Лица, про которых мы будем говорить, были реальными людьми, жившими в конкретной исторической и культурной обстановке, их писания были конкретными ответами конкретным лицам на конкретные вопросы. Чтобы нам – с другим менталитетом, живущим много веков спустя, в другой исторической обстановке, другой культуре – понять их, примкнуть к их мысли, нужно изучать историю, которая неразрывно связана со Св. Преданием.
Необходимо помнить, что и отцы Церкви, как живые люди, не были свободны от ошибок, а у многих лиц, признанных еретиками, содержатся многие верные и здравые мысли. Среди них можно назвать такие имена, как Ориген, Тертуллиан, Евагрий и др. Окончательным еретиком можно назвать лишь дьявола, раз и навсегда сказавшего Богу "нет".
Только вера Церкви, как единого целого, как сообщества верующих, объединенных и ведомых единым Духом, может "опознать" ересь, провести границу между истиной и заблуждением, объяснить ту преемственность и постоянство христианской мысли во времени и пространстве, которые и составляют сущность Церковного Предания. Такое динамическое понимание неизбежно ускользает от взгляда стороннего наблюдателя.
Светские исследователи христианской литературы отказываются признать существование этого объединяющего принципа. Для них история Церкви – это лишь интриги ловких политиканов, выражающих те или иные интересы (будь то классовые, партийные или личные амбиции). Напротив, протестантские и постпротестантские фундаменталисты (в первую очередь евангелики) признают боговдохновенность и авторитет одного лишь Св. Писания, оставляя за собой свободу понимать и интерпретировать его как им заблагорассудится, игнорируя всю историю христианской мысли. Для римо-католиков критерием истины является непогрешимый папский авторитет. Как мы уже говорили, в Православной Церкви нет такого внешнего авторитета или критерия. Конечно, мы признаем непогрешимыми решения Вселенских Соборов, но у нас нет критерия, делающего тот или иной собор вселенским. Нельзя, созвав собор, провозгласить его "Вселенским": лишь сама Церковь либо принимает прошедший собор, либо отвергает его. В нашей Церкви только постоянный взгляд "изнутри" позволяет нам различать или даже ощущать постоянную линию преемственности в христианской истории. Эта преемственность динамично и неразрывно связана с чудом и тайной существования самой Церкви в веках.
II. Понятие об исторических источниках
Литература: Болотов; Мейендорф, Введение; Флоровский, Положение христианского историка.
При изучении церковной истории мы пользуемся источниками. Источники существуют немые (это прежде всего археологические данные, памятники архитектуры и изобразительного искусства) и письменные. Последние интересуют нас в первую очередь. По материалу, на котором сохранились письменные источники, они делятся на монументальные (т.е. надписи на камне и металле, на стенах зданий, на мраморных досках, на памятниках, монетах, печатях и т.п.) и книжные, т.е. на папирусе, пергамене и бумаге. Последние, в свою очередь, делятся на источники первичные, или первоисточники (т.е. свидетельства непосредственных очевидцев событий), и источники вторичные, представляющие из себя обработку исторического материала. Если первоисточники утеряны, то таковыми считаются ближайшие к ним по времени вторичные источники.
В пределах этого курса нас интересуют прежде всего источники книжные. Среди книжных первоисточников можно выделить такие группы: писания отцов Церкви и еретиков, деяния соборов, многие агиографические памятники. Ко вторичным источникам можно отнести сочинения древних историков (хотя для нас многие из них сделались уже первоисточниками).
Конечно, это деление условно, и многие сочинения принадлежат сразу обеим группам. Например, в писаниях отцов Церкви содержатся ссылки на сочинения ряда других людей (как сохранившиеся, так и не сохранившиеся) и на многие исторические события. В деяниях соборов содержится очень много указаний, прямых и косвенных, о жизни того времени, но и в них содержится множество как открытых, так и скрытых цитат и заимствований из решений предыдущих соборов и вероучительные формулы различных поместных Церквей.
