– Да ладно тебе, Марта, на мою подругу по проделкам нападать, – попытался примирить их Ганс, заметив, каким огнем сверкнули глаза Эльзы, просто синие молнии в них уже скопились. – Пошли, девчонки танцевать. Приглашаю обеих!
И он встал в гордую стойку великого примиренца. Марту его предложенная рука воодушевила, и она тут же на ней повисла. А вот Эльза демонстративно от этих двоих отодвинулась и потом еще даже отвернулась.
– Не упрямься, детка. Это же наш последний вечер в стенах детского дома! Наступит завтрашнее утро, и разлетимся, кто куда.
– Не уговаривай ее, Гансик. Подумаешь, фифа какая. Ее зовут, а она…
– Ну, как хочешь, – парню тоже не достало терпения, долго стоять около насупившейся девчонки. – Пошли, Марта.
Когда эти двое от нее ушли, Эльза тайком прикусила губу. Сильно, даже до крови. И все не могла понять, отчего так больно ощущалось сердце. Стоило глазам найти в кругу танцующих эту пару, как внутри что-то сильно сжималось. Хоть совсем не смотри на высокого парня с льняными волосами и много ниже его пухлую рыжую девицу. Но ведь и не получалось их игнорировать. Даже если не видела, то сердце все равно знало, что Ганс был с Мартой. И от этого такая тоска разливалась в груди, что хоть вой.
Вот так и прошел для Эльзы последний вечер в детском доме. И она торопила его конец. Думала, раз так все невесело, то скорее бы заканчивалось. Вот и пошла в свою комнату одна из первых. Вошла туда и так и упала на кровать. Но не плакала, нет. Она вообще почти никогда не плакала. А тут, показывать свою слабость другим девчонкам, с которыми делила комнату, ну уж нет. Прикусила снова губу, накрыла голову подушкой и попыталась заснуть. Только отчего-то не вышло. Так и лежала, таясь, слушала, как пришли соседки, как они укладывались и шушукались о танцах с парнями. А потом в комнате наступила тишина, потому что все уснули. Все, кроме нее. Эльза лежала теперь на спине, закинув руки за голову, и смотрела в потолок. Тогда-то и услышала, как в стекло окна стукнулся камешек.
Это был их условный сигнал. Ганс вызывал ее в их место, в закуток под лестницей. Но Эльза решила не идти. Выходило, что сердилась на него больше, чем ей сначала показалось. А вот за что, старалась об этом не думать. Обиделась, и все. Или нет, знала, что гневалась из-за того, что предпочел ей Марту сегодня, всю вторую половину дня и весь вечер провел с ней, вот пусть теперь ее под лестницу и вызывал бы. Решила так, сердито попинала подушку и улеглась на нее, отвернувшись лицом к стене, собираясь заснуть. Вот так взять, наплевать на новые и новые сигналы в стекло и забыться сном. Но не вышло. И сама не смогла, хоть и сжимала крепко-крепко веки, и за окном раздался некий шум, будто кто-то лез по стене. А потом и вовсе, створка со скрипом распахнулась. Попробуй, такое проигнорируй.
– Эльза! – подтянулся Ганс к окну, зацепившись за карниз. – Ты что творишь? Я сигналю, сигналю, а ты?.. Вставай немедленно и иди на наше место, или я лезу в комнату дальше. Выбирать тебе. Эй! Так я забираюсь?
– Нет. Я выйду. Только не понимаю, зачем это все.
– Не понимаешь?! – шипел на нее парень, но недолго, так как девушка резко встала и с треском захлопнула перед его носом окно.
С той стороны, в ночной темноте послышался шум падения, ломающихся веток куста, что рос внизу, а потом тихая ругань. От услышанного, странное дело, ее настроение пошло в гору. А ничего ему не станется, не разбился же, у них второй этаж совсем невысокий, а Ганс всегда был в прыжках ловок. И вот она уже накинула на плечи длинную шаль и выскользнула за дверь.
– Так ты серьезно не понимаешь, зачем позвал?! – так встретил ее парень, успевший добраться до условленного места первым.
В свете одной единственной лампочки, что горела в той стороне коридора, да и то на большом расстоянии, лица его почти не было видно, но по голосу стало понятно, что был сердит. Вот и дернул ее за руку довольно грубо, когда подошла близко. От рывка Эльза покачнулась и немедленно опустилась на ящики, что вечно громоздились под лестницей.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– А то, что завтра можем не увидеться совсем и не успеть попрощаться, это тебе как?!
