— Наша наипервейшая задача — выражать национальные интересы Германии. — Голос фон Мольтке звучал сурово, почти вдохновенно. — А сейчас эти интересы требуют распространения юрисдикции берлинского правительства на польские земли. Как можно добиться этой цели? Экономическими средствами? Возможно, но сомнительно. Политическими и дипломатическими? Еще сомнительнее. Значит, остаются военные. Как говорил Бисмарк, когда дипломаты и торговцы замолкают, в разговор вступают пушки.
— Но поймет ли вас немецкий народ? — впервые за все время подала голос Эмма Фишер. — Я помню, кто-то из великих сказал: «Не может быть свободным народ, угнетающий другие народы…» Неужели вы беретесь отыскать немцев, готовых добровольно расстаться со своей свободой?
— Мадам! Это изречение принадлежит какому-то англичанину. Обратите внимание: оно было произнесено в шестидесятых годах нашего столетия. То есть в тот момент, когда от некогда великой Британской империи откалывались уже не Индия, Сингапур или Австралия, а слаборазвитые африканские страны! Вы улавливаете мою мысль? Англичане испытывали небывалый позор. Но, поскольку это нация завистников, они постарались сделать все, чтобы не дать возможности другим народам создать свою великую империю.
— Слишком фантастическая версия, — неуверенно хмыкнул Шпеер.
Фишер недовольно прищурился. Он давно заметил, что в присутствии фон Мольтке более слабый по характеру министр иностранных дел, как правило, теряется.
— Она легко доказуема! — вскричал фон Мольтке. — Ответьте-ка на простой вопрос: где нашли приют, убежище и кусок хлеба революционеры-коммунисты Карл Маркс и Фридрих Энгельс? В капиталистической Великобритании. А ведь это авторы «Манифеста коммунистической партии», объявившие «священную войну» частной собственности! Почему же англичане терпели их на своей территории? Да потому, что своими коммунистическими проповедями Маркс и Энгельс успешно подрывали устои могучих государств. Они натравливали рабочих на правящие классы, на интеллигенцию, на дворян, а в результате — гражданская война. Затем они заставляли рабочих экспроприировать землю у крестьян и насильно объединять их в коммуны. Измученное войной граждан против граждан государство начинало элементарно вымирать. Тут-то и выходили на сцену англичане. Они не вели гражданских войн, не проводили у себя коллективизацию фермеров и диктовали волю странам, ступившим на гибельный путь коммунистических экспериментов. Так они поступили с Россией и странами Восточной Европы.
Произнеся эту длинную тираду, фон Мольтке отпил еще «Рейнрислинга». Щеки министра обороны и вооружений покрылись румянцем, в уголках глаз затаился лихорадочный блеск.
«А ведь он просто пьян, — внезапно осенило канцлера. — Конечно! Пил на пустой желудок — и захмелел!»
Поняв, почему фон Мольтке стал произносить такие легкомысленные и задиристые речи, канцлер словно прозрел.
— Конечно, бывшие немецкие земли, ныне вошедшие в состав Западной Польши, всегда будут оставаться больным вопросом германо-польских отношений. Но я думаю, что нам просто нет смысла воевать с Польшей из-за этих, да и других земель, — веско заявил он. — Мы можем закабалить ее экономически. И получить куда большую прибыль, чем если бы польская территория стала принадлежать нам после успешного завоевательного похода!
Министр иностранных дел согласно кивал головой. И даже не из подобострастия, а просто потому, что рассуждения канцлера полностью отвечали его собственным взглядам.
Фон Мольтке хотел возразить Фишеру, но канцлер уже властно поднял руку. К нему подбежали двое молодых людей. Фишер протянул руку — сначала фон Мольтке, затем Шпееру:
— Спасибо за компанию, — сказал он. — Было очень приятно пообедать и побеседовать в вашем обществе!
Министры с должным почтением потрясли руку властного канцлера и приложились к наманикюренным пальчикам Эммы Фишер. Охрана проводила их до двери.
После обеда канцлер с женой ушли отдохнуть в свои покои, а вечер провели в кабинете Фишера.
Гельмут стал листать документы, требовавшие его подписи, а Эмма с томиком Гете в руках удобно пристроилась в углу.
Над островом задули прохладные ветры. Они несли холод с покрытых снегом пиков швейцарских, немецких и австрийских Альп. Расторопные слуги, угадывавшие любое желание хозяина, немедленно растопили камин. Весело затрещали березовые дрова: в кабинете стало тепло.
Внезапно канцлер отложил бумаги и подошел к жене:
— Не возражаешь, если я включу музыку?
