Когда шум приблизился, неожиданно всё стихло, и дверь стала медленно открываться. От этой тишины у Вовки даже мурашки забегали, и ни с того ни с сего он начал икать. В этот ни самый выгодный для него момент, дверь полностью открылась, и он увидал огромного, наверное, выше двух метров, рыцаря, с чёрными, как смоль волосами и с шикарной небольшой бородой.
Грозный вид вошедшего и суровый взгляд не предвещал ничего хорошего.
– Терминатор какой-то, не иначе, – подумал Вовка и постарался сжаться в комочек, чтобы быть менее заметным.
«Терминатор» заговорил, и его голос громким эхом разнёсся под высокими потолками замка:
– Вольдемар, как ты смеешь подвергать свою жизнь смертельной опасности?! Кто тебе дал на это право?! Ты же знаешь, что ты единственная драгоценность во всём этом замке! Как ты мог без охраны отправиться в лес? Кругом враги, разбойники, хищники! Это всё твой воспитатель виноват, это он потакает твоим капризам! Георг! Подойди сюда!
В спальню вошёл мужчина, который помогал Вовке во время лесных приключений.
– Ага, – радостно подумал Корольков – хоть кого-то знаю, как зовут, а то нахожусь здесь как шпион, все меня знают, а я нет.
– Слушаю вас, монсеньор, – сказал Георг и смиренно опустил голову.
– Объясни мне, как мальчик очутился один в лесу? Что с ним произошло? Почему он прискакал, как израненный? Мои лекари не нашли на нём никаких ранений, лишь пару синяков и шишек. Что, вообще, происходит? – «терминатор» грозно уставился на Георга.
– Господин герцог, – начал Георг.
– Так, ещё один герцог, здесь все, что ли друг друга так называют? – подумал Вовка.
– Ваш сын растёт храбрым воином, и любое моё вмешательство в его личную жизнь вызывает в нём бурю протеста, – продолжил Георг.
– Вон оно что, оказывается этот «терминатор» мой папочка. Ничего себе, папаня. – Вовка от удивления даже почесал затылок и сразу вспомнил своего отца в его любимой майке, в трико, с пузырями на коленях и в шлёпанцах на босую ногу. Сравнение было ни в пользу последнего, – интересно, а как мне его называть? Мой господин, отец, папа, папаня, батя? Да, как я его должен называть?
Неожиданно Вовкины размышления были прерваны грозным голосом герцога:
– Вольдемар, я задал тебе вопрос и жду на него ответа!
– Вопрос, какой вопрос? – испуганно запричитал Вовка.
Герцог нахмурил брови и хотел сказать ещё что-то грозное, но тут за Вовку вступился Георг:
– Монсеньор, Вольдемар сильно ушибся и видимо головой, поэтому ведёт себя немного странно. Будьте с ним помягче.
– Ударился головой? – грозный герцог сразу как-то обмяк, и из его речи исчезли ледяные нотки. – Мальчик мой, как? Как это произошло?
– Да я не помню. Шёл, шёл, вдруг бах-бабах и всё, – залепетал Вовка.
– Бах-бабах? – удивился герцог. Что значит бах-бабах?
– Вот видите, монсеньор, он сам на себя не похож, а в лесу, вообще, заявил, что видит лошадь первый раз в жизни и ездить на ней не умеет. Это он-то не умеет, тот, который ездит на лошадях с двух лет.
– С двух лет?! – невольно вырвалось у Вовки. – Я езжу на лошадях с двух лет? Может, я ещё и из автомата Калашникова умею метко стрелять из обеих рук?
После этих слов лица присутствующих вытянулись. Герцог со страхом пощупал Вовкин лоб:
– Жара нет, но явно бредит. Лекаря, срочно позовите лекаря! – закричал он.
Мгновенно, как чёрт из коробки, появился лекарь: маленький, щупленький, лысенький, с острой бородкой, настоящий доктор Айболит!
– Смотрите, Айболит! – засмеялся Вовка.
– Где болит? Что болит? Говори скорее, – занервничал герцог.
– Да ничего у меня не болит. Этот ваш лекарь, просто вылитый Айболит из детской сказки, вот я и развеселился, – добродушно сказал Корольков.
– Яков, – грозно прорычал герцог. – Сделайте же что-нибудь! У мальчика бред!
Лекарь засуетился, стал щупать у Вовки пульс, смотреть в глаза, трогать голову, затем пожал плечами и сказал:
– Монсеньор здоров. У него всё в порядке, просто ему необходимо немного полежать, и всё встанет на свои места.
– Ты уверен? – сердито переспросил герцог.
– Понимаете ли, голова это такое вместилище разума, что трудно сказать, какие процессы в ней происходят, но одно могу сказать точно, физически ваш сын здоров, а вот умственно, – лекарь возвёл глаза к небу. – На всё воля Божья.
– И всё? Это всё, что ты можешь сделать? – мрачно спросил герцог.
– К сожалению, что касается головы, то здесь медицина бессильна. Будем ждать, – пролепетал лекарь.
