Еще одна важная тема — тема еврейской иммиграции. По официальным данным, число евреев в России не превышает полмиллиона. Однако представители "Натива" и других структур, занимающихся "репатриацией" на землю обетованную, полагают, что число россиян, которые, по израильским законам, могут претендовать на гражданство этой страны, в несколько раз превышает эту цифру.
В это число входят даже те, кто имеет даже самых дальних родственников среди представителей еврейской национальности. Большинство из них не являются носителями еврейской этнической идентичности, а значительная часть даже считает себя русскими. Однако "вброс" материалов, в которых обсуждается тема еврейского генотипа, может существенно изменить эти представления.
Нужна ли сегодня России новая волна иммиграции в Израиль? Ответ на этот вопрос может быть только отрицательным, поскольку уезжать из России будут в основном квалифицированные и не слишком высоко оплачиваемые специалисты — врачи, программисты, преподаватели вузов. Это, в свою очередь, нанесет ущерб и без того расшатанной социально-экономической инфраструктуре нашей страны, а убытки будут исчисляться миллионами долларов. В эпоху, когда главным богатством становится человеческий потенциал, мы больше не вправе нести такие потери. Что же касается соратников г-на Гусинского, журналистов-русофобов или адвокатов вроде Генри Резника, то за них можно не беспокоиться. Они прекрасно понимают, что им реально ничего не грозит, и из России они уезжать никуда не собираются. И чем больше будет в обществе муссироваться тема юдофобии, тем успешней они будут проводить свою деятельность.
* * *
В заключение зададимся вопросом: какой же выход предлагает нам знатный американский юдофоб Дэвид Дюк? "Честное разрешение конфликта, — пишет он, — никогда не будет исходить от еврейской гегемонии. Только после того, как мы плавно свергнем власть евреев в наших нациях, мы сможем вести с ними успешные переговоры. Для теперешнего состояния конфликта этническая мирная конференция была бы лучшим решением для обеих сторон, однако история говорит нам, что это вряд ли произойдет". Но что же в таком случае должно произойти? Дюк отвечает так: "Наша власть может утвердить себя только преданностью правде и справедливости, выражая мужество и благородство. Когда мы нарушаем нашу мораль, мы слабеем, и нас можно использовать именно так, как сейчас. Где-то в нашем генотипе запрятаны гены выживания, и действие этих генов выражается сейчас в новом пробуждении. Особенно они сильны в молодежи. Это взгляды, которые преследования и ненависть не смогут разрушить". Как видим, это всего лишь общие слова. Верно в них лишь то, что благополучно разрешить ситуацию можно лишь путем национального возрождения тех народов, перед которыми стоит эта проблема.
Но нужен ли для этой цели образ врага? Дает ли он силы и энергию, нужные для творческой, созидательной деятельности? Скорее, наоборот, он деморализует и ослабляет национальные силы, заставляет растрачивать энергию попусту. Изливая желчь, удастся достичь немногого. С другой стороны, если сосредоточиться на позитивной работе, то в итоге можно решить и проблему этнического дисбаланса. Например, в 70-е годы в Малайзии (где, кстати, собран компьютер, на котором пишется этот текст) стоял "китайский вопрос", когда 95 процентов экономики страны было под контролем китайского меньшинства, а коренные жители — малайцы, прозябали в нищете. Там ситуацию удалось изменить благодаря целенаправленной работе по созданию собственно малайской политической, и особенно — бизнес-элиты, которая в итоге привела к созданию "этнического баланса" на командных высотах малазийской экономики. При этом китайский бизнес в Малайзии не исчез, а стал служить национальным интересам этой страны. Нечто подобное может и должно произойти и в России. Но это возможно только в том случае, если мы сосредоточимся не на изучении талмудических трактатов, а займемся более полезным делом... Мобилизация всех русских национальных сил не на сиюминутные политические цели, а на долгосрочные стратегические проекты — требует массу времени и сил. Но именно на этих проектах должен стоять сегодня основной акцент, чтобы могли во всеоружии встретить те вызовы, которые бросает нам время.
