8 марта от группы «Север» в адрес 5-й флотилии эсминцев британское адмиралтейство смогло прочесть, что рандеву «Тирпица» с другими кораблями состоится следующим утром в 8.00 в квадрате AC 4735 по сетке секретной нацистской военно-морской карты. Поскольку британцы уже давно ею не владели, адмирал Тови убедился, когда пришло время, что не только германские эсминцы – участники рандеву с «Тирпицем».
Британский конвой PQ-12 вышел в первую неделю марта в то же время, как с русской стороны в западном направлении вышел конвой QP-8. Линкор «Тирпиц» под флагом вице-адмирала Цилиакса (командующего линкорами) вышел с тремя эсминцами 5-й флотилии эсминцев, чтобы атаковать конвой. Согласно оперативному приказу, они должны были «избегать столкновения с превосходящими силами противника», но могли принять сражение с равными или уступающими по мощи кораблями, если это не воспрепятствует выполнению их главной задачи – уничтожению конвоя. Одиночные грузовые суда им не следовало атаковать, чтобы сохранялся элемент внезапности.
Адмирал Цилиакс и не думал о принятии сражения с «равными силами», поскольку поединок с таким линейным кораблем, как «Кинг Джордж V», был чреват для «Тирпица» по меньшей мере сильными повреждениями, а возможное уничтожение или нанесение повреждений одному из многих вражеских линкоров не стоило бы этого. Германский военно-морской штаб в Берлине впоследствии одобрил позицию Цилиакса.
План выглядел как нельзя лучше, но по пути германские эсминцы наткнулись на русское грузовое судно, значительно отставшее от шедшего на запад конвоя, и, несмотря на запрещающие пункты приказа, открыли по нему огонь. Прежде чем неудачливое русское судно затонуло, оно передало радиосообщение о нападении и координаты своего местонахождения. Вскоре в радиорубке «Тирпица» получили подтверждение о приеме сигнала бедствия радиостанцией в Клиторпсе.
После трехдневного крейсирования и провала попыток обнаружить конвой PQ, который к тому времени был развернут адмиралтейством в обратную сторону, германские корабли получили приказ возвратиться. Погода была хмурой, но ранним утром 9 марта стало проясняться, и в 8 часов с «Тирпица» в разрыве облаков увидели несколько самолетов, явно следивших за кораблем. Серьезность положения сразу стала очевидной: самолеты были «Альбакорами», а это значило, что где-то поблизости находится авианосец союзников. Адмирал Цилиакс срочно запросил по радио, чтобы прислали истребители с ближайшего аэродрома в Боде, но радиостанция там не работала, и самолеты не прилетели. Немцы слишком поздно поняли опасность своего положения, неприятно сходного с тем, в каком очутился в мае 1941 года «Бисмарк», а семью месяцами позже – также «Принс ов Уэльс» и «Рипалс». Осмотревшись вокруг, Цилиакс увидел, что только один эсминец сопровождает его, два же других были приданы для дозаправки, да и этот оставшийся эсминец не годился для дела из-за ледовой обстановки и бурного моря; у линкора не было никакого воздушного прикрытия, а в пределах нанесения удара находился вражеский авианосец. Почему в радиорубке «Тирпица» не слышали никакого радиообмена между находившимися поблизости кораблями союзников? Цилиакс знал, что авианосец союзников не рискнул бы глубоко заходить в норвежские воды без соответствующего боевого охранения. «Тирпиц» оказался в ловушке.
Цилиакс развернулся, чтобы ринуться под защиту Лофотенских островов, и запустил с помощью катапульты самолет, чтобы тот отогнал преследователей, но самолет встретился с тучей «Альбакоров», пошедших в атаку на германский линкор. Двадцать пять самолетов-торпедоносцев атаковали «Тирпиц» в течение девятиминутного сражения, которое вряд ли суждено забыть германским морякам. Британцы заходили в атаку группами по три и шесть самолетов под разными углами, не думая об оборонительных средствах, вынуждая линкор уклоняться, рыскать и менять курс, то есть совершать маневры, не свойственные такому кораблю. На сей раз, как потом превратно комментировали немцы, удача была на их стороне: «Тирпиц» оказался способен читать траектории торпед, и все они прошли мимо. Единственными германскими потерями оказались три офицера на мостике линкора, они были ранены пулеметным огнем с самолетов.
В то время союзники не понимали испуга, который охватил немцев из-за внезапного столкновения с самолетами авианосца. Но в результате потери «Бисмарка» у немцев появился «авианосный комплекс», который сопровождал все дальнейшие операции крупных германских кораблей.
В связи с упущенной возможностью завязать бой с «Тирпицем» среди офицеров Королевского ВМФ, принимавших участие в операции, имели место некоторые взаимные обвинения. Контр-адмирал Л. Гамильтон, незадолго до сражения назначенный командующим 1-й эскадрой крейсеров, обратил особое внимание на трудности флота в ситуациях, когда главнокомандующий флотом адмирал Тови был в море и оказывался не способен нарушить радиомолчание даже во время такой простой операции, как эта. Подчеркивая, что противник будет принимать всевозможные предосторожности, чтобы не вовлекать «Тирпиц» в сражения, и, «как следовало полагать, принял адекватные меры по радиопеленгации», Гамильтон отметил, что было нереалистично ожидать, чтобы главнокомандующий ВМФ хранил молчание в эфире во время жизненно важной операции, длящейся несколько дней: дело в том, что единственного движения телеграфного ключа в радиорубке крупного корабля, находящегося на позиции, с которой он мог бы перехватить «Тирпиц», было бы достаточно, чтобы тут же загнать «Тирпиц» под защиту фьордов.
Прямым следствием пребывания в море британского главнокомандующего ВМФ во время последней операции и связанной с этим необходимости хранить строгое молчание в радиоэфире было то, что на каком-то этапе Тови командовал передвижениями своих линкоров и авианосца, в то время как адмиралтейство командовало его крейсерами и эсминцами; 8 марта в 17.22 Тови в конечном счете был вынужден связаться по радио с адмиралтейством, сообщив о своей позиции и намерениях и попросив переподчинить ему его крейсеры и эсминцы. Это, прокомментировал Гамильтон, вряд ли был самый эффективный способ действий. Несмотря на эту критику, главнокомандующий упорно настаивал на своем выходе с флотом метрополии в море на конвойные операции вплоть до случая с PQ-17, после которого, как будет отмечено, он стал воздерживаться от этого. А пока что адмиралтейство продолжало вмешиваться в операции флота, «к серьезному неудовольствию» Тови.
Не только британцы сделали важные выводы из нападения на «Тирпиц» самолетов с британского авианосца 9 марта. На характер операций германского линейного флота против конвоя PQ-17 и на отношение самого Гитлера к таким операциям весьма повлияли красноречивые заключения, сделанные Редером и штабом германского ВМФ из первой вылазки «Тирпица»:
«Ход событий показывает нашу собственную военно-морскую слабость в этих северных водах. Враг отвечает на каждую германскую вылазку направлением мощных боевых группировок, особенно авианосцев, которые следует признать наиболее опасными противниками тяжелых кораблей!
Свидетельством чрезвычайной уязвимости наших позиций является тот факт, что враг осмеливается вторгаться в наши северные прибрежные воды, не подвергаясь риску быть уничтоженным германскими ВВС. Наши собственные эскортные силы (эсминцы, торпедные катера) настолько численно слабы, что крупные корабли неизбежно оказываются под предельным давлением во время нападений с воздуха и в