Особого отношения к себе требуют жития святых. Хотя многие из них, безусловно, являются подлинными свидетельствами современников, всегда следует помнить, что "жития" представляют собой особый литературный жанр, сложившийся в средние века и имеющий свои строгие каноны и правила. Многие древние "жития" дописывались средневековыми переписчиками и подгонялись под эти правила жанра. Поэтому, никак не ставя под сомнения душеполезность избранных Церковью "житий" для благочестивого чтения, следует помнить, что как к историческим источникам к ним следует относиться с определенной осторожностью.
В рамках нашего курса нас весьма интересуют вторичные источники – писания историков. Их можно разделить на исторические повествования (большая часть их относится к позднеантичному периоду) и хроники, ставшие популярным жанром в период средневековья.
Когда мы читаем писания древних историков, следует всегда принимать во внимание личность авторов и обстоятельства, в которых они писали свои сочинения. Зная это и делая, так сказать, "поправку на ветер", мы можем приблизительно оценивать ожидаемую степень исторической достоверности этих книг. Ведь не только комментарии, но и сам подбор фактов и умолчания говорят об очень многом и помогают выстроить картину событий.
Для примера приведем несколько сочинений, важных для истории ранней Церкви. В первую очередь это, конечно, творения Евсевия Памфила, епископа Кесарие-Палестинского (260/270-340): его "Хроники", "Жизнь Константина" и, прежде всего, "Церковная история". Евсевий придерживался умеренных арианских взглядов и, кроме того, был оригенистом. Необходимо принимать во внимание и то, что он был придворным историографом императора Константина и писал, как подобает придворному историку. Евсевий был высокообразованным человеком и очень любил демонстрировать свою образованность. Итак, читая Евсевия, необходимо делать скидку на все эти характерные особенности историка и, учитывая их, определять ту степень доверия, с которой следует относиться к его сочинениям.
От Евсевия принимают эстафету три историка, творившие почти одновременно. Первым из них можно назвать Сократа Схоластика (V в). С одной стороны, Сократ несколько сочувствует новатианам, а с другой – его писания характеризуются римофильскими тенденциями. Например, в числе прочего, он утверждает, что Вселенский Собор без соизволения римского епископа состояться не может, поэтому Сократа весьма любят римо-католики Он также очень высоко ставит Оригена, выставляет его врагов в неприглядном свете и крайне негативно относится к его осуждению.
После Сократа церковную историю писал Ермий Созомен. Созомен свою историю во многом заимствовал у Сократа, хотя и написал ее гораздо более изящным слогом и внес в нее много дополнений и добавок, а также сильно ее "воцерковил". Интересно, что на Сократа он не ссылается вовсе. Это довольно типично для древних авторов, которые часто заимствовали друг у друга целые куски и не считали нужным давать ссылку. Тогда было совсем другое отношение к "интеллектуальной собственности". Такого понятия вовсе не существовало, и любой человек, согласный с мнением какого-либо автора, считал это мнение в равной степени и своим и мог вставлять его писания в свои сочинения. С другой стороны, в древности были весьма распространены так называемые "псевдоэпиграфы" – сочинения, надписанные не именем их настоящего автора, а именами великих древних. Таким образом сочинитель хотел придать своим произведениям больший вес, и это вовсе не было подлогом: автор мог вполне искренне считать, что, живи тот человек, чьим именем он подписал свое сочинение, в его время, он и сам принял бы это сочинение как свое. Один из самых известных псевдоэпиграфов, о котором мы будем говорить в свое время, – это корпус сочинений, подписанный именем Дионисия Ареопагита.
Последняя история этого периода принадлежит перу блаженного Феодорита Киррского. Он был представителем антиохийской богословской школы и, следовательно, весьма критически относился к Александрии и всему из нее исходящему. Поэтому те сведения, которые он сообщает об александрийских событиях, следует воспринимать с определенной долей осторожности. О блаженном Феодорите, его жизни и деятельности мы будем говорить весьма много в контексте несторианских и монофизитских споров V в., и тогда та позиция, с которой он повествовал о происшедшем, станет для вас гораздо яснее.
Вот основные церковные историки, чьи имена мы будем постоянно упоминать, говоря об истории древней Церкви. По ходу нашего повествования мы ознакомимся и с гражданскими историками и хронистами. Упомяну двух из них.
