– Что вы хотите сказать? – спросил он.
– Ну, поймите меня правильно, вам же все равно, кого убивать, так? То есть будет это пяти-, шести- или семилетний ребенок. Вам же все равно? – Он смотрел на меня, как на психически больного. Я смутился от его взгляда. – Простите, что вот так открыто говорю об этом. Но это уже случилось, и, мне кажется, незачем подбирать выражения. Так вот, если вам все равно, а вам все равно, может быть, я подскажу вам, кто это должен быть?
– Я надеюсь, больше не понадобится, – ответил он и отвернулся.
Не было ответа «Нет», но не было и «Да». Однако я увидел, что он задумался. Его в самом деле задела мысль. Единственная преграда к положительному ответу, наверное, было его осознание себя убийцей. Вроде как, убивая наугад, – это не его вина, а людей. А если он убивает конкретно кого-то – это уже его вина. Не знаю, так ли это было или нет, но мне так показалось.
Я не стал давить на него. Отсел обратно на свое первоначальное место. По иронии судьбы рядом со мной тут же примостился мой друг, отец Вероники, которую только что я пытался в перспективе сосватать с пистолетом Дональда. Через пару минут я посмотрел на Чипа и заметил, что и он посмотрел на меня. «Он думает над моим предложением, это очевидно!» – радостно подметил я. Мысль об устранении этой противной девочки стала навязчивой. Практически маниакальной. Сейчас я думаю: может быть, это был шок от произошедшего, аффект, но, скорее, это лишь оправдание. Я поймал себя на мысли, что если бы он дал мне добро, я бы дал ему описание. Собственно, там и описывать нечего: она старше и потому выше всех. А затем инсценировал бы попытку обезвредить его, и все. Дело в шляпе. Но Чип ничего не ответил. А убийцей любого другого ребенка я становиться не хотел. Время шло. И если сначала я хотел, чтобы оно прошло скорее, то теперь наоборот. Мне нужно было найти способ, как реализовать свое ненормальное желание. И вдруг я подумал: «А где гарантия, что не она лежит там одна в гримерке аниматоров с простреленным телом или головой? Может быть, уже все случилось? Или, может быть, попытаться напасть на Чипа, чтобы еще кто-то пострадал? Но детей примерно тридцать, уже двадцать девять. Вероятность, что из оставшихся не повезет именно ей, слишком мала. Нельзя так рисковать». Я продолжал сидеть и думать. И ничего не приходило в голову. Поставленная задача казалась нереализуемой.
Помните, я сказал о том, что люди после случившегося снова потихонечку начали вести себя так, будто ничего не произошло? Я подумал о том, что, вероятно, цикл повторится и появится еще какая-нибудь попытка обезвредить захватчика. Так вот, я оказался прав, доктор. И это был мой шанс. Я думаю, что это был подарок судьбы, не иначе, потому что именно так карты выпадают крайне редко. Мой друг, отец Вероники, сидящий рядом, начал со мной разговор.
– Смотри, – сказал он, показывая мне свой гаджет, – скоро будет помощь, – он произнес это с гордостью. Я взглянул на экран. В социальной сети он вкратце описал все, что происходит, и попросил вызвать полицию. – И он ничего не узнает.
– Зачем? – спросил я. – Сотри, осталось не так долго.
Я прекрасно понимал, что ничего он не сотрет. Но меня уже можно было делить надвое. Первый «я» хотел, чтобы он стер. А второй «я» – чтобы он этого не делал.
– Он никак не может узнать, не бойся, – ответил друг. – О чем, кстати, ты с ним говорил? – спросил он. Этот вопрос вонзился, словно кол в сердце.
– Пытался давить на жалость. Не вышло. Попробую еще раз.
Я снова взял стул и подошел к Чипу. Сел около него. В этот раз он сразу посмотрел на меня.
– Скажите, – начал я, – если бы вы могли убить ребенка именно того, кто попытался организовать нападение на вас, вы бы это сделали, или все равно предпочли бы случайного?
Стало видно по лицу захватчика, что мои вопросы задевают его, что явно говорило о том, что он не маньяк-убийца и не безжалостный террорист.
– Тогда бы я убил именно его ребенка, – ответил он. – Ты хочешь предложить мне это сделать? Поздно. Правила игры – одного за попытку. Думаю, больше…
Я прервал его речь. Не перебил, а просто показал ему экран своего гаджета. Естественно, мой друг был у меня в друзьях в социальной сети, поэтому его новости отражались в моей новостной ленте. Чип стал вчитываться:
– Что это? – спросил он.
– Это мой товарищ. Он попросил помощи. Теперь, скорее всего, сюда приедет полиция. Правила вашей игры запрещают делать подобное, так ведь?
– Так, – ответил Чип. – Дональд, готовься.