– Вон! Вон отсюда! Вон с глаз моих! – прогрохотал герцог. У Вовки даже в ушах зазвенело.
Лекаря, действительно, как ветром сдуло.
– Монсеньор, – вмешался Георг. – Запретите Вольдемару садиться на Прометея, вы же знаете, что на сотни дорог отсюда, нет быстрее коня, чем он, и я просто не могу угнаться за ним. Да и свернуть себе шею на таком скакуне, проще всего.
Герцог помрачнел:
– Пожалуй ты прав. Прометею лучше оставаться на конюшне, пока Вольдемар не выздоровеет. А ты, Вольдемар, полежи недельку-другую в постели, пока не поправишься.
– Недельку-другую? – от этой мысли Вовку даже бросило в жар. – Да через недельку-другую учебный год закончится, а у него ещё не все двойки исправлены. Школа, при воспоминании о школе у Вовки засосало под лопаткой. А как он, вообще, попадёт в школу? Как он попадёт домой? Дом, милый дом. От нахлынувших чувств он даже прослезился, тем самым, вызвав ужас на лице герцога.
– Мальчик мой, что случилось? Последний раз ты плакал, когда тебе было пять лет, и мы потеряли нашу маму. Больше я никогда не видел у тебя слёз, – герцог напряжённо посмотрел на Вовку.
То ли оттого, что перспектива возвращения домой, была более чем туманной, то ли от заботливых слов герцога, Корольков заплакал в голос.
Герцог испуганно присел на кровать, прижал Вовкину голову к своей груди и нежно, на сколько это мог человек при столь суровой внешности, стал гладить его по голове:
– Успокойся, сынок, слёзы не достойны мужчины, тем более рыцаря. Может, ты влюбился, и поэтому стал таким сентиментальным?
От этих слов Вовка мгновенно перестал плакать.
– Я влюбился?! Да я этих девчонок, да я их, – он стал искать нужное слово, чтобы показать всю ненависть, которую испытывал к слабому полу. – Да я их в бараний рог согну, вот, – выпалил он.
– Согнёшь в бараний рог? – герцог видимо пытался представить себе эту картинку. – А зачем их сгибать в бараний рог?
Вовка даже опешил и на мгновение потерял дар речи, что случалось с ним крайне редко.
– Действительно, а зачем их сгибать в бараний рог? – подумал он. – Да не люблю я девчонок, уж больно они вредные. Только и знают, что ябедничать и обзываться, – попытался он выправить ситуацию.
– Ябедничать и обзываться? – переспросил герцог. А что это такое?
От этой непонятливости Вовка даже разозлился:
– Не люблю я девчонок и всё тут.
– Господин Вольдемар, – вмешался Георг. – Что вы говорите? А кто вчера сочинил целую поэму в честь графини Софии?
Вовка аж поперхнулся:
– Я сочинил поэму в честь какой-то Софии? Я что Пушкин поэмы писать? Да я за свою жизнь, только и сочинил одну частушку. И он лихо исполнил:
Как у нашей, у химички,Дыбом встали волоса!Я ей в лак «Момент» подсыпал,И смеялся три часа!
От увиденного и услышанного у герцога округлились глаза, и он ошалело спросил:
– А что это сейчас было?
– Как что, – удивился Вовка, – частушка моего собственного сочинения.
– Всё ясно, мальчик спятил, его срочно надо женить, пока весть о его безумии не разнеслась повсюду. Иначе все невесты разбегутся, и наш древнейший род прекратит своё существование, – обречённо произнёс герцог.
– Монсеньор, – обратился Георг, – может ещё всё пройдёт? Может завтра он станет прежним?
– А не могли его опоить зельем или околдовать? Объясни мне, наконец, зачем он отправился сегодня в лес? – свирепея, произнёс герцог.
– Господин Вольдемар собирался встретиться с одной из дочерей маркиза Вернера – Мари, – быстро ответил Георг.
– С Мари? С этой уродиной? – изумился герцог. Да в ней яда хватит на всех гадюк в округе. Ты зачем потащился к этому исчадью ада? – обратился он к Вовке.
– Да нужна мне ваша Маринка, как собаке пятая нога. Буду я ещё ко всяким крокодилам таскаться, – проворчал Вовка.
– Да ты просто бабник, – констатировал герцог, – то Люси, то Софии, то Жаннет, теперь уже и до Мари добрался. Эта-то тебе зачем? Для коллекции?
– Нужна мне ваша коллекция, – возмутился Вовка, – я, вообще, марки собираю, у меня их триста сорок штук.
– Чего собираешь? Марки? Это ещё что такое? – ошарашено произнёс герцог.
– Да ну вас всех, вы здесь, как в каменном веке живёте, даже не знаю о чём с вами говорить, – обиделся Вовка.
– Так, всё ясно, завтра же устраиваю бал и будь добр, Вольдемар, выбери себе на нём невесту. Взрослый уже, пора обзаводиться семьёй. Это моё окончательное решение. Мы уходим, а ты, к завтрашнему дню, чтобы точно решил, кто из девушек станет твоей женой! – грозно произнёс герцог и вместе с Георгом вышел из спальни.