Федор ЛИХОВ
[guestbook _new_gstb]
1
2 u="u605.54.spylog.com";d=document;nv=navigator;na=nv.appName;p=0;j="N"; d.cookie="b=b";c=0;bv=Math.round(parseFloat(nv.appVersion)*100); if (d.cookie) c=1;n=(na.substring(0,2)=="Mi")?0:1;rn=Math.random(); z="p="+p+"&rn="+rn+"[?]if (self!=top) {fr=1;} else {fr=0;} sl="1.0"; pl="";sl="1.1";j = (navigator.javaEnabled()?"Y":"N"); sl="1.2";s=screen;px=(n==0)?s.colorDepth:s.pixelDepth; z+="&wh="+s.width+'x'+s.height+"[?] sl="1.3" y="";y+=" "; y+="
"; y+=" 12 "; d.write(y); if(!n) { d.write(" "+"!--"); } //--
13
Напишите нам 5
[cmsInclude /cms/Template/8e51w63o]
ПРОТЕСТ ПИСАТЕЛЕЙ
Empty data received from address [ http://zavtra.ru/cgi//veil//data/zavtra/01/381/16.html ].
РУКИ ПРОЧЬ ОТ СЛОБОДАНА МИЛОШЕВИЧА!
Empty data received from address [ http://zavtra.ru/cgi//veil//data/zavtra/01/381/17.html ].
Василий Стародубцев: «Я — ИЗ ГВАРДИИ РУССКОЙ НАЦИИ» (Беседа губернатора Тульской области Василия СТАРОДУБЦЕВА с главными редакторами газеты “Завтра” Александром ПРОХАНОВЫМ и газеты “Советская Россия” Валентином ЧИКИНЫМ)
Вопрос. Василий Александрович, вы вновь идете во власть, вы хотите остаться губернатором Тульской области на второй срок, и многим, видимо, непонятно: почему вы, немолодой человек, видавший успехи и поражения, взлеты славы и тюрьму, опять это ярмо власти на себя надеваете? Вы ведь утолены всем. Вы прошли испытания и ненавистью, и любовью к вам — и не только в Тульской области, но во всей стране. Так что вас еще раз толкает во власть? Есть для этого особая причина, особые мотивы?
Ответ. Губернатором я стал в 97-м году не по своей прихоти. Под давлением самых разных людей — хозяйственников и политиков. Тогда накануне выборов ко мне шли буквально делегация за делегацией: хочешь — не хочешь, а выдвинуть свою кандидатуру в губернаторы ты обязан. Области нужны были моя известность, мой опыт, мои связи, потому что область надо было спасать.
Такой разрухи в экономике, как у нас во второй половине девяностых, не было нигде — ни в одном регионе России. Туляки 500 лет ковали оружие. Оборонные заводы — это основа промышленности области. А именно по "оборонке" ельцинские реформаторы нанесли самый сильный и хорошо продуманный удар. По канонам западных экономистов, если та или иная отрасль обваливает производство на 50 процентов, то она восстановлению не подлежит. На предприятиях же тульского ВПК выпуск продукции сократился на две трети, а численность работников почти наполовину. Катастрофа в нашей "оборонке" могла стать катастрофой для всей области.
Страшные вещи творились на тульских шахтах. До реформ они добывали 18 миллионов тонн угля, в 97-м — меньше миллиона. По директивам Мирового банка у нас даже шахты с новым оборудованием и с запасами угля в сто миллионов тонн затапливались. Причем затапливались в пожарном порядке, будто к Туле опять подходили фашистские орды.
Село задыхалось от безденежья. Загибались тульская крупнотоннажная химия и электроэнергетика — в первой объем производства рухнул на 60 процентов, во второй — на 50. Мелкий бизнес душил криминал — чуть ли не каждая фирма платила рэкетирам. А власть областная в первую очередь думала о том, как понравиться творцам реформы. В угоду им шло расхищение и разграбление собственности. Приватизировалось все — даже государевы заводы, которые еще Петр I создавал. И все приватизировалось за бесценок.
Областная казна была пуста. Долги администрации моего предшественника равнялись двум годовым бюджетам области. Пенсию туляки-ветераны не получали по 3-4 месяца, бюджетники не видели зарплату по полгода, работники ЖКХ — до 18 месяцев.
Когда я вступил в должность губернатора, в длительной публичной голодовке находились шахтеры и ликвидаторы Чернобыльской аварии. Некоторые из них заявили о готовности пойти на самосожжение. Я поехал к ним, уговорил прекратить голодовку и стал искать способы, как им помочь. Но тут сразу в нескольких городах начались забастовки доведенных до отчаяния учителей.
В общем, получив власть, я попал в кипящий котел. Первый год мне с моими товарищами пришлось работать в режиме АЧС — Администрации по чрезвычайным ситуациям.
