джоди, что с тобой? — спросила бабушка Мириам.
Я показала на ее руку, потом снова взглянула на нее и увидела, что рука вовсе не соломенная — просто бабушка сжимает в ней метлу, извлекая из соломы комья пыли.
— Все в порядке, — выговорила я, чувствуя себя полной дурой, и протерла глаза. — Мне надо принять лекарство от аллергии. У меня глаза слезятся. Я вижу черт-те что!
Куда бы я ни посмотрела, везде мне чудились пугала!
Я выругала себя за то, что веду себя как полоумная.
«Прекрати думать о пугалах, — велела я себе. — Стэнли прав. Вчера вечером был сильный ветер. Ветер, и ничего больше».
Стэнли действительно взял нас с собой на рыбалку. Пребывая в приподнятом настроении, он шел, размахивая плетеной корзинкой, в которую бабушка Мириам упаковала для нас провизию, и улыбался.
— Все, что я люблю, положила, — радостно сообш, ил он нам.
В левой руке под мышкой у него были три бамбуковые удочки, а в правой руке — корзинка. Ни мне, ни Марку он не позволил ничего нести.
Я с наслаждением вдыхала теплый воздух. В голубом небе не было ни облачка. К моим белым кроссовкам прилипли кусочки недавно скошенной травы.
Лекарство помогло мне. Глазам стало намного лучше.
Стэнли свернул за угол сарая и теперь вышагивал вдоль его задней стены. Его лицо опять приняло торжественное выражение. По всей видимости, он что-то упорно обдумывал.
— Эй, куда мы идем? — спросила я, стараясь не отстать от него.
Но он как будто не слышал — помахивая корзиной, шагал туда, откуда мы вышли.
— Постой! — задыхаясь, выкрикнул Марк. Мой брат терпеть не может торопиться, если знает, что это не жизненно необходимо.
— Стэнли, подожди! — крикнула и я, цепляясь за его рукав. — Мы же пошли по кругу!
Он кивнул все так же серьезно. Из-под его черной бейсболки, надвинутой на глаза, до нас донеслось:
— Мы должны трижды обойти сарай.
— Что?! Зачем? — недоумевала я.
Мы уже шли вокруг сарая во второй раз.
— Ради удачи на рыбалке, — объяснил Стэнли и добавил: — Так в книге говорится. В ней есть про все.
Я открыла было рот, чтобы высмеять его, но передумала. Очень уж всерьез он относится к этой своей книге. Не стоит его расстраивать.
Ладно, для нас с Марком это будет вроде физзарядки.
В конце концов мы перестали кружить возле сарая и пошли вдоль поля по тропинке к реке. Стэнли теперь опять улыбался.
Я убедилась, что он очень верит в то, что написано в книжке.
Хотела бы я знать, верит ли в это Стикс.
— А где Стикс? — спросила я.
В этот момент мне пришлось отвалить с тропинки большой кусок дерева.
— Дома прибирается, — ответил Стэнли. — Стикс у меня работяга. Работяга, да. Но скоро он придет, это точно. Рыбалку он не пропустит, будьте уверены.
Солнце уже обжигало мне лицо и плечи. Я даже подумала о том, чтобы вернуться в дом — захватить чем бы прикрыться.
Пока мы шли вдоль кукурузных рядов, мне все время казалось, что темные пугала таращатся на меня. Я готова была поклясться, что их разрисованные головы поворачиваются и пугала провожают меня взглядами.
А разве одно из них не махнуло мне соломенной рукой?
Я мысленно выругала себя за глупость и перестала на них смотреть.
«Джоди, прекрати думать про пугала, — приказала я себе. — Забудь про плохой сон. Забудь об этих безмозглых чучелах. Сегодня прекрасный день, и тебе не о чем беспокоиться».
Поле кончилось, и мы вошли в сосновую рощу. Там было сумрачно и прохладно, не то что в поле.
— Может, такси возьмем? — простонал Марк.
Вот это в его духе. Да он и вправду поймал бы такси, если бы мог
Стэнли помотал головой и бросил с улыбкой:
— Городские!