– Вот оно что, попрощаться решил! А с Мартой уже простился? Или для нее время еще и завтра найдется?
– Что я слышу! Эль, ты ли это? Что-то не узнаю. Не ревнуешь ли меня к Веснушке, детка? Вот новость! Вечно всем талдычила сама же, что мы друзья, а теперь…
– Ничего не изменилось, Ганс. Выбрось глупости из головы. Просто, на меня сегодня столько всего свалилось!.. В общем, давай, попрощаемся и разбежимся.
– Нет, ты определенно на меня злишься!
– Вот и нет! Делать мне больше нечего?
– Выходит, что так. Потому что ты ведешь себя сегодня, как обиженная возлюбленная. Когда я танцевал с Мартой, бросала на нас недобрые взгляды, сама танцевать потом уже отказалась, а чуть ребята начали расходиться, так и рванула в свою комнату. Ну, сознайся же, что обиделась на меня из-за Веснушки?
– Нет, ты зачем меня вызвал? Чтобы говорить эту ерунду? Сказал, надо попрощаться, так и давай, прощайся – мне спать пора.
И тут парень вдруг резко схватил ее за плечи, привлек к себе и поцеловал в губы. Совсем коротким был тот поцелуй и поверхностным, но Эльзу как обожгло. И у нее будто бы дыхание от него сбилось. Но в следующий момент она уже взяла себя в руки и отстранилась.
– Что на тебя нашло? Марту свою слюнявь, герой-любовник. Или это у тебя теперь для всех одинаковое прощание такое?
– Не-ет! – протянул он, а в голосе послышалось напряжение. – С ней прощание было не в пример жарче и дольше. Не то, что…
– Вот как?! – вскочила Эльза на ноги и натянула сползшую, было, шаль снова на плечи. – Так понимаю, наше прощание уже закончено. Бывай здоров, Ганс, удачи тебе!
И она хотела убежать, да только он не дал. Догнал под той самой тусклой лампочкой и снова развернул к себе. Тут Эльза и заметила, что здорово, оказывается, расцарапал себе щеку в кустах, куда свалился с ее окна.
– Эль! Я приду к тебе, как только у меня будет возможность. Договорились?
– Не стоит, Ганс. Насколько знаю, в академии порядки еще строже, чем в твоем училище. Вряд ли нам удастся поговорить.
– Ну и угораздило же тебя… Что бы, как все, поселилась бы в общежитии швейной фабрики… А теперь, что? Видеться почти не сможем, но ведь и это не все… Как ты там выкрутишься, детка, без крупицы магии?
– Это моя забота. Не переживай, придумаю что-нибудь.
– Да уж, постарайся. А если что, то тоже не конец света, детка. Уж швейный цех никуда от тебя не денется. Не сверкай так на меня своими глазищами, Эль. Я просто хотел сказать, что тогда сможем видеться и намного чаще.
– Ты все же настроен ко мне прийти?
– Обязательно. В первое же увольнение и потом в каждое. Да вот беда, эта война…боюсь, что мое обучение будет очень сжатым и скоростным. Стране нужны пилоты. Много-много пилотов, так как мы несем потери.
– Вот как?! – тут до нее дошло, что все ее обиды довольно глупы на фоне предстоящей разлуки и войны. – Я буду тебя ждать, – сказала, привстала на мыски и дотянулась до его губ. – Учись, как следует, Ганс, чтобы у меня меньше болело сердце, когда придет твое время отправляться на войну.
– Так ты будешь за меня все же переживать? – теперь парень улыбался. – Я рад. И сама будь осторожна, Эль. И еще, ты там не спеши заводить себе нового друга, в этой своей академии, детка. Не то, я приду и ему накостыляю.
Дальше он крепче сжал ее плечи, но всего на мгновение, после чего разжал руки совсем.
– Иди. И я пошел. А то…в общем, беги к себе, подружка.
И вот она уже была в своей комнате. Лежала и смотрела в потолок. Вроде бы, все так же, как и до встречи с Гансом, но и нет. Да не спала и вздыхала, но еще постоянно щупала свои губы. Все же он ее поцеловал. Случился первый в жизни поцелуй. Не так, как представляла, но совершенно необыкновенные впечатления получила. Вот только не поняла, отчего теперь одновременно получалось плакать и улыбаться.
