Айрис, не церемонясь, потащила её за руку и остановилась только тогда, когда за ними захлопнулась дверь главной башни. Здесь Эйвион бывала много раз: в холле, самом обширном помещении замка, хозяева время от времени устраивали пирушки по какому-нибудь праздничному поводу, собирая старейшин деревень и начальников отрядов, но сейчас тут было холодно и темно. В камине застыла недельной давности зола.
Покои госпожи Блойдеин располагались на втором этаже, но вот туда Эйвион никогда не приглашали.
– Пойдём, – ещё раз повторила Айрис, дёрнув подругу за рукав, – наверху комната есть, там свечи и вода.
Бегом поднявшись по каменным ступеням, девушки нырнули в крохотную каморку, заставленную комодами и сундуками, меж которых примостился лежак. На столе стоял кувшин с водой.
– Это комната Бригит, горничной её милости. Стой смирно и не мешай.
Айрис зажгла свечу, схватила кувшин и, опустившись на колени, принялась колдовать над платьем.
Эйвион застыла как изваяние, боясь вздохнуть. Прямо перед ней на стене висело зеркало: небольшой, локоть на пол-локтя, отполированный кусок светлого металла.
Эйвион видела своё лицо не один раз, но отражения в воде дрожали, плыли и ускользали, превращая его из просто уродливого в нечеловечески безобразное.
Айрис… такая красавица. А у неё почти вся левая половина лица напоминала оплавленный жаром бугристый камень, один огромный шрам, растёкшийся в стороны отвратительными щупальцами. Нерешительно подняв руку, Эйвион прикрыла ладонью скулу и подбородок. Кожа справа была нежна и бархатиста, глаза прекрасны: большие, глубокого синего цвета; брови с изломом, а над ними – чистый высокий лоб.
Губы у Эйвион задрожали. Ей иногда казалось, что она давно всё выплакала, но в этот момент из глаз вновь готовы были брызнуть слёзы.
Айрис вскочила на ноги, отряхивая подол своего платья.
– Всё. Готово. Немножко мокро, но это ерунда. Идём.
Покои госпожи Блойдеин находились всего в десятке шагов от комнаты горничной. Из-за дверей слышались голоса, один – явно мужской.
Айрис легко пожала подруге руку.
– Не трусь. Потом расскажешь.
И, приоткрыв дверь, она втолкнула Эйвион внутрь.
* * *
Эйвион остановилась, потупив глаза.
В комнате находились двое: госпожа Блойдеин, расплывшаяся в кресле рядом с жарко полыхавшим камином, а перед ней, присев на краешек стола – мужчина в высоких сапогах и замызганном сером плаще.
Стол был заставлен яствами: блюдами с пахнущими приправами кусками мяса и пирогами; на круглых боках посеребрённого кувшина зайчиками плясало отражение пламени.
– Ты не торопилась, – недовольно заявила госпожа Блойдеин, скривив пухлые губы. – Подойди.
Эйвион сделала несколько робких шагов. Каменный пол здесь, как и в каморке матушки Маргет, был застелен, но не колючей грязной соломой, а свежими листьями и цветами.
– Подними голову.
Мужчина в плаще смотрел на неё внимательно. Его взгляд чуть задержался на левой половине её лица, но Эйвион не заметила, чтобы что-то отразилось в его взоре. Лицо у него было сухощавым, с тонким орлиным носом и небольшим шрамом на правой скуле. А глаза – такие же синие и глубокие, как у неё. И совсем не злые.
– Берегли, как могли, сир Гарет, – сказала госпожа Блойдеин; тон её голоса неуловимо изменился. Мужчина даже не посмотрел в её сторону. – Увы, исправить печати божьи не в наших силах, хоть и последние силы прилагали, чтоб лечить, кормить да одевать. Супруга моего чрезмерные заботы раньше времени в могилу свели. Мы люди небогатые, и надеюсь, что его милость лорд Марред будет оповещён о нашем усердии. А хорошо ли его милость поживает? Слыхали мы, что его сын до сих пор неженат. И я, и дочь моя Дилис были бы счастливы лично…
– Непременно будет оповещён, – прервал её сир Гарет. – Подойди ближе, дитя.
Рыцарь взял Эйвион за подбородок и с минуту вглядывался в её лицо, слегка поворачивая то вправо, то влево.
– Н-да. Была бы хороша…
Он отпустил девушку и плеснул в бокал вина.
– Ты помнишь своего отца, дитя?
Эйвион несмело кивнула.
– У тебя есть язык?
– Да, ваша милость.
Рыцарь кивнул в ответ.
– Тогда, надеюсь, боги даруют тебе мужество выслушать страшное известие. Сир Тарен, к нашему великому прискорбию, преставился месяц тому назад.
Сир Гарет отхлебнул из бокала, внимательно глядя на Эйвион. Она моргнула.
– Я давно не видела отца, ваша милость, – чуть дрогнувшим голом произнесла она.
