Человек разлепил веки, попытался сесть и закашлялся. Мокрота и слизь полетели от него во все стороны.
– Где мои деньги? – жёстко спросила Анна Геннадьевна.
Продолжая кашлять, человек замахал на неё руками. Жена подскочила к нему и сунула в руку скомканный носовой платок. Отхаркнув в него содержимое лёгких и носоглотки, Михаил Сергеевич вытер по кругу свои распущенные губы и наконец удостоил Анну Геннадьевну осмысленным взглядом.
– О! Кто к нам пожаловал, – ёрничая, произнёс он, – сама Железная Анна!
– Он вернёт, – робко вставила жена.
– Я больше… я больше не могу ждать, – сухо заметила Анна Геннадьевна, – я звоню Кириллу. Да. Где здесь телефон?
Не обращая на неё внимания, Михаил Сергеевич спросил у супруги:
– Мария, не пора ещё пищу принимать?
Та молча убежала на кухню и скоро вернулась с тарелкой, полной куриного бульона со «звёздочками».
– С Вашего позволения, Анна Геннадьевна, я отобедаю, – Михаил Сергеевич свесил голые бледные ноги с кровати и, прикрывая пах комком одеяла, придвинул к себе стоявший рядом табурет, на который его жена заботливо поставила суп.
– А где приборы? – спросил он, рукой зачёсывая назад сальные рыжие волосы.
– Сейчас, – жена принесла с кухни ложку и кусок хлеба.
Михаил Сергеевич с аппетитом принялся за еду. В это время Анна Геннадьевна отыскала наконец телефонный аппарат, спрятанный в одном из углов под кучей хлама, и набрала номер, несколько раз резко повернув трескучий пластмассовый диск. На лице её читалось сильное раздражение.
– Кирилл, это я, – произнесла она в трубку, – моё терпение лопнуло. Да. Отдаю… отдаю за пятьдесят.
Жена Михаила Сергеевича упала в ноги Анне Геннадьевне и начала хватать её за руки, повторяя:
– Анна Геннадьевна, он отдаст, честное слово, отдаст. Анна Геннадьевна, ради Христа, детей пожалей!
Анна Геннадьевна положила трубку и позволила Марии отобрать у неё телефон.
– Поздно, – сказала она, – Миша сам во всём виноват.
Михаил Сергеевич продолжал стучать ложкой, доедая бульон.
– Жалости в тебе нет никакой, Анна Геннадьевна, – философски заметил он, – никакого христьянского милосердия.
– Пойдём, – коротко бросила Анна Геннадьевна, обращаясь к Н. И.
Когда они вышли на улицу, она, заметив обескураженное выражение на лице спутника, объяснила:
– Миша – хороший… хороший человек, но пьющий. Да. Сильно. Когда-то мы с ним влезли вместе в одно прибыльное дело, и я… я вложила, – тут она назвала сумму, от которой у Н. И. потемнело в глазах, – но Миша, как всегда, не вовремя запил, сделка сорвалась, деньги пропали. Да. Он обещал отработать, обещал, но так и не отработал. Несколько раз я пыталась его лечить от запоя, сдавала в наркологию – всё бесполезно.
Они сели в «мерседес» Анны Геннадьевны, где та закурила.
– Вы не курите? – спросила она, покосившись в его сторону.
Н. И. отрицательно мотнул головой.
– А я вот курю. С такими нервами… да, с таким нервами не курить невозможно.
Через некоторое время к дому подъехала чёрная «девятка», и оттуда вышел человек со спортивной сумкой. Он отдал сумку Анне Геннадьевне со словами:
– Тут пятьдесят процентов. Можешь пересчитать.
– Верю.
– Жена, дети дома? – спросил человек.
– Дома.
Он с сожалением почесал лысую голову и, кивнув в сторону «Нивы», стоявшей перед подъездом, поинтересовался:
– Тачка евонная?
– Его, – ответила Анна Геннадьевна.
– Чё ещё есть?
– Квартира. Трёшка. Товар на складе. Оргтехника в офисе.
– Пойдёт, – кивнул человек и отправился в подъезд, из которого не так давно вышли Анна Геннадьевна со спутником.
– Жёстко, – только и мог произнести Н. И., ошеломлённый тем, насколько образ принцессы из детской сказки и мягкая мурлыкающая речь не соответствовали железному характеру Анны Геннадьевны.
– Ну что? Едем дальше? – спросила она.
Он согласился:
– Едем.
Следующая встреча Анны Геннадьевны была назначена в китайском ресторане «Шанхай» – первом заведении в городе, где можно было отведать салат из медузы, суп из акульих плавников и горячие дим-самы с креветками, не говоря уже о знаменитой утке по-пекински!
Попав в «Шанхай», Н. И. оказался в неловкой ситуации: имевшихся с собой денег могло не хватить, а обедать за счёт Анны Геннадьевны не позволяло чувство приличия. Он как раз размышлял над тем, как выйти из положения, когда его подвели к столику, за которым сидели несколько молодых людей и один старик.
Пузатый графинчик с водкой весело бродил по рукам, чаще задерживаясь у старика, о чём свидетельствовали слёзы и румянец на щеках последнего. Закусывала компания, однако, вовсе не по-русски: острым салатом с ростками бамбука, свиными ушами в кляре, карпом в кисло-сладком соусе и жирной свининой.
