– Просто перед походом в загс я сделала отвратительную прическу, – вяло улыбнулась Лера.
Нора бросила на меня сердитый взгляд, стало понятно, что только присутствие клиентки спасло несчастного Ивана Павловича от жестокой расправы.
– Ну и при чем тут ваша слава? – резко спросила хозяйка.
– Виктор всегда мечтал получить деньги просто так, – протянула Лера, – небось увидел где-нибудь меня, успешную, богатую, и понял: вот он, уникальный шанс! Надо убить Валерочку и предъявить свои права на наследство. У меня родственников никаких. Мама умерла, детей и мужа не имею, живу одна. Никто и оспаривать имущественные претензии не станет!
Нора поморгала, покашляла, а потом заявила:
– Глупости!
– Вовсе нет, – стояла на своем клиентка, – брак-то не аннулирован, следовательно, Виктор до сих пор мой муж!
– Ерунда! Его же признали мертвым.
– Не знаю.
– Как это? Свидетельство о смерти вы получали?
– Нет.
– Почему?
– Всеми формальностями занималась свекровь, – пояснила Лера, – она моей матери заявила: «Имейте в виду, Валерия тут ни при чем. Жена! Смешно! Браку всего неделя! Она погубила моего сына». Мне было плохо, я лежала в больнице, лишь через год в себя пришла. До сих пор я не знаю, что с документами.
– Вот глупость! – Нора стукнула кулаком по столу. – Более идиотское поведение и представить трудно. А если бы вам еще раз замуж выйти захотелось?
Лицо Леры слегка порозовело.
– Так ведь этого не случилось! Впрочем, не знаю, как поступила бы в подобном случае. Свекровь-то тоже умерла.
– Больше всего на свете меня раздражает глупость, – рявкнула Нора, – терпеть не могу людей без мозгов!
Щеки Валерии вспыхнули огнем.
– Надеюсь, вы не обо мне сейчас говорите!
– Что вы, – начал было я, но Нора словно с цепи сорвалась.
Я молча слушал ее обличительную речь. Иногда моя хозяйка слетает с катушек. По какой причине у нее начинается приступ злобы, для меня, не один год живущего около Элеоноры, остается тайной. Порой кое-кто из людей доводит ее до настоящего исступления. Справедливости ради следует отметить, что в отличие от моей маменьки Николетты, которая по десять раз на дню принимается визжать и сучить ногами, у Элеоноры такие припадки случаются раз в два года, а то и реже. И потом, Николетта, грубо оборав вас, никогда не испытывает никаких угрызений совести, для маменьки крик – физиологическая потребность. Людям необходимо пить, есть, ходить в туалет, а Николетте надо проораться, она тут же забывает о том, что недавно обрушивала на голову ни в чем не повинного человека громы и молнии, и обижается, если люди больше не желают с ней общаться. Элеонора иная. В гневе она страшна. Может ударить или швырнуть в вас пепельницу, пресс-папье, настольный календарь. В этот момент моя хозяйка не способна управлять собой, злость затмевает ей разум, но потом, когда безудержная ярость испаряется, Норе делается стыдно, и она начинает извиняться. Муки совести, которые испытывает бедная Нора, по накалу страстей равны взрыву ее же бешенства. И, что самое неприятное, я не понимаю, что провоцирует такие припадки.
Вот и сейчас, с какой стати Элеонора налетела на Леру? Да, я согласен, ситуация, изложенная девушкой, выглядит откровенно идиотской, но в этом кабинете сидели люди, рассказывавшие и более глупые вещи, однако хозяйка выслушивала их спокойно. Иногда она отказывает клиентам, чаще соглашается на работу, но орать столь ужасным образом ни разу себе не позволяла.
Лера встала и, не говоря ни слова, пошла в прихожую, я бросился за ней.
– Валерия!
Она взялась за ручку двери.
– Вы работаете с сумасшедшей.
– Нет, нет, просто Нора плохо себя чувствует, у нее давление, – заблеял я, – приходите завтра. Вот увидите, все будет по-другому.
Лера хмыкнула:
– Похоже, вы довольно милый человек.
– Нора великолепный специалист.
– Может быть.
– Но такое случается… иногда…
– Она слишком стара для климактерических заморочек, – отрезала Лера, – и потом, я же не просила бесплатно заниматься моим делом.
Я молчал. А что было сказать?
– Ладно, – тихо закончила Лера, – значит, не судьба.
– Приходите завтра, – повторил я.
– Маловероятно, – покачала головой Лера, – не люблю, когда меня оскорбляют.
Оставив за собой тонкий запах духов, она шагнула было на лестницу, но в последний момент притормозила.
– Посоветуйте мне какого-нибудь частного детектива.
Я протянул ей визитную карточку с координатами «Ниро».
