Его рот двигался вверх по моему телу. Он убрал руку с груди, и сомкнул зубы на соске. Острая, холодная боль пронзила верхнюю часть моего тела, рассыпая искры по мышцам.
— Ааа, — но Сэт тут же заткнул мой возглас своими губами.
Быстрый, но настойчивый поцелуй скользнул по моей щеке, а его член уперся в мои складки. Колин провел рукой по внутренней части моего бедра, а потом скользнул пальцами по упругой длине Сэта.
Боже, я была такой влажной, такой чертовски готовой. Он в любой момент мог скользнуть в меня, и с дрожащим дыханием он так и сделал. Его толстый член наполнил меня удовольствием, которое теплом растеклось по моему телу. Мои глаза искали его разгоряченное лицо, и он казался таким же возбужденным, как и я. Его рот был приоткрыт, вдохи дрожали, а блестящие глаза были сосредоточены на мне. Он ускорил свой темп, когда на матрас рядом с нами упал тюбик со смазкой. Его толчки не утихли ни на секунду, даже когда он поймал взгляд мужчины, который двигался за его спиной.
Я откинула голову назад, чтоб встретиться глазами с Колином, который потянулся за моей рукой. Он положил ее на зад Сэта, чтоб я могла помочь ему войти в парня сзади.
Колин смотрел на меня, пока не вошел полностью. Его ресницы дрожали, пока он проникал в Сэта сзади. Я ненавидела, когда он так делал — когда разрывал наш с ним зрительный контакт, чтоб посмотреть на третьего между нами. И в тоже время, было бы странным — трахаться вот так, и смотреть друг на друга. Это не было нормальными отношениями, и понимание этого холодило все внутри меня.
Когда мысли Колина полностью сфокусировались на Сэте, я представила атлетически сложенное тело Неуловимого, его полные, готовые для поцелуев губы, и порочную длину его эрекции. Я представила, как ненасытно и грубо он будет трахать мое тело, полностью сосредоточившись на мне, и ни на чем более.
Голова Колина откинулась назад. Вены на его шее напряглись, и он сделал еще один рывок телом вперед. Так он мог трахать меня единственным доступным ему способом…Через другого мужчину.
Вес обоих мужчин сказался на колечке в моем клиторе. Я расслабила бедра, приближаясь к желаемому завершению. Все, чего я хотела, это кончить с мужчиной, которого даже ни разу не встречала в своей жизни. Я была ненасытной, и, может, мне удастся получить оргазм еще и самой позже, когда я закончу с ними.
Сэт выпрямился. Его спина коснулась груди Колина. Их рты столкнулись в жадном и влажном поцелуе, и внезапная напористость толчков Сэта толкнула меня к моему оргазму. Колин стал вколачиваться в него сильнее, с каждым разом погружая член Сэта глубже в меня. Глаза моего мужа теперь были с силой зажмурены. Колин сбавил темп толчков. Он был близок. Как и я. Мы кончили вместе, выгибая спины каждый в свою сторону. Три тела двигались в унисон, поднимая блаженный жар из самой глубины моей души. Пот скатывался по моей коже. Пульс стучал в ушах, и мышцы были напряжены до предела.
Со следующим толчком я больше не чувствовала член Сэта. Черт. Я вильнула бедрами, пытаясь вернуть его назад, но он был таким мягким, что никак не мог попасть в меня. Я протянула руку и направила его куда нужно, но нащупала пальцами наполовину обвисший с его головки презерватив. Какого хера?
Я приподнялась на локтях, глядя на свое тело. Член Сэта обвис на его яйцах, а презерватив был наполовину спущен с его длины. Бл*дство.
Он попытался избежать моего взгляда, и начал поправлять презерватив.
И они думали, что это я мягкая? Это могло бы стать шуткой. Но мне так хотелось сказать ему, что он ведет себя как тряпка. Гребаный придурок и раньше трахал меня, и все было отлично. Но если говорить о начале сегодняшнего вечера, я вступила в игру уже после прелюдии. Возможно, минет был лишним?
Колин замер, схватив Сэта за руку, которой тот пытался вернуть себе эрекцию.
— Что случилось?
— Не знаю. Дайте мне минуту, — Сэт смотрел куда угодно, но только не на меня. Его брови образовали одну линию, пока глаза неотрывно следили за пальцами, которыми он ласкал свой вялый член. Я глубоко вздохнула. Ситуация была настолько неловкой, что напряжение можно было потрогать пальцами. Настроение было убито. Не нужно было разрушать вечер еще и для Колина. Я вылезла из-под них, и встала на колени. Коснувшись щеки Колина ладонью, я повернула его голову к себе и поцеловала подбородок.
— Я пойду.
Его светлые глаза превратились в льдинки. Он схватил бедра Сэта, и оттолкнул его от себя. Я ухватила его за руку.
— Закончи, — я смягчила выражение своего лица. — Хорошо?
На его массивной челюсти заиграли желваки, а взгляд метнулся на место, где только что сидел Сэт.
Если бы я стала одеваться в комнате, это еще больше ухудшило бы настроение моего мужа. Вина из-за нашего вынужденного брака сильным бременем ложилась на его плечи в такие моменты, как этот, и это оставляло отпечаток в его душе.
Я собрала свою одежду, и, не оглядываясь, вышла из комнаты, чертовски надеясь, что он послушается и закончит без меня.
Я шла по лофту площадью 7000 футов (прим. перев. — 2133 квадратных метров), и тихое шлепанье моих босых ног эхом отдавалось в пустом фойе двухуровневого помещения.
Мы с Колином лично придумали интерьер нашего дома, который купили за 5 миллионов долларов, и мы заработали на него каждый цент. Но иногда высококлассная и роскошная мебель, и полностью укомплектованный гарнитур превращались в нежеланное напоминание о том, что мы находились на тропе бок о бок с жадными до власти людьми. Такими, какими были наши родители.
Разница в нашем с Колином возрасте была три месяца, но 37 лет нашей жизни мы провели, прогибаясь под «политические нравы» наших родителей. Андерсоны и Бэскелы не только шантажировали нас для того, чтобы мы поженились, но и помыкали нашими карьерами с постов генеральных директоров «Тренчент Медиа».
Я остановилась на кухне набрать стакан воды, а потом направилась в свою спальню. Нам было насрать на богатство и состояние. Колин был ведущим политической телепередачи «С точки зрения Андерсона», потому что он верил в свои идеи. Его свежие комментарии с взглядом на будущее, раскачивали политический мир и профессионально делали свое дело, приобщая к политике тех, кто поднимал экономику страны.
Будучи во главе компании, я руководила отделом «Тренчент Таймс», курируя процесс печати и цифровую обработку данных. На протяжении десяти лет я упрямо отстаивала свою точку зрения перед советом директоров, чтобы передавались реальные факты людям, которые борются за самореализацию. Черт возьми, кому-то нужно было делать это. Да, это было высокомерно с моей стороны. Я преследовала свои собственные цели — моя месть зарождалась в ненависти.