«Вот эта та самая фраза, которую я и ожидал», – подумал я. В этот момент, доктор, я был просто уже вне себя. То и дело перед лицом стояло противное лицо Вероники, ее противный голос, ее некультурность, плохие манеры.
– Подождите, – позволил я себе прервать его. Я открыл анкету своего друга и стал показывать его фотоальбом, в котором была куча фотографий с его дочкой и женой. – Вот его дочь. Она здесь. Там, в комнате. Хотите, проверьте? Зайдите и посмотрите. Будет неправильным, если за его нарушение пострадает кто-то другой. Вы же знаете, что она здесь. Это будет нечестно.
Чип смотрел то на фотографию, то на меня. Это продолжалось несколько секунд. Я стал опасаться, что сейчас он разоблачит меня. Но напрасно.
– Хорошо, – коротко ответил он. – Дональд, девочка восьми лет.
– Позвольте еще момент? – чувствуя себя обнаглевшим, спросил я, но не дождался разрешения, потому что боялся не успеть закончить, прежде чем всем все станет понятно. – Я помогаю вам. Я пытался остановить убийство детей в первый раз. Только я, Чип, никто больше. И сейчас я рассказал вам о нарушении ваших правил. Не стану отпираться, уверен: вы – умный человек и понимаете, что у меня свой мотив. Но, по факту, я на вашей стороне…
– Что вы хотите? – слегка раздраженно спросил захватчик.
– Подождите еще минут десять, чтобы подозрение не пало на меня.
– Хорошо, – ответил он так быстро, будто еще на половине фразы понял, к чему я клоню.
Я вернулся на место к другу:
– Не получается, – сказал я ему, – он не прогибается.
Сам я был в предвкушении события. Я хотел услышать детский хор, выстрел и увидеть полотенце в крови. Мне так поскорее хотелось этого, что я подумал: «Как бы не зааплодировать». Глупая, страшная мысль, но я так подумал. Пришлось ждать недолго. Десять минут спустя Чип внезапно сказал:
– Один из вас нарушил правило, минут десять назад. Пусть этот человек встанет.
Мой друг повернул голову в мою сторону.
– Я ему ничего не говорил, – убедительно шепнул я, – речь о ком-то другом, не вставай.
– Я дам вам тридцать секунд, – сказал Чип и посмотрел на часы.
Тридцать секунд прошли быстрее, чем обычно, вообще мгновенно. Чип что-то тихо сказал. И через секунду веселые детские голоса хором сосчитали: «Раз, два, три: застрели!» И снова громкий хлопок. Только мне он показался очень приятным, словно музыка. По всему телу пробежала волна наслаждения. Я нисколько не преувеличиваю, доктор: это было сродни оргазму. Я еле сдерживал себя, чтобы не улыбнуться, сидя среди ошарашенных и испуганных людей. И лишь тогда, когда приоткрылась дверь и Дональд выкинул окровавленное полотенце, уже второе, я вдруг осознал, что произошло. Меня накрыла волна омерзения к самому себе. Но я не мог уже ничего сделать. Моя психика не выдержала перегрузки. Мне показалось, что вместе с полотенцем Дональд выбросил разлетевшиеся мозги Вероники. Я встал и пошел к комнате. Знаете для чего? Я хотел взять кусочки ее мозгов, слепить их изолентой и положить в холодильник. Мне показалось, что потом, когда все закончится, «Скорая» сможет вставить склеенные изолентой мозги обратно ей в голову. Врачи поставят ей пластину вместо черепа, и она оживет. А я исправлю свою ошибку.
– Мне нужна изолента. Достань мне изоленту или скотч, – сказал я другу, который даже не подозревал, что именно его дочь сейчас была убита.
Я встал и пошел к двери анимационной комнаты, к выброшенному полотенцу.
– Стой! – крикнул мне знакомый голос.
Это был Чип. У меня в голове был четкий и ясный план, как я буду все это склеивать. Неизвестно откуда, мне показалось, что я отчетливо вспомнил структуру мозга, которую видел несколько раз в анатомической книге. «Главное, успеть заморозить», – думал я.
– Стой, или я стреляю! – послышался вновь крик Чипа.
Я практически дошел до двери, как вдруг резко упал. Но никакой боли в спине не было. Потому что это была не пуля. Мой друг повалил меня на пол. Я увидел перед собой свежее окровавленное полотенце и, разумеется, ничего больше. Я внезапно пришел в себя. Развернувшись, я увидел Чипа с вытянутой правой рукой, в которой был пистолет. На мне лежал мой друг, спасший мне жизнь. А я несколько минут назад приговорил его дочь к смерти.
Вот, собственно, самое интересное я и рассказал, – закончил Сергей.
Я попросил его рассказать все до конца. Для меня, как для врача, это было важно, но еще, не скрою, и интересно.
