— Да вы у нас в Новосветловке к любому подойдите! Вам каждый покажет, где этих тварей прикапывали! Ведь они своих бросали, как падаль! Лето, жара, трупы раздутые, лопаются, с них течет, мухи… Мы их прямо у дорог закапывали.
— Сами-то «укропов» видели?
Татьяна аж задохнулась:
— Да я до сих пор не понимаю, как выжила!
Далее — сбивчивый поток сознания о пережитом ужасе. Шокировать не буду, просто один показательный эпизод. В Краснодонской больнице свыше двух месяцев лечили мужчину, серьезно повредившегося рассудком в период временной летней оккупации. Причина проста: в подвале, где они прятались от непрерывных обстрелов, вместе с ними отсиживались «айдаровцы». Попеременно они насиловали жену и тещу связанного и забитого в угол мужика. У него на глазах — насиловали.
Подчинившись некому внутреннему импульсу, говорю ей:
— Можно я приведу сюда двух киевских журналистов, и вы им расскажете все, как было в те дни?
Через минуту Боря и Алексей сидели в магазинчике и, не расчехляя камеры, слушали Татьяну. Слушали очень внимательно, дома им таких подробностей точно не услышать.
* * *
По окончании погрузки записали официальную часть. Алла Борисенко была совершенно искренне благодарна нашей стороне.
— Без помощи луганских «афганцев» — Сергея Шонина и Виктора Мухи — наша деятельность на территории Луганской Народной Республики была бы невозможна.
Говорили о дальнейших планах. Ведь не секрет, что только на территории ЛНР находятся тысячи несанкционированных захоронений. Причем не только в земле. Есть пока непроверенные сведения об утоплении в болотах, сбрасывании тел в шурфы, закатывании останков своих бойцов украинскими силовиками бульдозерами во рвах и карьерах.
Сергей Шонин был на этот счет предельно четок:
— Если говорить об общем числе, то, скорее всего, речь может идти о тысячах подобных захоронений на территории Луганщины.
Шли назад уже затемно. Ребята из СТБ «разогрелись». Старший съемочной группы Борис все пытался добиться от меня и от Мухи подробностей начала восстания, бомбоштурмового удара по зданию бывшей областной администрации, расстрелу Луганска и началу боевых действий. И, что меня поразило, он действительно хотел разобраться в ситуации! Более того, говоря о федерализации, русском языке, выпытывая суть наших требований, он действительно пытался нащупать, уловить тот зыбкий путь, который может привести Украину если не к миру, то хотя бы к началу диалога. Как минимум — к прекращению братоубийственной войны. Коллега реально хотел понять, как и чем можно остановить кровопролитие.
И я не просто уверен, а четко знаю это, так как видел тот сюжет, который они выпустили. В этой новости СТБ не было ни грана лжи. В нем не было ни одного передергивания или искажения смыслов, на которые так щедры украинские средства массовой информации.
Недавно брал интервью у известного луганского ученого — философа и религиоведа Константина Деревянко. Он высказал достаточно простую мысль: «Через нас проходит геополитический раскол между Россией и Западом, а Украина, попавшая в этот разлом, больше не держится православными скрепами».
Возвращаясь домой, я вдруг подумал, что вот эта гуманитарная миссия и есть та самая, практически незримая скрепа, все еще удерживающая всех нас от срыва в окончательный кровавый хаос взаимной ненависти и истребления. Ведь да — в масштабах тысяч не поднятых тел — сделанное нами — ничто. Но! Шесть конкретных матерей получат тела своих детей. Для человеческого отпевания, захоронения и вечного пристанища. Для каждой конкретной семьи сделанное нами — «афганцами», доламывающими очередную войну, молодой мамой и уже вдовой Аллой, водителем «Офицерского Корпуса» Сашей, бывшим спецназовцем Валерой из «Центра содействия государству в противодействии экстремистской деятельности», журналистами информагентства и нашими коллегами из СТБ — это реальный подвиг. Самой своей миссией мы, как тонкая прозрачная линия, стоим между ненавистью, жаждой мести и взаимным истреблением.
