же самое. Он двигал головой, будто мое отражение. Я взяла Каллума за щеки, чтобы не вертелся, нацелила его по центру и сердито спросила:
– Как ты хочешь, чтобы я наклонила голову, влево или вправо?
– Хм… а куда девочки обычно наклоняют голову, когда их целуют? – поинтересовался Каллум.
– Какая разница? И вообще – мне-то откуда знать? – Я обиделась. – Я что, раньше с мальчиками целовалась?
– Тогда влево.
– В мое лево или в твое лево?
– Э-э… в твое.
Я сделала, как попросили, и сказала:
– Давай скорей, а то у меня шею сведет.
Каллум облизал губы, а потом медленно наклонился поближе ко мне.
– Ой, нет, ты что! – Я отпрянула. – Ну-ка вытри губы.
– Почему?
– Ты их только что облизал.
– Ой, ну ладно! – Каллум вытер рот тыльной стороной ладони.
Я подалась вперед и приняла прежнюю позу. Крепко сжав губы, я стала думать, что мне положено ими делать. Надуть, чтобы немного выпятились? Или улыбнуться, чтобы рот стал больше и привлекательнее? До сих пор я тренировалась целоваться только с подушкой. Тогда все было иначе – и так же по-дурацки!
– Ну, скорее! – потребовала я.
Глаза я держала открытыми, чтобы видеть, как Каллум наклоняется ко мне. Серые глаза Каллума тоже были открыты. Я едва не окосела – так старалась смотреть ему прямо в лицо. А потом его губы прикоснулись к моим. Очень странно! Я думала, губы у Каллума сухие, жесткие и чешуйчатые, будто ящеричья кожа. А нет. Они были мягкие. Каллум закрыл глаза. Секунду спустя я тоже закрыла. Наши губы соприкасались. Каллум приоткрыл рот, заставив и меня сделать то же самое. Дыхание Каллума смешалось с моим – сладкое и теплое. А потом он без предупреждения прикоснулся языком к моему языку.
– Фу! – Я тут же отпрянула, высунула язык и вытерла его рукой. – Это еще зачем?
– Не так уж и плохо было, правда?
– Не смей совать язык мне в рот. – Я замотала головой.
– Почему?
– Потому что… – От одной мысли меня передернуло. – Потому что у нас слюни перемешаются.
– Ну и что? Так положено.
Я задумалась.
– Ну?
– Ладно, ладно! – И я сердито добавила: – Чего я только ни делаю ради тебя! Давай еще разок попробуем.
Каллум улыбнулся мне, в глазах блеснули знакомые искорки. Такой уж он, Каллум: смотрит на меня по-особенному, и я сама не знаю, смеется он надо мной или нет. Не успела я передумать, как губы Каллума уже прижались к моим – по-прежнему мягкие и нежные. Его язык снова скользнул ко мне в рот. На миг в голове пронеслось «фу!», а потом я обнаружила, что это совсем не противно. И даже довольно приятно – из серии «подумать мерзко, а делать нормально». Я закрыла глаза и ответила на поцелуй Каллума. Его язык лизнул мой. Он был теплый и влажный, но тошнить меня не потянуло. А потом я лизнула его в ответ. Мне стало как-то странно. Сердце заколотилось неровно, будто его одолела икота, и у меня возникло ощущение, будто я лечу по американским горкам и ничего не могу поделать. Внутри словно узел завязался. Я отодвинулась.
– Хватит.
– Прости. – Каллум сел.
– А чего ты извиняешься? – удивилась я. – Тебе что, не понравилось?
Каллум пожал плечами:
– Нормально.
Мне стало обидно. Я сама не понимала почему, но ничего не могла поделать.
– А ты целовал других девочек, кроме меня?
– Нет.
– Девочек-Крестов?
– Нет.
– Девочек-нулей?
– Я же сказал: нет! – Каллум раздраженно фыркнул.
– Тогда почему ты захотел поцеловать меня?
– Ну, мы же друзья, правда? – Каллум снова пожал плечами.
Я невольно заулыбалась:
– Конечно.
– Кого ж тогда целовать, если не друзей? – ухмыльнулся Каллум.
Я повернулась к морю. Оно сверкало, будто разбитое зеркало, – каждый кусочек ослепительно блестит и отражает свет по-своему. Я не уставала удивляться, какими прекрасными могут быть пляж, и море, и нежный ветерок на лице. Наш частный семейный пляж был тогда моим самым любимым местом на всем белом свете. Километры побережья – и все это наше, и на нем нет ничего, только с обоих концов по табличке, что это частная собственность, и по старому деревянному забору, в котором мы с Каллумом проделали дырки. И я сидела в моем самом любимом месте с моим самым любимым человеком. Я снова посмотрела на Каллума. А он смотрел на меня – с очень странным выражением.
– Ты чего?
– Ничего.
– О чем ты думаешь? –
