— Я, пожалуй, составлю список предложений, — насмешливо сказала она, подтягивая к себе блокнот и карандаш. — Итак, насколько я помню, ты предложил заняться любовью. — Она тщательно записала это, в то время как Зак, улыбаясь, стоял за ее спиной и наблюдал. — И еще раз заняться любовью. И еще раз заняться любовью.
— Разве я вносил это предложение только три раза? — насмешливо спросил он, когда Джулия наконец закончила писать.
— Да. И все три раза я согласилась. Осталось только придумать, чем нам занять первую часть вечера.
Глядя на ее записи, Зак снова обратил внимание на то, что заметил еще раньше — когда она записывала имена и должности «подозреваемых» на карточки.
— У тебя на редкость аккуратный почерк. Такое ощущение, что буквы отпечатаны на машинке.
— В этом нет ничего удивительного, — оглядываясь на него, с улыбкой ответила Джулия, — так как я несколько лет работала над тем, чтобы он стал именно таким. В то время как остальные тринадцатилетние девчонки бегали в кинотеатры на твои ранние фильмы, я сидела дома и совершенствовала почерк.
Заку такое времяпрепровождение показалось, мягко говоря, странным.
— Но зачем?
Теперь Джулия полностью развернулась на табурете и смотрела ему прямо в глаза.
— Затем, что я была совершенно неграмотна почти до двенадцати лет. Я могла прочитать только несколько слов, а писать вообще не умела, за исключением собственного имени, да и то не слишком разборчиво.
— У тебя была дислексия или что-то в этом роде?
— Нет, я просто была неграмотной от недостатка образования. Когда я рассказывала тебе о своем детстве, то не упомянула об этом.
— Сознательно? — спросил Зак, глядя, как она встает и направляется за стойку, чтобы взять стакан воды.
— Может быть, и не совсем случайно, хотя и не собиралась скрывать это от тебя. Правда забавно, что я с легкостью смогла рассказать тебе о том, как воровала, но подсознательно умолчала о том, что была неграмотна?
— Я совершенно не понимаю, как такое могло произойти. С твоим умом…
— Да будет вам известно, мистер Бенедикт, — заметила Джулия с таким забавным сознанием собственного превосходства, что Заку сразу же захотелось поцеловать ее, — что ум не имеет к этому ни малейшего отношения. Каждая пятая женщина в нашей замечательной стране фактически безграмотна. Все начинается с того, что девочка пропускает школу — то ли потому, что ей нужно нянчиться с младшими братьями и сестрами, то ли потому, что ее родители постоянно разъезжают по всему свету, — существует тысяча разных причин. Когда же в один прекрасный день она понимает, что уже не может догнать своих сверстников, то считает, что в этом виновата лишь ее собственная глупость. Каковы бы ни были причины, результат всегда один: такие женщины обречены всю жизнь работать за жалкие гроши или жить на пособие, они живут с мужчинами, которые постоянно оскорбляют их и всячески ими помыкают. И они это терпят, потому что чувствуют собственную беспомощность и считают, что не заслуживают ничего лучшего. Ты не можешь себе представить, что это значит — жить в мире, наполненном самой разнообразной информацией, которая для тебя совершенно недоступна. А я вот очень хорошо помню, что это такое. Ты живешь под постоянным гнетом стыда и страха. Стыд порой становится настолько невыносимым, что эти женщины обычно скрывают свою безграмотность.
— Но ведь ты была совсем ребенком. Неужели тоже испытывала такое сильное чувство стыда? — спросил Зак, совершенно ошарашенный и сбитый с толку.
Джулия кивнула, отпила немного воды и отставила стакан в сторону.
— Когда я приходила в школу, то всегда старалась сесть за одну из первых парт, для того чтобы не видеть, как остальные будут смеяться надо мной. Мне приходилось говорить учителям, что у меня плохое зрение.
Стоило Заку представить себе этого маленького отважного подростка, который отчаянно пытался выжить в огромном грязном городе, где до него никому не было никакого дела, как к горлу подступал комок.
— Ты говорила, что первопричиной неграмотности всегда является недостаток образования. Почему же ты не ходила в школу?
— Я часто болела и очень много пропустила в первом и втором классе, но учителя симпатизировали мне и все равно переводили в следующий класс. Мне было трудно понять, как учителя могут делать такие идиотские, противоречащие здравому смыслу вещи, но это случается сплошь и рядом, особенно с «милыми, славными девочками». К третьему классу я поняла, что уже никогда не смогу наверстать упущенное, а потому начала прогуливать уроки и болтаться по улицам в компании таких же, как я. В семейном детском доме, где я жила, была целая куча других детей, и никто ничего не замечал до тех пор, пока я не попала в полицию за бродяжничество. Но к тому времени я была уже в четвертом классе и отстала совершенно безнадежно.
— И ты решила промышлять воровством и осваивать ремесло угона машин, до тех пор пока Мэтисоны не наставили тебя на путь истинный?
Джулия смущенно улыбнулась, кивнула и направилась обратно к табурету, с которого недавно слезла.
— Пару месяцев назад я случайно обнаружила, что жена нашего школьного сторожа не умеет читать. Я начала понемногу учить ее, и вскоре она привела мне свою знакомую, а та привела еще одну знакомую, и вот теперь у меня уже семь подопечных, и мы занимаемся регулярно. Когда они впервые пришли на занятия, то не верили в то, что я действительно смогу им помочь. Они к тому времени пережили столько унижений и разочарований, что считали себя безнадежно и беспросветно тупыми. Честно говоря, труднее всего было убедить их в обратном, — тихо рассмеявшись, она добавила:
— Мне даже пришлось заключить пари с Пегги Листром, что если к весне она не сможет читать вывески в Китоне, то я буду сидеть с ее ребенком в течение целого месяца.
Зак подождал, пока она подойдет поближе, и попытался за шуткой скрыть все больше и больше растущую нежность:
— Ты сильно рисковала.
— Гораздо более рискованно было позволить ей и дальше лелеять все те же бесконечные комплексы, которые она успела нажить за свою не такую уж и долгую жизнь. Кроме того, я уже практически выиграла это пари!
— Она научилась читать вывески?
Джулия кивнула, и ее глаза возбужденно заблестели.
— О, Зак, ты даже не можешь себе представить, какое это счастье видеть, как они постепенно учатся читать! Как на смену страху и неуверенности приходит радость от первого прочитанного предложения. И тогда… тогда они смотрят на меня с таким изумлением! — Джулия вытянула вперед руку ладошкой вверх и мечтательно сказала:
— Учить их — это все равно что дарить чудо, которое держишь в руке.