– Понятно. Отныне ты, как единственная его наследница, являешься полноправной владелицей замка Ллир, а также госпожой Северных земель Носа Тролля.
Эйвион нерешительно подняла на него глаза.
– Я могу…
– Дослушай. – Рыцарь усмехнулся. – Нет, не можешь. До своего совершеннолетия либо замужества, в зависимости от того, что наступит ранее, ты находишься под опекой лорда Марреда, и я должен препроводить тебя в Керк для решения твоей судьбы.
Сир Гарет повернулся к госпоже Блойдеин.
– С вашего позволения я и мои люди останемся здесь до завтра. Дорога была утомительной. И я прошу вас распорядиться о том, чтобы к утру был подготовлен весь багаж юной госпожи Ллир.
Госпожа Блойдеин сглотнула.
– С рассветом я покину Озёрный Луг, – продолжил рыцарь. Вдруг он замолчал и, взяв Эйвион за руку, внимательно посмотрел на грязные полоски ногтей. – И – да, лорд Марред будет оповещён о ваших заботах.
* * *
Дождь за ночь прошёл, и двор замка Озёрный Луг успел превратиться в грязное месиво. Слышался ленивый перестук молотков и лошадиное фырканье; из печных труб вились тоненькие дымки. Добрая дюжина челяди – кузнецы, скорняки, прачки, кухарки и прочая дворня, пуская пар из ртов и ёжась от утренней сырости, под бдительным взором гостеприимной госпожи Блойдеин толпилась возле отъезжающих и предлагала свои услуги, с явно написанной на лицах надеждой, что помощь не потребуется.
Несколько пар девичьих глаз с плохо скрываемой завистью следили за сборами.
Лицо Айрис светилось от счастья. Она сидела на одной лошади с подругой, обняв её за талию, а матушка Маргет выглядывала из своей каморки, хмуро покачивая головой.
Судьба её внучки решилась за несколько минут. Сначала Айрис топталась неподалёку, среди остальных девушек, но в последний момент подскочила к Эйвион.
– Может, возьмёшь меня? Ну, скажи им… Что же мне – всю жизнь здесь торчать? Ну, Эйв…
Эйвион нерешительно взглянула на сира Гарета. Тот гарцевал на караковой масти жеребце, наблюдая за приготовлениями к отъезду. Рыцарь внимательно посмотрел на Айрис.
– Кто это?
– Моя подруга, – сказала Эйвион, – с детских лет дружим.
Сир Гарет пожал плечами.
– Ехать нам около недели, и тебе может пригодиться женская помощь. Так что если госпожа Блойдеин не будет возражать…
Владелица Озёрного Луга вместе с дочерью стояли на ступеньках донжона. Дилис, сухопарая девица лет семнадцати с жидкими волосами, затянутая по такому случаю в чрезмерно узкое платье, ещё больше подчёркивавшее её худобу, смотрела на сира Гарета скорее с недовольством, а на Эйвион – с явной неприязнью.
Госпожа Блойдеин растянула губы в улыбке.
– Конечно. Одним бесполезным ртом будет меньше. Мы люди небогатые…
Сир Гарет холодно кивнул, и Айрис взвизгнула от восторга.
– Сейчас, сейчас, – дрогнувшим голосом пробормотала она и ринулась к Восточной башне. Очень скоро примчалась обратно, сжимая в руках маленькую котомку.
– Вперёд, – скомандовал сир Гарет, и отряд потянулся через распахнутые ворота замка.
Проехав под низкими каменными сводами, Эйвион оглянулась. Ворота уже начали закрывать, а матушка Маргет, застыв у дверей своей каморки, всё смотрела им вслед.
Рядом с ней, чуть позади, привалившись к стене, стоял сын замкового плотника Ивар, приятель Эйвион и Айрис. Тщедушный невысокого роста мальчик лет тринадцати, с детства не отличавшийся крепким здоровьем. Вот и сейчас Ивар негромко покашливал, провожая взглядом отъезжающих. Глаза его были красны от лихорадки, и как будто на мокром месте, но он сдерживался.
– Как странно, – тихо сказал он, – воробьи сегодня так чирикают, точно весна наступает.
Маргет косо глянула в его сторону.
– Сейчас ко мне пойдём, отвару тебе дам. Не переживай, будет на то воля богов, ещё свидитесь, какие ваши годы. – Немного помолчав, она добавила, но уже полушёпотом и словно самой себе: – Да и кто знает… может, для тебя и лучше, что она уезжает…
И как только скрип ворот возвестил об окончании проводов, небо, вечным тёмным покрывалом висевшее над Озёрным Лугом, внезапно проредилось, брызнув на мокрую землю яркими солнечными лучами.
* * *
Под началом сира Гарета было десять человек – все на лошадях, в колетах из бычьей кожи с нашитыми металлическими бляхами, с мечами или короткими секирами. Эйвион и её подругу поместили в середину отряда.