Завтра мы поедем менять пленных. Тоже в одностороннем порядке. Просто возьмем и отдадим сопливых мальчишек приехавшим за ними матерям. Потому что так надо. Потому что так — правильно. Потому что это — наша миссия…
Уроки ненависти Игоря Мирошниченко
Напротив меня молодой парень: модная стрижка, вьющаяся русая бородка и цепкий, испытующий взгляд. Отчетливо вижу глаза «человека с прошлым». Не спутать ни с чем — перед взором двадцатитрехлетнего парня уже прошли вырезанные правосеками блокпосты, бои под Славянском, сбитый вертолет генерала Кульчицкого, сбор разведданных, предательство товарища, плен, две недели истязаний и пыток, приговор суда на 15 лет строгого режима, обмен пленными, и вновь война в Дебальцево да бои под Станицей. Опять павшие и раненые товарищи. Таков жизненный путь бойца ополчения Игоря Мирошниченко с позывным «Хакер».
Студент
Игорь родился 23 года назад в мирном, тихом Красном Лимане, что в Донецкой области — курортный городок в 30 км от Славянска. Сказочные места так называемой «Донецкой Швейцарии» — санатории и дома отдыха в лесах возле Голубых озер. Родители, уроженцы Ростовской области, переехали в этот благословенный край за несколько лет до развала Союза.
Обычная семья, счастливое детство, рядовая школа. По окончании поступил в Славянский авиационный колледж на двойную специальность авиационного механика и автомеханика по обслуживанию всей автомобильной техники, работающей в аэропортах страны. Даже немножко успел поработать по специальности. Но денег катастрофически не хватало — пошел искать более хлебное место.
Начал с торговой сети «Мобилочка», где толковый паренек, хорошо разбиравшийся в технике и в компьютерах, менее чем за год стремительно продвинулся от рядового продавца-консультанта до управляющего торговой точки. Став достаточно продвинутым IT-специалистом перешел оттуда в торговую сеть «Фокстрот». Собирался учиться дальше, да тут случился Майдан.
Пока в Киеве скакали — Донбасс работал. Игорь говорит, что это его тогда не касалось. Своих проблем хватало: болела Мама, нужны были деньги, поэтому приходилось ежедневно доказывать, чего ты стоишь: «В политику вообще не лез, лишь бы политика меня не касалась и давала спокойно работать». Но жизнь распорядилась по-своему, и вот вокруг Славянка появились первые блокпосты.
Ополченец
В Пасхальную ночь 20 апреля 2014-го вооруженные бойцы «Правого сектора» в районе «Масложир» безжалостно перебили самооборону блокпоста, расположенного в направлении Череповки. Из всего оружия у стоявших там, как живой заслон, людей были лишь иконы. Однако это нападавших не остановило. Три трупа, раненые…. Показательная расправа, совершенная в великий православный Праздник, это демонстративное зверство против мирных граждан и стало спусковым крючком. Народ всколыхнуло.
Игорь, знавший и любивший Славянск, ставший для него вторым родным городом, бросив всё, ушел в ополчение. Попал в группу Антона с позывным «Зверь». Поначалу там с оружием дела обстояли очень плохо — один автомат на троих да патроны на счёт. Потом стало полегче. Получил первое оружие: пистолет Макарова, укороченный автомат АКСУ. Очень быстро стычки переросли в полноценные бои. Подразделение, где воевал Мирошниченко, несколько раз серьезно отличилось. Вместе с боевыми товарищами Игорь участвовал в захвате легендарной самоходки «Ноны», попившей потом столько крови киевским карателям и на Карачуне, и на других рубежах обороны. Бойцы именно его отряда сбили вертолет генерала Кульчицкого, что бы потом не писали украинские СМИ о коварном российском операторе ПЗРК, поставившем жирную точку в карьере бравого генерала. Было всё — и обстрелы блокпостов, и нападение диверсионных групп, артиллерийские и авиационные бомбоштурмовые удары.
— Вокруг такие же пацаны. Всем по 18–20 лет. Ни дня, как и я, не служившие в армии. Все учили по ходу. Правда, не все после учебы выжили, — грустно улыбается Игорь.
— Наш блокпост держал проход между Красным Лиманом и Краматорском. Такое мощное укрепление, отлитое из бетона. Даже их артиллерия и САУшки не могли нас оттуда выбить. Тогда они подняли откуда-то из-под Харькова или Чугуева пару Су-25 и в четыре захода нанесли массированный БШУ по блокпосту. Разнесли всё в хлам. Двоих ранило, но никто не погиб. После этого часть нашего отряда ушла в Горловку, а часть в Славянск. Выводом людей тогда занимался Моторола, очень грамотно вывел. Я оказался в группе возле завода «Стирол», — рассказывает он.
— Только стало налаживаться, и тут позвонил мой дядя: «Матери срочно нужна операция на сердце. Бегом домой!».
Пришлось Игорю вернуться — прямиком в оккупированный киевскими силовиками Красный Лиман.
