Цель всех этих размышлений о любви Б-га — вернуть нас к вопросу об обучении и к стиху (Мишлей [Притчи], 24:16): И семь раз упадет цадик, и снова встанет. Первая, довольно очевидная мысль, высказанная здесь, — что цадик, как и любой человек, не избавлен от слабости и падений. Поскольку путь его — это человеческий путь, он усеян препятствиями и ловушками.
Вторая же мысль, более тонкая, состоит в том, что падение цадика (мудреца) — это часть его работы. Конечно, естественно ожидать, что мудрец будет избегать ловушек, в которые попадаются обычные люди, будет следовать более ровным путем и только изредка падать. Но сделать падение частью пути, по которому следует цадик, — это противоположный подход, подход, с подозрением относящийся к ровным дорожкам. Упасть, подняться, снова упасть — признак непрекращающейся внутренней борьбы. С этого важно начать, так как нередко человек думает, что неудача или период упадка в его жизни означают, что в ней что-то совсем неверно. А на самом деле, как сказано и здесь, и в других местах, падение — не признак поражения, а признак того, что человек растет, что внутри него живо нечто важное; нечто важное настолько, что его отсутствие делает прогресс невозможным и привлекает Ангела Смерти. Есть рассказы, иллюстрирующие эту мысль. Например, рабби Буним из Пшиша говорил, что человек должен ощущать себя как бы лежащим на плахе, и дурное побуждение стоит над ним с топором, готовое отсечь ему голову. И так, говорил он, надо смотреть на все, связанное с искушением и с неправильным поведением. Один из учеников рабби спросил: А как быть с тем, кто не так видит свое положение? На это рабби Буним ответил: Это знак того, что дурное побуждение уже отрубило его голову. Короче, человек без сомнений и неудач вызывает подозрение, что он уже упал так низко, что перестал чувствовать свое падение. Есть также комментарий Бааль Шем Това на стих: И Я сокрытием сокрою Лицо свое (Дварим, 31:18), что повторение (слова сокрытием сокрою) служит для того, чтобы показать — само сокрытие будет сокрыто. Когда человек не знает, что лицо Б-жье отвернулось от него, сокрытие усиливается этим. Пока человек знает, что Б-г отвернул свое Лицо, он еще может быть спасен в соответствии с человеческим ритмом падений и подъемов; когда же он и этого не знает, падение оказывается окончательным.
Итак, путь, которым идет цадик, — упасть семь раз и подняться. И тем более, что человек называется идущим, а не стоящим! Статичны, стоят неподвижно — ангелы. Их внутреннее бытие неизменно. А человек-цадик мобилен, он идет среди этих стоящих, его душа продвигается постоянно, все время поднимаясь на более высокий уровень бытия. Даже если человек достиг уровня архангела Михаэля, ему не позволено остановиться, он должен стать больше архангела. Он должен продвигаться от победы к победе, никогда не почивая на лаврах. Таким образом, предназначение человека по самой его природе — изменяться и расти. Он может также спускаться и падать; но нет среднего положения, в котором он мог бы замереть неподвижно.
Более того, при переходе с уровня на уровень опасность падения увеличивается. Человек уже не находится в безопасности на прежнем уровне и легко может упасть прежде, чем закрепится на новом. То же верно и относительно любого изменения в состоянии, в уровне существования. Например, входя в воду, чтобы плыть, человек проходит через неустойчивое состояние, когда он уже не стоит твердо на дне, но еще и не плывет. Переход, таким образом, всегда включает в себя элемент неустойчивости и опасности. Переходя, человек всегда может сорваться и потерять все. Смысл процитированного увещевания — удержать человека от слишком глубокого падения.
Можно также вспомнить человека, который что-то осваивает, физическое или умственное, и попадает в ситуацию по-настоящему новую. Иногда приходится сказать ему, чтобы он забыл все, что знал. Эти прежние знания его только запутают. Нельзя подняться на более высокий уровень, не позабыв, не отбросив то, что уже знаешь. Поэтому люди, неспособные забывать, лишь с большим трудом продвигаются вперед. Переход с уровня на уровень требует своего рода прыжка, надо покинуть то, что только что было твердой почвой. Это фундаментальное качество человеческого прогресса — промежуток между точками несет в себе определенные черты качества ничто, и нельзя перейти от одной точки к другой, не потеряв равновесия хотя бы на мгновение. Есть рассказ о рабби Зейре из Вавилона, который прибыл в Палестину учить Иерусалимский Талмуд. Для этого он наложил на себя сто постов — чтобы забыть Вавилонский Талмуд. С чем же он остался? Вавилонский Талмуд он забыл. До тех пор пока он не выучил Иерусалимский Талмуд, он что, был невеждой? Конечно, дело обстоит более сложно. Такой спуск — спуск относительный. Человек забывает некоторое знание, чтобы приобрести новое. Это не редкая проблема: сколько забыть? Много путаницы может произойти из стремления удержать знания, больше уже не нужные. А стремление и сохранить с трудом добытые знания, и продвинуться на более высокий уровень может завести в тупик. С другой стороны, нельзя отменить то, что уже отпечаталось в душе. Человек работал над собой и достиг какого-то качества бытия — невозможно потерять это достижение, хотя иногда это не осознается. След в душе неизгладим.
