Вот как проходило интервью Дзёсю с Хякудзё, его духовным дядюшкой. После того как тот поинтересовался, откуда Дзёсю пришел, и Дзёсю ответил, что он пришел от Нансэна, Хякудзё спросил:
— Нансэн что-нибудь передал мне?
— Нансэн сказал, что непросветленный человек выглядит угрюмо, — ответил Дзёсю.
На это Хякудзё ответил громким криком «Катц!» и Дзёсю сделал вид, что испугался. Хякудзё сказал:
— Нансэн прав, такой человек выглядит угрюмо. Следующий случай имел место во время встречи
Дзёсю и Обаку (Хуан-бо, ум. 850}. Когда Обаку увидел Дзёсю, тот бросился в зал для медитации с криками:
— Пожар! Пожар!
Обаку догнал его, остановил и воскликнул;
— Говори! Говори!
— Вы натягиваете лук, когда вора нет уже и в помине,[37] — спокойно сказал Дзёсю.
Обаку внезапно отпустил его, и они долго стояли и смеялись, глядя друг на друга.[38]
Если мыслить генеалогически, Риндзай шел вслед за Дзёсю, но все же Дзёсю ходил повидаться с ним. Риндзай как раз мыл ноги. Дзёсю спросил у него:
— В чем смысл прихода Дарумы с Запада?
Риндзай достиг просветления, отвечая Обаку на этот вопрос. Поэтому Дзёсю, скорее всего, задал его иронически. Глядя на Дзёсго, Риндзай сказал:
— Сейчас я мою ноги![39] Дзёсю наклонился вперед, делая вид, что плохо слышит.
— Ты что, хочешь, чтобы я выплеснул на тебя еще одно ведро грязной воды?! — воскликнул Риндзай.
Дзёсю вышел.
В следующей истории собеседником Дзёсю был Тосу, духовный сын Суйби, представитель шестого поколения после Шестого патриарха по линии Сэйнэна. Однажды Дзёсю держал путь на гору Тосу и по. дороге обогнал старика, который нес за плечами тыкву для постного масла. Очевидно, старик шел, чтобы купить себе масла у подножья горы. Подойдя к хижине отшельника, Дзёсю никого там не застал. Он решил подождать, и вскоре к хижине подошел старик с тыквой. Стало ясно, что это и был Тосу.
— Имя Тосу можно услышать повсюду, — сказал Дзёсю, — но придя сюда, я нашел не мастера дзэн, а старика, который ходит за постным маслом.
— Масло! Масло! — воскликнул Тосу, указывая на свою тыкву.
Затем имел место разговор, который составил случай XLI Хэкиганроку и случай LXIII Сёёроку.
— Как действует в жизни человек, переживший Великую Смерть? — спросил Дзёсю у Тосу.
— Ты не можешь идти в темноте; ты должен подождать, пока забрезжит рассвет,[40] — ответил Тосу.
И по характеру, и в жизни Дзёсю был человеком крайней простоты. Когда, например, сломалась ножка стула, он не стал ее чинить, а лишь привязал палку, чтобы стул мог кое-как стоять. Одно из его самых известных изречении, которое не понимает даже один из ста, звучит так:
Когда искренний человек проповедует ложное учение, оно становится правильным. Когда неискренний человек излагает подлинное учение, оно становится ошибочным.
В девятом случае из Хэкиганроку мы встречаем еще один пример неподражаемой простоты Дзёсю.
— Кто такой [Что такое] Дзёсю? — спросил монах.
— Восточные ворота, западные ворота, южные ворота, северные ворота, — ответил Дзёсю.
Другими словами, если вы желаете увидеть меня, вы можете подойти ко мне с любой стороны — все ворота открыты, от вас ничто не спрятано. Фактически, кроме ворот, здесь ничего нет! Это напоминает случай XCVI из Хэкиганроку, в котором Дзёсю ставит монаха перед тремя проблемами:
Глиняный будда не переправится через воду; железный будда не пройдет через горнило; деревянный будда не пройдет через огонь.
Какой же будда может выдержать все эти испытания?
Но самый лучший пример трансцендентной простоты мы встречаем в случае XIX из Мумонкана: «Твое обычное сознание — это и есть Путь!» Вне этого нет буддизма.
И еще одна, на этот раз последняя история. Человек из высших сословий по имени Её пришел к Дзёсю, чтобы получить наставление в дзэн.
— Я много постился в молодости, мое тело рано состарилось, и у меня нет больше сил вставать со стула, чтобы приветствовать тех, кто ко мне приходит, — сказал Дзёсю и после паузы добавил: — Вы понимаете?
Её не понял Дзёсю до конца, но почувствовал силу в его словах и воскликнул:
— Какой вы замечательный мастер!
На следующий день Её послал к Дзёсю своего слугу. Дзёсю встал и приветствовал его. Главного монаха это удивило, и он спросил у Дзёсю, почему тот оказывает такую честь человеку из низкого сословия.
— Когда ко мне приходит человек высокого сословия, — сказал Дзёсю, — я приветствую его, не вставая со стула; когда ко мне приходит человек среднего сословия, я встаю со стула; когда ко мне приходит человек низкого сословия, я выхожу из храма, чтобы встретить его.
