В наше время модно покупать государственные должности, как ценные бумаги, приносящие доход.
Пост министра, например, стоит порядка $200 млн. А должность главы дочерней компании «Газпрома» — от $5 млн. до $50 млн. (в зависимости от масштабов грядущего бедствия).
Либеральные предприниматели, давно прошедшие стадию первоначального накопления капитала, стремятся купить пост-другой, чтобы на приобретенном активе как следует навариться. И всегда найдется вкрадчивый портфельный местоблюститель со знанием африканского языка, который готов пост продать.
Так вот. Я хотел бы, пользуясь случаем, обратиться к покупателям мест во властной вертикали.
Уважаемые покупатели! Страна не так хорошо себя чувствует, как вы (еще раз простите, что с маленькой буквы) думаете. Вам кажется, что заплатив $200 млн., вы будете рулить поездами, пароходами и самолетами с драгоценными грузами на борту? А ну как придется вам соскребать с рельсов жертв железнодорожных катастроф, нырять за сокровищами пароходов в ледяную воду или ковыряться в обломках взорванных самолетов? В общем, отправлять обязанности настоящей власти. Оно вам надо?
Поэтому трижды подумайте, чем тратить свои кровные на вертикаль. Не лучше ли купить еще пару замков на Луаре или пяток-другой «Майбахов»? Не правильнее ли вложиться в бразильских суперфорвардов и яхты пятого поколения? И уж точно полезнее пересидеть это дождливое время, когда взорваться может любая точка русского пространства, где-нибудь вдали от испуганной Родины.
Короче говоря: уважаемые покупатели, идите в задницу.
2004 г.
Специальная теория Путина
Гигант либерально-демократической мысли, отец всей и всяческой демократии, особа, приближенная к Всемирному Правительству, короче говоря, сам Збигнев Бжезинский опубликовал в Wall Street Journal программную статью «Московский Муссолини». В статье гигант на полном серьезе уподобил Владимира Путина Бенито Муссолини, а малахольный путинский режим — итальянскому фашистско-корпоративному государству 1920 — 1930-х годов прошлого века.
По мнению т. Бжезинского, российская элита тоскует по великодержавному имперскому статусу России, воспринимает независимость Украины и Грузии как оскорбление, а сопротивление чеченцев (надо понимать, сугубо мирных гуманитарно-либеральных чеченцев, каковые мухи не обидят — С. Б.) русскому господству — как террористическое преступление. «Дуче добился того, чтобы поезда ходили по расписанию. Фашистский режим пробуждал чувство национального величия, дисциплину и превозносил мифы о якобы великом прошлом. Точно так же и Путин стремится сочетать традиции ЧК со сталинским стилем руководства страной военного времени, с претензиями русского православия на статус Третьего Рима и со славянофильскими мечтами о едином огромном славянском государстве, управляемом из Кремля».
Вот так говорил Бжезинский. М-да. Я давно подозревал, что этот поваренный в холодных войнах гарвардский специалист ни черта не понимает в России. Но кто бы мог подумать, что настолько не понимает! С такими мощными стариками в роли идеологов-аналитиков непросто будет вашингтонскому обкому выстраивать восточную политику XXI века, ох как непросто.
Непонятно, где и при каких трагических обстоятельствах встречал отец всемирной демократии представителей нынешней российской элиты, тоскующих по имперскому статусу России. Как человек, всегда живущий в неподдельно ненавидимой Бжезинским стране, я могу утверждать, что сегодняшняя наша элита тоскует по миллиардам зеленоглазых долларов и сахарным пескам загадочных островов, а разговоры о нации и империи воспринимает как опасную попытку отнять у нее время или — того хуже! — развести на деньги. Ну да ладно, бог с ней, с элитой. В конце концов, рассуждения бодрого старца о православии и Третьем Риме находятся вполне на уровне студента второго курса кулинарного техникума — и только сладострастно бородатый русский либерал, готовый воздвигнуть себе мраморным кумиром любого всамделишного врага России, может относиться к бжезинской теософии всерьез.
Нельзя не отметить несколько вопиющих цивилизационно-культурных несуразностей «московского Муссолини». В неофашистской стране, начертанной на карте экс-РСФСР тлеющим воображением старого технократа, поезда ходят по расписанию — совсем как при дуче. Уважаемый товарищ Бжезинский! Постарайтесь осмыслить простую вещь: если вы оказались в стране, где что-то ходит по расписанию, то эта страна — точно не Россия. Вас, наверное, просто обманули организаторы вашей пропагандистской поездки. Требуйте неустойки после отстоя пены!
