– Наоборот, много, – ответил капитан. – Есть где разгуляться и от чего оттолкнуться.
– Вот и действуйте. А если что – обращайтесь. Чем смогу – помогу. И вообще, держите меня по возможности в курсе. Все-таки одно дело делаем. Воюем.
4
В апреле в Крыму настоящая весна. Цветут деревья, зеленеет трава, весеннее солнце просвечивает насквозь первые листья. Кругом птичий гомон, дует теплый ветер, который пахнет теплым камнем и недалеким морем! Красота, благодать, покой, будто и нет никакой войны, стрельбы, крови, смертей…
Капитан Ольхин и Ласточка неторопливо шли по симферопольской улочке. У них был важный разговор. Конечно, гораздо удобнее и правильнее было бы беседовать где-нибудь в тиши кабинета, но у Ольхина не было никакого кабинета, да и не предполагалось. Во-первых, где его взять, тот тихий и уютный кабинет в городе, только-только освобожденном от фашистов? А во-вторых, никакой кабинет капитану Ольхину был не нужен. Он почти круглосуточно был на ногах. В Симферополе, как и в любом освобожденном советском городе, для Ольхина всегда находилась работа. Фашисты, отступая, оставляли в таких городах своих людей: замаскированных шпионов, диверсантов. Кроме них в освобожденных городах таились еще всяческие бывшие полицаи и прочие вражеские прислужники, по каким-то причинам не отступившие вместе со своими хозяевами. Да и разной прочей публики, которую не радовал приход Красной Армии, также хватало. Вот это и были те враги, с которыми сражался сотрудник СМЕРШа капитан Ольхин. Здесь и была его линия фронта. Так что какие уж тут кабинеты!
– Давайте все по порядку, – сказал Ольхин Ласточке. – Не упуская по возможности никаких мелочей. Мне нужно представить всю картину произошедшего. А картина как раз и состоит из мелочей.
– Я понимаю, – сказала Ласточка. – И я постараюсь. Но все равно какую-нибудь мелочь я упущу. Обычно так и бывает. Вот если бы вы поговорили со всеми нами разом… Ну, с теми, кто остался жив…
– Может, и поговорю, – сказал Ольхин. – Но пока я хочу поговорить с вами. А чтобы вам было легче припомнить, поступим так. Я буду задавать вопросы, а вы – на них отвечать. Вы не возражаете?
– Да, так будет проще, – согласилась Ласточка.
– Отлично. Тогда такой вопрос. Когда была разгромлена ваша подпольная группа? Мне нужно знать точное время.
– В ночь с седьмого на восьмое марта.
– Как это случилось?
– Как случилось? – печально переспросила Ласточка. – Все произошло просто и, если можно так сказать, прозаично. Ночью в дома ворвались солдаты и почти всех подпольщиков из группы арестовали. Причем в одно и то же время.
– Сколько человек было арестовано?
– Двенадцать.
– А скольких не арестовали?
– Вместе со мной – пятерых.
– Угу… А почему не арестовали вас?
– Именно меня?
– Да, именно вас.
– Меня в ту ночь не было в городе.
– И где же вы были? – Ольхин стрельнул в Ласточку взглядом.
– В деревне, – ответила Ласточка. – Недалеко от Симферополя есть деревня, называется Агармыш. Вот там я и была в ту ночь.
– И что вы там делали?
– Там живет моя мама. Я иногда ее навещаю. Она больна, а помочь ей, кроме меня, некому. Ну, вы понимаете…
– Понимаю. А по какой причине не арестовали остальных четверых?
– В общем, всех по той же самой причине, что и меня. В ночь ареста они не ночевали дома. По крайней мере, так они сказали.
– Что, не ночевали все четверо?
– Насчет всех четверых не знаю. Не ночевали Стратег, Лихой и Абдулла. Ну, и я.
– И где же провели ту ночь эти трое?
– Я не знаю… Думаю, что вам лучше спросить у них самих.
– Обязательно спросим! – капитан вновь бросил быстрый взгляд на Ласточку. – Вы ничего не сказали еще об одном человеке – о пятом…
– Да, о пятом… Пятый – это Бильярдист. Такая у него подпольная кличка. Мы все друг друга называли больше по кличкам, чем по именам. В целях конспирации.
– Значит, Бильярдист… – задумчиво вымолвил Ольхин. – Хорошая кличка, веселая… Ну, и почему же не арестовали его?