К тому моменту, когда Анна Геннадьевна и Н. И., начинавший чувствовать себя пажом при могущественной королеве, присоединились к обедавшим, разговор за столом уже достиг определённой степени оживлённости.
– Привет, Анька! – весело крикнул один из молодых людей. – Мы тут специально ничего не обсуждаем, тебя ждём.
Анна Геннадьевна кивнула и сказала, обращаясь к Н. И.:
– Знакомьтесь, Николай Иванович, мои… мои соратники, да! Авангард… авангард ленинского комсомола, сливки советской молодёжи.
– Ну, зачем же так официально? – перебил кричавший и, протянув Н. И. большую честную ладонь, всю составленную из прямых рубленых линий, сказал:
– Игорь.
Остальные также представились, называя лишь имена, и только старик, вытирая салфеткой жирные губы, сообщил:
– Анатолий Матвеевич.
Пиджак его был стар и поношен, на лацкане виднелась дырка, предназначенная для значка.
Н. И. сел рядом с Анной Геннадьевной и с интересом начал вслушиваться в разговор.
– Ну, так что, Анатолий Матвеевич, – подливая старику из графинчика, спрашивал Игорь, – обеспечите нам голосование трудового коллектива?
– Какой разговор! – отвечал тот, внимательно наблюдая, как наполняется рюмка.
– По второму варианту пойдём? – спрашивали с другого конца стола.
– Второй, безусловно, лучше, – горячо вставляла Анна Геннадьевна.
– А члены трудового коллектива нам акции потом продадут? – интересовался Игорь у старика.
Анатолий Матвеевич махал рукой:
– Продадут. Я готов, так сказать, и личным примером.
Через некоторое время Н. И. догадался, что речь шла о приватизации асфальтобетонного завода, где старик занимал должность директора. Бывшие комсомольцы решали, каким способом лучше приобрести собственность на средства производства. Что касается Анны Геннадьевны, то она играла самую активную роль в обсуждении.
– Хотите на меня работать? – спросила она Гаврилова, когда они вышли на улицу после обеда.
У него внезапно возникло ощущение, будто бы он стоит на платформе и глядит вслед быстро удаляющемуся поезду: ещё миг – и запрыгивать на подножку будет поздно.
– Хочу, – поспешил согласиться Н. И. и с облегчением выдохнул. В тот день ему посчастливилось заскочить в последний вагон уходящего поезда.
Скоро он закончил учёбу в университете, получил диплом и сделал предложение Анне Геннадьевне, которое она приняла более чем благосклонно, несмотря на то что их отношения вызвали к жизни огромное количество грязных слухов в университетском сообществе, как это обычно бывает в случае связи между студентом и преподавательницей.
В дальнейшем Н. И. был зачислен в аспирантуру и постепенно, не без протекции супруги, получил учёную степень кандидата экономических наук. Научная карьера давалась ему чрезвычайно легко. Гаврилову не приходилось льстить, интриговать или униженно просить у сильных мира сего о заступничестве. Он занимался одной лишь чистой наукой и двигался вперёд по дороге, которую расчистила для него Анна Геннадьевна, умело убиравшая с пути конкурентов, отвращавшая случайный гнев членов учёного совета и организовывавшая банкеты. При этом она, проявляя чудеса деликатности, всегда устраивала всё таким образом, чтобы её муж никогда не догадался об истинной причине своего продвижения.
Бизнес Анны Геннадьевны, куда Н. И. пришёл на должность менеджера по продажам, представлял собой средних размеров компанию, спекулировавшую строительными материалами. Со свойственным женщине желанием внести хотя бы толику поэзии в такие прозаичные явления, как продажа кирпича и цемента, Анна Геннадьевна назвала свою фирму «Каменный сад».
Гаврилов быстро сделал карьеру в «Каменном саде». Уже через год он стал практически равноправным партнёром и вторым генеральным директором компании. Любопытно было наблюдать за тем, как супруги вели переговоры с контрагентами. Анна Геннадьевна, имеющая больший опыт, сразу же понимала, в каком направлении станет развиваться беседа, какие ловушки приготовила другая сторона, и потому немедленно стремилась расставить все точки над «и», а если понадобится, то и взять быка за рога. Н. И. требовалось значительно больше времени для того, чтобы разобраться в ситуации, в связи с чем он сидел и молчал, пытаясь разгадать стратегию жены, а потом начинал включаться в диалог, подстёгиваемый мужским честолюбием. Обнаружив амбициозные притязания мужа, Анна Геннадьевна тактично замолкала и уступала ему поле боя, на которое он бросался с юношеской горячностью. Вскоре, однако, Н. И. (а он был отнюдь не глуп) понимал, что супруга отстранилась от участия в переговорах исключительно для того, чтобы дать ему возможность вволю порезвиться. Осознав это, он возвращал инициативу Анне Геннадьевне. Та, в свою очередь, отказывалась от ведущей роли и говорила, что главным должен быть всё же мужчина. Н. И. не соглашался с ней и возражал, что предпочтение должно быть отдано более опытному партнёру, а опыт в ведении переговоров, разумеется, был у Анны Геннадьевны. Таким образом, обсуждение контракта могло затянуться на долгие часы из-за того, что супруги соревновались друг с другом в тактичности.
