Бастьен с сомнением покачал головой. Да, ему очень нравилась Кейт, но он прекрасно понимал, что ее все-таки нельзя было назвать совершенством. Хотя следовало признать, что она была очень близка к нему.
— Итак, когда же прибывает самолет этой Терри? — спросил Бастьен.
Люцерн бросил взгляд на часы и ответил:
— Примерно через час.
— Что?! — вскричал Бастьен. — Через час?!
— Да. А в чем дело?
— Ты шутишь, братец. Не может быть, чтобы через час.
— Уверяю, через час. Так в чем же дело?
Бастьен нахмурился и проговорил:
— А какой аэропорт?
— Аэропорт Кеннеди. А что?
— О дьявол! — завопил Бастьен.
— А в чем дело? — снова спросил Люцерн. Глядя на брата, он тоже начал нервничать, хотя и не понимал, из-за чего беспокоится Бастьен.
Бастьен же окинул взглядом ресторанчик, высматривая официантку. Но та, конечно же, исчезла именно в тот момент, когда была нужна более всего.
— Черт возьми, Люк, почему же ты молчал?! Почему раньше об этом не сказал?! — прорычал Бастьен. — И почему Кейт ничего не сказала?.. Она-то знает, что до аэропорта добираться не меньше часа. Черт побери, где эта проклятая официантка?
— Наверное, Кейт не знала, что туда так долго добираться, — заступился за свою невесту Люцерн. — К тому же она сейчас… У нее слишком много хлопот.
— Слишком много? Неужели? Что ж, если мы опоздаем, виновата будет именно она.
— Не беспокойся, успеем, — пробормотал он и помахал официантке, наконец-то появившейся в зале. — Но даже если немного опоздаем, то Терри еще надо будет получить багаж и пройти таможню, не так ли?
Бастьен кивнул и пробурчал:
— Да, конечно. Но в любом случае нам потребуется какое-то время, чтобы вызвать машину и доехать до аэропорта. Остается лишь надеяться, что сегодня обойдется без пробок.
Оставив брата оплачивать счет, Бастьен вышел из ресторана, достал сотовый телефон и вызвал водителя. Ночью он водил машину сам или брал такси, а днем всегда пользовался услугами водителя фирмы. Это избавляло его от вечной головной боли с парковкой; к тому же машина с водителем давала ему возможность не находиться на солнечном свете слишком долго. Разумеется, он вполне мог провести под солнцем несколько минут или даже целых полчаса, но в этом случае потом потребовалось бы гораздо больше крови для восстановления сип. Кроме того, могли возникнуть и другие проблемы.
Убедившись, что машина выехала, Бастьен захлопнул телефон и сунул его в карман. Ситуация складывалась не в его пользу, и надо было срочно что-то решать… Обычно он ездил на своем персональном лимузине, но его личный водитель сейчас находился в отпуске, и ему очень не хотелось в течение всей поездки в аэропорт и обратно следить за каждым своим словом при малознакомом водителе. Кроме того — проклятое солнце!.. Значит, ему все-таки придется сначала отправиться в офис и взять свой лимузин, так как, к сожалению, не все машины их фирмы были оснащены поляризованными стеклами, темневшими от ультрафиолетового излучения. И надо будет заодно прихватить несколько пакетов крови — на всякий случай.
— Еле тащимся, — произнес Люцерн, с тоской глядя в затемненное стекло лимузина.
Бастьен с усмешкой кивнул:
— Да, верно, но скажи спасибо, что хоть не стоим в пробке. По закону Мэрфи это было бы в самый раз, верно?
Люцерн лишь хмыкнул в ответ, потом вдруг сказал:
— Наверное, нам придется сделать табличку.
Бастьен с удивлением взглянул на брата:
— Ты что, не сможешь узнать Терри по фотографии?
Люцерн пожал плечами:
— Может, и смогу.
— Может, и сможешь? — переспросил Бастьен. — Знаешь, я очень боюсь, что мы каким-то образом пропустим ее. А если мы не встретим кузину твоей будущей жены…
— Об этом даже думать не хочется, — пробурчал Люк.
Покосившись на брата, Бастьен невольно рассмеялся. Он прекрасно понимал, почему именно ему Кейт поручила встретить свою кузину и лучшую подругу. Ведь Люк и впрямь мог бы упустить Терри, если бы поехал встретить ее один. К тому же Люк был очень молчалив. Он начинал разговаривать только в тех случаях, когда рядом с ним оказывалась Кейт. И только тогда на его лице появлялась улыбка. Похоже, она пробуждала в нем нечто такое, чего не мог пробудить никто другой. И это таинственное «нечто» тотчас исчезало, едва лишь Кейт исчезала из виду. Когда ее не было рядом, из Люцерна невозможно было вытащить более нескольких слов — он в ответ на вопросы обычно лишь неопределенно хмыкал или пожимал плечами.
— Так как же табличка? — напомнил Люк.
Бастьен снова рассмеялся:
— Что ж, может, действительно надо сделать табличку. Тогда возьми на заднем сиденье мой портфель.
— А что написать? — тотчас же спросил Люк.
Бастьен с удивлением взглянул на брата. Оказалось, Люцерн проявил необычайное проворство. За несколько секунд он умудрился достать с заднего сиденья портфель и вытащить из него большой блокнот и ручку. И теперь он уже приготовился писать.
— Просто напиши ее имя, — ответил Бастьен.
— Готово, — отозвался Люцерн, нацарапав на листке имя «Терри». — А какая у нее фамилия?
Бастьен снова взглянул на Люка с удивлением. «Что-то братец сегодня разговорился…» — подумал он с усмешкой.
— Ты меня об этом спрашиваешь, Люк? Ведь она — кузина твоей невесты, а не моей.
— Да, конечно… — пробормотал Люцерн. Пожевав губами, спросил: — А Кейт не упоминала об этом за ленчем?
— Нет, насколько я помню, — ответил Бастьен. — Неужели ты действительно не знаешь фамилию?
Люк молча пожал плечами.
Оторвав взгляд от дороги, Бастьен снова посмотрел на брата:
— Но ведь Кейт, наверное, упомянула ее фамилию хотя бы несколько раз…
— Полагаю, что да, — буркнул Люк. Он ненадолго задумался, потом, склонившись над листком, начал что-то писать.
Решив, что его брат все-таки вспомнил фамилию Терри, Бастьен с улыбкой кивнул и, сосредоточившись на дороге, прибавил скорость. Бросив взгляд на приборный щиток, он прикинул время и сказал:
— Если ее рейс не прилетит пораньше, а таможня займет не менее двадцати минут, мы вполне можем успеть в аэропорт, прежде чем она потеряет надежду и запрыгнет в такси. Но куда она может направиться, если ее никто не встретит?
— Вероятно, в офис Кейт.
— Да, конечно. То-то Кейт обрадуется… Но будем надеяться, что самолет не прилетит раньше времени.
И действительно не прилетел. То есть вообще не прилетел.
— Задерживается на два часа, — проворчал Люцерн, рассматривая оранжевые буквы на табло прибытия рейсов. — Понятно!.. Устроить такую гонку ради того, чтобы теперь два часа слоняться по этому муравейнику.
