А вот как Белый подпал под влияние футуристов:
Голубоглазый гимназистик, —Взирает в очи Сони Н-ой,Огромный заклокочив нлочень;Мне блещут очи, очень, очень —Надежды Львовны Зориной.
«Первое Свидание» 1921 г.
А вот что печатал В. Хлебников еще в 1912 г.
Наш кочень очень озабочен:Нож отточен точен очень!
— оказывается, не влияние футуристов, а плагиат у них!
А кто не узнает Хлебниковского «влияния» в строчках из «Котика Летаева»^ «Зензею зензеял комар: зазиньзинькал мне в уши; меня понесли на диван-зевачом».
А у Хлебникова:
Пинь-пинь-пинь!Тарарахнул Зинзивер…
Зевач навеян смехачом Хлебникова. Даже Смешонков, Смехов и Смешков утащил у Хлебникова и подкинул в свою «Офейру». Таких влияний бесконечно в «Котике Летаеве», кстати вообще подражательном. Хотя бы в своем скучнейшем и несуразнейшем размере: весь «Котик» написан… гекзаметром! Каково это для прозаического романа? — например «Братья Карамазовы» в гекзаметре — это был бы самый неуклюжий гроб от которого на 3 версты несло б скукой, трухой и молью!
Вот как написан весь «Котик»:
Мама встретила, двери открыв, Ангеликою:Крыльями шали накрыла, и — плакала вместе со мною— Мой миленький, маленький: ты уж прости, Христа ради!
Гегзаметром написаны «Офейра», «Возвращение на родину» и др.
Все, что выдумывает сам Белый, воистину смехотворно — и применение размеров и неологизмы:
Стекло пенснэйное проснется,Переплеснется блеском искр.
— Пенснейное — более слякотного сюсюкающего и пахнущего дождливой псиной слова не придумаешь! И опять любовь к ени.
(Смотри мою книгу: «Тайные пороки академиков»),
Или вот его самостоятельные строки:
И я к груди земли приник…На нас тела, как клочья песни спетой……каменные духи (едоки?!)…Серые сосны и пни…Так и я: в ветер-смерть…(Такия — брат Сакия-Муни?!)
(Из книги «Звезда. Новые стихи (?!)» 1922 г.)
Вязнущий Белый пытается схватиться за трафаретные
Облака — фимиамы… (покури, покури!)Из моря слез, из моря муки.
Дальше конечно лезут «руки», «час—алмаз», «очи—ночи» и прочая труха и графомания!..
В 1913 г. о стиле Белого я писал: «бесконечная канитель Белого» — теперь после его распыленных офейр и эпопей, прозаических гекзаметров и непережеванных плагиатов кажется это можно сказать определенно и безошибочно!
Все это только о стиле!
Можно, конечно, многое сказать о дурного тона расточительности, нецелесообразности, неуклюжем разворачивании сюжета, чрезвычайной ритмической бедности и о прочих прелестях хваленой симфонической композиции прозы Белого — но это в наши задачи не входит.
Доказывать же, что Белый лучше или хуже, скажем, Пильняка, такая же непроизводительная трата времени, как с пеной у рта спорить, что лучше: — быть повешенным или удавленным?!
Мистика символистов кончилась трагично, к ним применимы слова поэта А. Чачикова:
Проезжий фокусник увез мою жену,Влюбленную в египетские тайны,И каждый раз, гадая на луну,Твержу я: Господи, ужели то случайно?!.
Нет, истинная поэзия от них ушла навсегда и не случайно!..
Сдвигорифмы
Составных рифм (вернее сказать — сдвиговых) бесконечное множество у всех современных поэтов: у Маяковского и Хлебникова, у Брюсова и Белого, Ахматовой и Блока, и наконец у большинства молодых поэтов.
Возьмем, напр., поэтессу Н. Бенар, только в этом году выпустившую книгу: «Корабль отплывающий». Вот какие у нее (и типичные для всей теперешней поэтической молодежи) рифмы:
Недели вышли навстречуПохоронными клячами в перьяхВьюг. От этой встречиНе отчураюсь теперь я.
Нам закаты в окно напророчилиО зиме, всех зим печальней.Голосами осипшими ночи,На углах о разлуке кричали нам,
И в других стихах: тепло еще — площади, знака ли — плакали, обрыв кинув — обрывки.