– Вверху два телефона, первый мобильный Норы, второй мой, внизу еще один номер, это сюда, в квартиру. Позвоните мне завтра, около двух, подскажу, к кому обратиться.
Лера положила визитку в карман.
– Завтра? Спасибо, конечно, но, как поется в одной песне: «Завтра нас просто может не быть под этими звездами!»
Я почувствовал легкое раздражение.
– Неуместный пессимизм. С какой стати вам, молодой и здоровой, умирать?
– Всякое случается, – пожала плечами Лера, – вдруг кирпич на голову упадет!
Проводив клиентку, я вернулся к Норе в кабинет и сказал:
– Ну вы даете! Чуть не разорвали бедную девушку в тряпки.
– Ничего, – тяжело дыша, ответила Нора, – переживет.
– За что вы ее так? – не успокаивался я.
– Терпеть не могу брюнеток-идиоток, рассуждающих о всемирной славе! – рявкнула Элеонора. – Она стрижет пуделей? Вот пусть и занимается собаками, нечего у занятых людей время отнимать. А ты, Ваня, несостоявшийся престарелый Казанова, ступай разбирать почту! Ясно?
Я кивнул и пошел в свой кабинет. Приступ ярости, похоже, принял затяжной характер. В момент злости Элеоноре лучше не попадаться на язык, впрочем, он у хозяйки и в обычном состоянии словно змеиное жало, яд так и капает с него. Хотя вроде бы у пресмыкающихся отрава в зубах, языком они не жалят. Несостоявшийся престарелый Казанова! Очень обидно, потому что несправедливо. Почему престарелый? Я не так давно справил сорокалетие. Отчего Казанова? Никогда не коллекционировал женщин и не укладывал их в свою постель ради спортивного азарта. Я, как это ни смешно, романтик в душе, мне надо испытывать к даме хоть какие-то чувства. И уж совсем оскорбительно определение «несостоявшийся». В отличие от Гриши я просто не люблю распространяться о своих победах на ниве любви. Но, поверьте, если я составлю список своих любовниц, он будет очень длинным, и там окажутся весьма достойные имена. Вот, допустим, Елена… Впрочем, простите, настоящий джентльмен не станет трепаться на столь щекотливую тему, тем более что Елена замужем.
Засунув обиду поглубже, я сел за работу. День полетел без каких-либо потрясений. Читал почту, отвечал на письма, потом поехал по мелким поручениям, в девять вечера отправился в гости вместе с Николеттой. Одним словом, до кровати добрался в час и, упав в нее, мигом заснул.
– Ваня, – ткнул меня кто-то в бок.
Я сел и увидел Нору.
– Который час? – вырвалось у меня.
– Пять утра, просыпайся.
– Зачем?
– Будем работать.
– В такую рань? – удивился я.
– Да, – мрачно ответила Нора, – да, боже, как я виновата.
– Что случилось? – недоумевал я.
Нора сдвинула брови:
– Лера умерла, та самая, что приходила к нам вчера утром. Перед смертью она успела позвонить мне на мобильный. Я схватила трубку, спросонья не понимая, кто и с какой стати трезвонит. А оттуда голос такой ровный: «С вами говорить хотят».
Элеонора воскликнула:
– Да в чем дело, черт возьми!
И тут же услышала очень тихий, прерывающийся голос.
– Убил… он… найдите… он!
Потом раздалось бульканье, звон и снова бесстрастный голос спросил:
– Вы Валерию Ермилову знаете?
– Встречались! – машинально буркнула Нора, которой было неприятно вспоминать случившуюся с ней истерику.
– Это она вас сейчас вызывала, – пояснила женщина, – очень просила, вот я и дала ей трубку.
– Что случилось? – подскочила Нора.
– Умирает она, – объяснила собеседница, – не жилица совсем, может, час какой протянет.
– Кто вы? Где Валерия? – быстро спросила Нора.
– Так из Склифосовского я, – сказала тетка, – с улицы ее привезли, с черепно-мозговой травмой. Подробностей не знаю. Может, хулиганы напали, а может, кирпич на голову упал.
– Кирпич на голову упал, – повторил я, – она так и сказала, уходя: «Завтра нас просто может не быть под этими звездами. Вдруг кирпич на голову упадет».
Глава 3
Раскаяние, охватившее Элеонору, не описать словами. Не слушая моих совершенно разумных высказываний на тему «сейчас еще очень рано», она выпихнула меня на улицу, велев:
– Как только узнаешь в клинике подробности, сразу звони.
Я направился к машине. Утренняя свежесть пробралась под куртку, по спине прошел озноб. Может, кто-нибудь просто подшутил над Элеонорой, а Валерия сейчас мирно спит в своей кровати? Встречаются иногда люди, обожающие идиотские шутки!