– Думаю, по той же самой причине, что и всех других. Не нашли. Хотя – точно не скажу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Почему же?
– После разгрома группы все, кто не был арестован, затаились. Кто где… В основном – у знакомых и родственников. И, конечно, друг с другом не общались. Ну, а когда пришли наши, мы выбрались из своих укрытий, встретились, разузнали, кого именно арестовали, а кто остался цел, договорились о повторной встрече. На встречу пришли все, кроме Бильярдиста.
– Но, может, его арестовали тоже?
– Нет, не арестовали. Его видел один из наших – Стратег. Уже после того, как освободили город. И пригласил на встречу. Но он почему-то не пришел.
– Вы считаете это подозрительным? – спросил Ольхин.
– Нет, не считаю, – ответила Ласточка. – Мало ли почему он не пришел? Наверно, была причина…
– Хорошо… Как и где можно увидеть ваших товарищей?
– Это просто, – сказала Ласточка. – Завтра ровно в десять часов они будут ждать меня на нашей явочной квартире. Бывшей явочной квартире, – поправилась женщина. – Я должна буду доложить результаты моего визита к вам. Будут все, кто остался жив, – она запнулась и судорожно вздохнула. – Кроме, наверное, Бильярдиста.
– Где находится ваша явочная квартира? – спросил капитан.
– Улица Старая, дом номер восемь, – ответила Ласточка.
– Угу…
Какое-то время они шли молча. Город жил своей жизнью и своими новыми, изрядно подзабытыми за время оккупации заботами. Куда-то спешили люди, по старым, еще до революции вымощенным мостовым тарахтели повозки, запряженные в основном ослами, слышались разговоры и даже изредка смех. Город постепенно, осторожно, исподволь приходил в себя, будто еще не веря, что война для него закончилась и теперь наступает новая, мирная жизнь, в которой уже не надо никого и ничего бояться, можно идти куда захочется и даже – смеяться.
– А почему именно вы пришли к нам, а не кто-то другой? – спросил Ольхин.
– Это была моя идея, – сказала Ласточка. – Ну, меня и уполномочили…
– А что, были и другие идеи?
– Были.
– Например, какие?
– Поиграть в буржуйский детектив, – Ласточка усмехнулась.
– Это как? – взглянул на женщину капитан.
– Постараться изобличить друг друга в предательстве, – пояснила женщина. – Вы стараетесь изобличить меня, я – вас.
– Вот как, – Ольхин тоже усмехнулся. – Интересная игра… И почему же не стали в нее играть?
– Потому что бессмысленно. Это только в книжках получается все гладко, а на самом деле мы бы перегрызлись и перессорились уже через час такой интересной игры. И не добились бы никакого толку. Только возненавидели бы друг друга. А предатель так и остался бы неразоблаченным.
– Вы считаете, что было предательство? – поинтересовался Ольхин.
– Фашисты знали, где мы живем, – пожала плечами Ласточка. – Все из нашей группы «Салгир». Значит, кто-то им об этом сказал. Как видите, все просто.
– Да, просто… Скажите, в городе действовала только одна подпольная организация – ваша?
– Нет, – помолчав, ответила Ласточка. – Были и другие. Но мы о них почти ничего не знали. Просто об их существовании догадывались. Вот, скажем, расклеил кто-то ночью листовки. Но не мы. Значит, кто-то другой. А так-то мы с ними не общались. Такова была инструкция. В целях конспирации. Хотя об одной такой группе мы все же узнали.
– Расскажите об этом подробнее.
– Подробности известные, – горько усмехнулась Ласточка. – В сорок третьем году фашисты арестовали подпольщиков. Примерно так же, как и наших – всех разом. И, конечно, подняли шум на весь город. «Мы, – орали они, – изобличили и уничтожили большевистскую подпольную банду под названием «Чатыр-Даг»! Вот так мы и узнали, что в городе, кроме нас, есть и другие подпольщики.
Они замолчали и остановились на перекрестье двух улиц. По одной улице с грохотом двигалась запряженная осликом двухколесная повозка, нагруженная всяческим домашним скарбом. Рядом с повозкой шли две женщины, старик и трое ребятишек, и каждый как мог помогал ослику в его нелегкой работе. Кто-то толкал кибитку сзади, кто-то понукал ослика, кто-то подбирал то и дело выпадавший из кибитки скарб. Было шумно и весело, люди подбадривали друг друга и все вместе – ослика и смеялись.