Впрочем, не интеллектуально-научный уровень либерального мегакумира — предмет нашего исследования. А образ Владимира Путина, нынешнего президента России, которого все чаще сравнивают и с Муссолини, и с Франко, и даже с Наполеоном I Бонапартом.
Авторы таких метафор — или безнадежные простаки, или беззастенчивые льстецы. Третьего, увы, не дано.
Муссолини, Франко, тем паче Наполеон Первый были людьми власти. И беззаветно любили они самое власть. Ту мистическую субстанцию, которая дает ее носителю истинное право вершить судьбы малых сих и потому делает властеносителя подобным Богу. Эта субстанция не хранится в сейфовых ячейках банков первой категории надежности. Ее нельзя измерить на вес и растворить в воде. Запредельно сладостный вкус власти открывается немногим счастливчикам. А добывается этот вкус на баррикадах, в землянках, на раздраженных полях сражений.
Тот же Бенито Муссолини, настойчиво поминаемый Бжезинским в контексте Путина, в 1922 году пришел к власти, возглавив поход 26 тысяч яростных сограждан на Рим.
Можно ли представить себе Владимира Путина во главе многотысячного похода на Первопрестольную?
Вообразим ли Путин, сидящий с подствольным гранатометом в блиндаже перед решающим вооруженным броском в пекло борьбы за власть?
Наконец, смотрится ли Путин даже в умеренно интеллигентной роли лидера парламентской оппозиции?
Очевидный ответ на все три вопроса: нет.
Путин и Муссолини (а также Гитлер, Франко и далее до А.
Г. Лукашенко) — всходы разных посевов. При Бенито Муссолини в Италии было очень много плохого. И мы все это знаем (спасибо не столько Бжезинскому, сколько советскому курсу всемирной истории). Мы знаем, кроме всего прочего, что погубил дуче и его режим альянс с Адольфом Гитлером.
Но было при Муссолини и кое-что не очень плохое.
С 1922 по 1938 год население Италии выросло на 15 %. За время правления Муссолини была практически полностью разгромлена мафия.
В 1929 году был подписан Латеранский конкордат, в результате чего католичество стало государственной религией Италии, а во всех школах страны было введено преподавание основ католицизма.
В 1932 году был учрежден Венецианский международный кинофестиваль. В 1934 и 1938 годах сборная Италии выигрывала чемпионаты мира по футболу.
А вот так говорил Муссолини. Послушайте. «Человек — это индивид, связанный с нацией, с Отечеством, подчиняющийся моральному закону, связующему индивидов через традицию, историческую миссию, чтобы в сознании долга создать высшую жизнь, свободную от границ времени и пространства. В этой жизни индивид путем самоотрицания, жертвы частными интересами, даже подвигом смерти осуществляет чисто духовное бытие, в чем и заключается его человеческая ценность».
«Нация не есть раса или определенная географическая местность, но длящееся в истории множество, объединенное одной идеей, каковая есть воля к существованию и господству, то есть самосознание и, как следствие, личность».
«Стремление к империи, то есть к национальному распространению, есть проявление жизни; обратное — «сидение дома» — признак упадка. Народы возвышающиеся и возрождающиеся — всегда империалисты; умирающие народы отказываются от всяких претензий».
Ну и при чем здесь, спрашивается, Владимир Путин?.. Если присмотреться, то нельзя не увидеть, что наш президент любит не власть, а атрибуты власти. Дворцы, самолеты, лимузины, яхты, почетные караулы, Charles Lafitte 1815 года издания, хрустящего вальдшнепа в соусе из белой калины, слова «Геркуланум» и «Корфу», тени Шредера и Берлускони. И народные восторги, конечно. И вертикальное сияние виртуального рейтинга, на протирание которого ежегодно списываются мегатонны сверхчистого кремлевского спирта.
Но власть как орудие мрачного демиурга, как поле, в котором вспыхивает разряд сияния, для Путина почти невыносима, словно состарившаяся опостылевшая любовница из нищих студенческих лет. Почти каждый, кто смотрит иногда общенациональное русское телевидение, научился видеть, что от бремени власти демократически избранный президент РФ становится буквально серо-зеленым. Как прибрежное море в пахучем районе индустриальной Одессы.