Составные рифмы дают неожиданно для автора ряд неологизмов: теперья (множ. число от теперь?), тепло еще (увелич. степ. от тепло? сравни — побоище).
Особый вид сдвиговой рифмы представляет переносная или так наз. «двустволка».
Шуточное стихотворение:
Замок приверченКо двери; Дверь заперта, — чудесно!Твори, Аверченко,Твори —Бумага бессловесна!
Много ли сдвигов?
Недоверчивый читатель подумает, что я выискивал у авторов их редкие случайные ошибки, но если он откроет любого поэта, особенно современного — он сам найдет их на любой странице, и чем поэт бездарнее безголосее, тем сдвигов больше и самых корявых, ненужных, неожиданых для самого автора.
А. Шемшурин в книге "Футуризм в стихах Брюсова" собрал целый том сдигов в стихах Брюсова и Северянина, а им отмечены еще не все случаи. Мы видели также, что современная рифма типически сдвиговая — следовательно сдвигов надо ждать в каждой строчке, а если прибавить еще внутренние рифмы да сдвиговые образы и синтаксис — то и выходит, что все стихи — сплошной сдвиг!
Р. Якобсон поэтому имел полное право писать: "по существу всякое слово поэтического языка в сопоставлении с языком практическим — как фонетически, так и семантически — деформировано!" А. И. Терентьев мог ваявить "мастерство, т. е. уменье ошибаться, для поэта означает — думать ухом, а не головой… всякий поэт есть поэт "заумный".
Сдвиг, как прием
Сдвиг — яд, очень опасный в неопытных руках глухачей, но его же можно использовать как хороший прием, например: желая придать слову «цикута» еще большую увлажненость, я искал такой фразы, в которой бы «цикута» помещалась в середине строчки и перед ней союз и, для получения посредством стыка сдвигового слова "ицикута", так получился стих:
— Паюсный корморан и цикута сестра милосердья
Или в другом стихотворении — мягкое уи: "губами нежными как у Иосифа пухового перед рождением Христа" —
Еще случай:
— Пырнет ногою важурные сердца…..
Слово «важурные» написано нарочно слитно, дабы подчеркнуть что в данном случае сдвиг умышлен и желателен; вообщо же поэты не знают что им делать с предлогами и союзами, одни их вовсе выбрасывают, другие пишут на полях, у третьих же получаются, конечно неожиданные чудовища о двух головах: икот, иношна, икотики, о слава всем отраву пьющим, ик мудрому старцу под'ехал Олег,
И шаг твой землю тяготил…
(ишак, у Брюсова) и т. д,
Самые неудобочитаемые, случайно — ненужные, неприличные и неприятные сдвиги у поэтов, технически слабых и глуховатых.
Слышим ли мы сдвиги?
На сдвигах основано множество острот и анекдотов. Влад. Соловьев в "Шуточных пьесах" каламбурит:
— …А что за сим — тотчас же ты узнаешь! (бьет его)
— Бей меня, о жестокая, но не забывай моего имени! Меня зовут Альсим, Альсим, а не Зосим!
Такая чуткость к словам делает честь Соловьеву, но плох диллетантизм и отсутствие метода, иначе Соловьев не написал бы в тех же пьесах:
Как свечка я горю и таю, как она· · · · · ·Как искусно гнездо-бы вила· · · · · ·И с обедом из своих плодов…..
Итак, поэты обычно слышат сдвиги, но как недоучки!
Звуко-образ
Значение звука. Установка на звук — сдвиг смысла. Почему —
литит мой духлебяжийна—фта—линный?!
какой такой — нафталинный? — едкий, аптекарский неприятный?! Если в поэзии доминирует звук, мы должы в первую очередь исходить от него, и тогда ясно, что нафталинный, — легкий по голосу, — означает невесомость, летучесть, — кстати этой эпитет и есть дополнение к любящему, пухово-легкому в полете — Нафталинный яа-фа-та-линный (фата).
Одинаково звучащие слова в поэзии равнозначущи и по смыслу (Терентьев); так, легкий по звуку парашют равен пюпитру, Юпитеру и пилюле, горшок равен горшку, грошику, рогоже и брошке!