Вот подлинный образец простоты и величия!
СЛУЧАЙ
Однажды монах спросил у Дзёсю:
— Есть ли у собаки природа Будды?[41]
— My! [Нет!] — ответил Дзёсю.
Эта история, по всей вероятности, взята из Изречений Дзёсю. Там приводится ее полный вариант.
Монах спросил у Дзёсю, есть ли у собаки природа Будды.
— Нет! — ответил Дзёсю.
— Все ползучие земные твари имеют природу Будды. Как может собака не иметь ее? — спросил монах.
— Вследствие своего кармического неведения[42] ты привязан к мыслям и эмоциям, — сказал Дзёсю.
— Есть ли у собаки природа. Будды? — снова спросил монах.
— Да! — ответил Дзёсю.
— Вы говорите «Да!», но как может природа Будды поместиться в теле собаки? — спросил монах.
— Он грешит, сознательно и преднамеренно, — ответил Дзёсю.
Версия этой истории в Сёёроку (случай XVIII) практически такая же, только Дзёсю отвечает первый раз «Да!», а второй раз «Нет!». Странно, но это сильно меняет дело.
Реплика Дзёсю «Вследствие своего кармического неведения ты привязан к мыслям и эмоциям», кажется, перекликается с отрывком из Пробуждения веры в Махаяне (часть 3, раздел 1):
Вместе с неведением возникает разделение объективного мира на вещи и привязанность к ним, в результате чего постоянный поток мыслей и чувств приводит к появлению у нас ума.[43]
Это значит, что ум различает это и то, собаку и ее природу, себя и собаку, собаку и природу Будды, свою природу Будды и природу Будды собаки — и на фоне этого видны проблески изначального сознания.[44]
Не полностью забыл,не окончательно лишилсячеловек понимания,что разделение нереальнои что просветление возможно.
Когда во второй части приведенной истории Дзёсю ответил на вопрос монаха утвердительно, он дал ортодоксальный буддистский, а не дзэнский ответ. С тех пор как буддизм появился в Китае, то есть со времен, когда во времена правления Мин Ди (68–76 гг. н. э.) в Китай прибыли Кашьяпа Матанга (Мо-дэн, Мато) и Гобхарана (Чжу-фалань, Дзику-хоран), вопрос природы Будды был в центре религиозных дискуссий. Два слова «природа» и «Будда» в отдельности имеют совсем иное значение, чем в словосочетании. «Природа» подразумевает нечто фиксированное и неизменное; потенциальную возможность просветления, или освобождения от жизни и смерти. «Будда» есть просветление; освобождение от жизни и смерти, кармы, вселенского закона причины и следствия; состояние несотворенной неразрушимости. «Природа Будды» в разных буддистских сектах интерпретируется по-разному.
Секта Хоссо (Фасян, Дхармалаксана) была основана по возвращении из Индии Сюань-чжуана.[45] Ее основными текстами являются Сандхи-нирмокана-сутра, Йогачарьябхуми Шастра и Виджнапти-матратасиддхи Шастра («Учение о том, что не существует ничего, кроме ума»). Анэдзаки сообщает, что эта школа «стремится к постижению через созерцание окончательной реальности космического бытия посредством проникновения в тайные качества всего сущего и познания подлинной природы души в мистическом озарении». Секта Хоссо учила, что человеческая природа бывает пяти видов:
1. Природа тех, кто станет Буддой.
2. Природа тех, кто не сможет стать Буддой.
3. Природа тех, кто довольствуется состоянием ракана.
4. Природа тех, кто может достичь одной из первых трех возможностей, но все еще не определился.
5. Природа тех, кто обречен на вечные перерождения.
Поэтому секта Хоссо была известна также как Секта Пяти Природ. В соответствии с этой классификацией только первый и четвертый вид человеческой природы может претендовать на близость к природе Будды. Предствители первого вида достигают просветления внезапно, представители второго — постепенно.
С точки зрения сект Кэгон, Хоккэ и Нэхан, рассмотренное деление природ на пять типов является лишь «временной», или «частной» махаяной, которая противопоставляется «окончательной» махаяне школ Кэгон и Тэндай. Секта Тэндай (Дянь-дай)[46] учила единству Абсолюта и феноменов. Отличительной чертой учения этой секты является представление о Буддовости всего и вся во вселенной. Оно основывается на писании Нэхангё, где есть слова: «Все живые существа, без исключения, имеют природу Будды». Дажеиттянтика, заблудший человек, стремящийся уничтожить свою природу Будды, не может сделать этого. В секте Кэгон (Хуа-янь)[47] самым важным является учение о природе Дхармы. Дхармату или Бхутататхату можно определить, перечисляя ее синонимы: всепроникающая дхарма природы, сфера дхармы, существенная дхарма или природа Будды, воплощение дхармы, сфера реальности, реальность пустой или нематериальной природы, исток пустоты и нематериальности, вселенская природа, бессмертная природа, безличностная природа и так далее. Однако не все из перечисленных определений природы Дхармы совпадают с тем, что можно назвать природой Будды, Можно сказать, что природа Будды — это неустранимая возможность постичь природу Дхармы. Другими словами, природа Будды — это природа Дхармы с точки зрения самосознания.
