Взгляд Ричарда сделался жестким. Он выпрямился в кресле.
— Он бросил вас ради другой женщины?
— Да, но этого и следовало ожидать. Он не любит брать на себя ответственность, но я никак не хотела этого замечать. Знаете, — Одри невесело усмехнулась, — когда я сказала ему, что беременна и что теперь мы должны пожениться, он так кричал на меня… Посоветовал посмотреть на себя в зеркало. Дескать, что может привлечь такого мужчину, как он, в такой женщине, как я? Конечно, сейчас я понимаю, что он и не собирался на мне жениться, я была ему нужна только для того, чтобы получить информацию, с помощью которой он мог бы шантажировать свою мачеху. К тому же мы принадлежим к разным социальным слоям. Насколько я поняла, для души у него есть другая женщина. С моей стороны было глупо быть такой наивной, правда?
— Вы имеете полное право ждать верности от отца вашего будущего ребенка, — твердо сказал Ричард. — Хотя бы уважения и ответственности.
Одри вздохнула. Известие о предательстве Тедди было похоже на удар ножом в спину. Хотя ей следовало догадаться раньше, что он способен на низость. Когда Тедди жаловался на скупость отца, на происки мачехи, Одри поддерживала его, как могла, и он принимал это как должное. Просто играл с ней, как с любимой игрушкой, а когда игрушка надоела и стала не нужна, он просто выбросил ее.
— А как насчет вас? — Голос Ричарда вернул Одри к действительности. — Вы ему изменяли? — Поймав удивленный взгляд Одри, он добавил: — Это важно.
— Никогда, — отчеканила Одри, краснея от бестактности вопроса.
Тедди был первым ее мужчиной, ее первой любовью. Она была так счастлива, что не замечала, что он всего лишь решает свои проблемы за ее счет. Где-то в глубине души, она, конечно, понимала, что Тедди нужно только одно — чтобы кто-то заботился о нем, и благодарности от него не дождешься. Тедди, избалованный сын богатого отца, Тедди, родившийся с серебряной ложкой во рту, Тедди, вечный ребенок, эгоистичный и жестокий в своем себялюбии, никогда не собирался жениться на Одри, но она просто не хотела и не могла этому верить. Естественно, когда Тедди узнал о ее беременности, он пришел в неописуемую ярость. Он потребовал, чтобы Одри избавилась от ребенка, а поняв, что она не собирается этого делать, принялся угрожать ей. Да, теперь-то Одри понимала, что за фрукт Тедди Уильямс, но, к сожалению, прозрение наступило слишком поздно.
Ричард подробно расспросил Одри об информации, которой интересовался Тедди, о его отношениях с отцом и с мачехой, сделал какие-то пометки на листе бумаги, который он непринужденно вынул из бювара Марион, потом откинулся на спинку кресла и сказал:
— Думаю, я смогу помочь вам.
Одри радостно вскинула на него глаза.
— Вашей комнатной собачке нужна дрессировка — он ее получит. Я заставлю его забыть о шантаже и выбью из него деньги на ребенка. Слово Ричарда Андервуда.
Ричард уже приблизительно знал, как будет действовать. Типы подобные Тедди Уильямсу были ему хорошо знакомы. Эти хлыщи, столкнувшись с достойным противником, быстро пасуют. Просто Одри в силу обстоятельств растерялась, и Тедди удалось без труда запугать ее. Ричард почти не сомневался, что Тедди вряд ли собирался втянуть банк в скандал, на самом деле главное — это его нежелание признавать ребенка, давать деньги на его содержание. И вот этой-то проблемой Ричард намеревался заняться вплотную — он внезапно понял, что не может относиться к делу Одри только как холодный и расчетливый профессионал, хорошо выполняющий свою работу, — он определенно испытывал к ней жалость и сострадание.
Он снова посмотрел на Одри — маленькую заплаканную испуганную женщину, в глазах которой, казалось, навеки застыли боль и страдание. Хотя лично познакомились они только сейчас, Ричард, разумеется, по долгу службы знал ее и раньше. Одри всегда нравилась ему. У нее были большие глава чудесного орехового цвета. Густые золотистые волосы свободно рассыпаны по плечам. Одри была неизменно приветлива и дружелюбна со всеми в компании, даже с теми, кому Ричард в жизни не подал бы руки, если бы не необходимость общаться по работе. Словом, Одри Маллиган была красива той мягкой неброско и красотой, которая всегда привлекает мужчин, утомленных общением с жеманными хищницами-вамп. Одри — маленькую, пухленькую, трогательную — хотелось защитить, утешить.
Что за подонок посмел так поступить с этой девочкой?! — раздраженно подумал Ричард. Он вновь посмотрел в испуганные глаза Одри и понял, что сделает для нее все, что в его силах, хотя, строго говоря, его дело — забота о безопасности банка, а у Тедди Уильямса кишка тонка пойти против «Лондон Юнион». Но он имел глупость объявить войну. Что ж, этот мерзавец сполна заплатит за все, что сделал с Одри.
— Вы знаете, где живет ваш Тедди? — спросил Ричард.
— Да, конечно. — Одри порылась в сумке и достала записную книжку. — Вы хотите поговорить с ним? Не ожидайте от него сотрудничества, вряд ли Тедди вот так сразу изменит свою точку зрения.
Раздражение и гнев вновь охватили Ричарда. Нет, ну каков мерзавец! Его никто не заставляет жениться на женщине, которую он разлюбил, но ребенок… Это же его ребенок! Если у меня когда-нибудь будет ребенок… — подумал было Ричард, но тут же отбросил эту мысль. Никогда у него не будет ребенка, потому что никогда больше не будет семьи.
Ричард достал из бювара еще один чистый лист бумаги и пододвинул его к Одри.
— Напишите, пожалуйста, вот здесь адрес Тедди. И его полное имя.
Ричард считал, что залог успеха в его профессии — это прежде всего скрупулезный учет всех, даже малейших деталей.
Одри принялась старательно водить ручкой по бумаге. Она напоминала прилежную школьницу, и Ричард в который раз поразился ее трогательной беззащитности. Тонкие, как ветви молодых деревьев, руки, точеные ножки с маленькими изящными ступнями. Ричард поймал себя на том, что откровенно любуется Одри, и тут же одернул себя — разве может мужчина любоваться женщиной, беременной от другого мужчины? Нет, определенно нет.
Роскошные волосы Одри, закрывшие сейчас ее лицо, были в дюйме от носа Ричарда. Он уловил их запах — легкий, свежий. Это грейпфрут — отчего-то решил он и вновь вдохнул их аромат.
Ричард поймал себя на том, что опять рассматривает Одри. У нее был изумительный профиль и нежная кожа, которую ничуть не портили редкие веснушки. Ничего, сказал себе Ричард, словно оправдываясь, я сейчас кто то вроде адвоката и должен знать о своей клиентке все — ведь в глазах, в выражении лица зачастую оказывается больше правды, чем в словах.
Когда Одри наконец закончила писать и выпрямилась, ее лицо неожиданно резко побледнело, и она, застонав, схватилась за край стола.