Эмма кивнула. Фишер подошел к музыкальному центру и поставил лазерный диск второго акта оперы Вагнера «Кольцо Нибелунга». Первый он уже слушал.
Кабинет наполнился величественными звуками гениальной музыки. Умельцы «Сименса» сконструировали такую акустическую систему, что в кабинете канцлера возникала полная иллюзия концертного зала или оперного театра.
Музыка Вагнера увлекла и Эмму. Она заложила страницу «Страданий юного Вертера» и стала слушать, раскачиваясь в такт льющимся из динамиков звукам. Потом неожиданно спросила:
— У тебя напряженные отношения с фон Мольтке только потому, что он милитарист?
— Да нет. Дело в том, что прежде всего я — баварец, а он из рода прусских юнкеров. В прошлом году я был в Лондоне. Англичане мне много рассказывали, как они враждуют с шотландцами. Но это — детские игры по сравнению с той ненавистью, которую питает пруссак к баварцу!
— Откуда она… эта ненависть?
— Тебе не понять. Ты ведь родилась в Нижней Саксонии.
Поняв по растерянному лицу жены, что она неудовлетворена ответом, канцлер смягчился:
— Ну, хорошо. Попробую растолковать. В XVIII веке пруссаки в очередной раз заманили простодушных баварцев в очередную свою антиавстрийскую коалицию. При этом, разумеется, как обычно, кричали, что пекутся прежде всего об интересах своих южных соседей, благополучию которых будто бы смертельно угрожает Вена… А когда наступил час решающей битвы с австрийцами, прусские командиры, руководившие боем, поставили в первую линию неопытных баварцев, многие из которых были вооружены только вилами! Тысячи их погибли. Вот в чем корни вражды.
— Но ведь эта злосчастная битва случилась так давно…
— Не в ней дело! Она — только один из множества примеров вероломства пруссаков.
Разговор прервался. Слышны были лишь величественные аккорды «Кольца Нибелунга».
— Пруссаки гордятся своей королевской династией, этими выскочками Гогенцоллернами, — неожиданно хмыкнул канцлер. — При этом забывают, что баварская династия — Виттельсбахи — намного древнее!
— Но ведь два последних Виттельсбаха были попросту сумасшедшими, — укоризненно посмотрела на мужа Эмма. — Людвиг Второй Баварский понастроил кучу замков, которые истощили его казну!
— Глупости! Получилось, как говорят немцы, «Glück im Unglück» — «Не было счастья, да несчастье помогло»! Благодаря выстроенным Людвигом Вторым замкам туристические агентства зарабатывают сейчас миллионы. А уж если говорить о причинах жалкого состояния баварской казны, то начинать надо с Вагнера. Ведь именно на содержание великого композитора ежегодно утекала целая река баварского золота. Зато как оправдали себя эти инвестиции!
Германия (Бонн)
На следующий день после обеда в бывшем замке великих герцогов Баденских на острове Майнау Отто фон Мольтке позвонил Шпееру.
Министр иностранных дел сделал знак своему заместителю, чтобы тот перестал зачитывать параграфы аналитического доклада, посвященного положению в Гватемале.
— Я слышал, вы недавно приобрели охотничье ружье, — сказал фон Мольтке.
— Да, — пробормотал удивленный Шпеер.
Он даже позабыл поинтересоваться, откуда у министра обороны и вооружений такие точные сведения.
— Я знаю место, где его можно опробовать. Это лес в окрестностях военно-воздушной базы около Франкфурта-на-Одере.
Губы Шпеера скривились. Он слишком хорошо знал базу немецких ВВС, год назад построенную возле этого города. Поляки выразили тогда официальный протест против строительства базы в непосредственной близости от польско-германской границы. А когда строительство было завершено, база постоянно упоминалась министерством иностранных дел Польши как свидетельство антипольских акций Германии.
— Разве рев реактивных двигателей не распугал все зверье в окрестностях? — осторожно осведомился он.
— Взлет и посадка идут не со стороны леса, да и шум теперь не такой, как раньше, — успокоил его фон Мольтке. — Инженеры «Сименса», «Мессершмитт-Бельков-Блома», «Дорнье» и «Мерседеса» разработали новое поколение почти бесшумных самолетов. Франкфуртская база первой получила такие машины!
— Когда вы собираетесь ехать?
— Не будем откладывать. Завтра в одиннадцать я заеду за вами.
* * *
Гельмут Фишер работал в своем боннском кабинете с раннего утра. Папка с делами, которые ему требовалось решить, уже значительно уменьшилась в размерах.