Хасиды из Коцка были знамениты своим неприятием всяких сроков и всякого порядка. Они молились с таким рвением и сосредоточенностью, что утренние молитвы продолжались и после полудня, а вечерние — до утра, и внешние условности их волновали мало. Но когда во главе их стал лидер Гурского направления, относительно молодой, прямой и правдивый человек, он решил, что нужно установить фиксированные часы для молитвы. Думали, что такое резкое изменение вызовет сильную оппозицию; но вышло иначе. Коцкие хасиды, привыкшие жить вне времени, смогли принять новый закон: восемь часов означает ровно восемь. И в этом проявилась их способность изменятся — способность оставить и забыть нечто хорошее и даже, в их понимании, ценное.
Это возвращает нас к учению — такому, которое будет потом вести человека всю его жизнь. Служение Б-гу — непростая дорожка, с множеством подъемов и спусков, и каждый в какой-то момент спотыкается и падает. Если в начале пути человек не обзаведется хорошей опорой, у него куда больше шансов потерпеть полное поражение. Поэтому главное — это фундамент, надежный и несомненный, прочно закрепленный в душе, который не колеблется даже при переходе с уровня на уровень. Надо постараться достичь такого уровня надежности, при котором можно рискнуть пройти некоторые из путей цадиким, со всеми сопутствующими опасностями. Когда такая опора возникает, можно двигаться дальше.
Все сказанное было объяснением, введением в понятие веры. Конечно, каждый должен найти свое понимание этого, и выученного всегда недостаточно. Тогда возникает вопрос — зачем вообще пытаться учить? Ответ гласит, что должен быть некоторый базисный минимум, твердое основание, которое может поддержать человека; в противном случае он упадет и уже не встанет. Даже лучшие из людей падают, и это видно из включенного в молитвенник Хабада письма Бааль га-Тания своему другу, рабби Леви Ицхаку из Бердичева, который пережил полную утрату энтузиазма и веры в силу молитвы; он стал уделять молитве меньше времени, и наспех помолившись, бежал по своим делам. Из письма ясно, что рабби Леви Ицхак страстно желал вырваться из этого состояния при помощи какой-нибудь резкой меры, например, суровой аскезы. Другое волнующее свидетельство — рабби из Бучача, который пишет о труднейших проблемах и серьезном кризисе, который он пережил, переходя из мира изучения Талмуда в мир хасидизма. Были моменты, когда он не мог укрепиться ни в одном из миров и агонизировал между ними, пока с помощью своих учителей не нашел наконец возможность твердо стоять в обоих. Эти случаи как раз демонстрируют состояние надрыва при переходе из мира в мир, особенно тяжелого в момент утраты безопасной опоры в мире прежнем. Зависнув посреди, дух человека страдает и мучается.
Буквы десяти речений
Бааль Шем Тов объясняет выражение Слово Б-га не как метафору, а как некоторую реальность. Слово Б-га, создавшее небеса, реально присутствует в небесах; самые слоги и буквы фразы Да будет твердь небесная поддерживают небо, позволяют ему существовать. Это что-то, не произошедшее в прошлом, а происходящее все время; Б-г говорит все время. Когда говорит человек, его слова, как нечто конкретное, исчезают в никуда. Слова Б-га остаются навеки. Мы склонны понимать это метафорически, в том смысле, что Слово Б-га вызвало к существованию все явления. Но продолжает существовать не только то, что проявлено, но и самые буквы и слоги.
Постараемся представить себе, что Речь Б-га — явление не преходящее, а продолжающееся бесконечно, повторяющееся снова и снова. Это можно уподобить — не забывайте, что это лишь иллюстрация! — включению электрического света. В случае переменного тока, которым мы пользуемся в повседневной жизни, электрический ток течет все время то туда, то обратно. Можно рассматривать Творение мира как такое вот включение электричества. Щелчок выключателя — не завершенное действие; он только запускает постоянное и повторяющееся движение энергии, которое остается зависимым от своего источника. Так и Слово Б-га — оно вечно в своем проявлении и постоянно обновляется. Это схема, способная к динамическому взаимодействию. Бааль Шем Тов однажды объяснял, в другом контексте, насколько это верно относительно Дарования Торы на горе Синай. Тогда спустилась весть о Вечном мире, и слова также была вечны; Речь Б-га не смолкла, это мы перестали слушать. Суть стояния у горы Синай не только в том, что было сказано то, что было сказано, но также и в том, что нашим ушам была дарована способность это сказанное услышать. И, заканчивал Бааль Шем Тов, каждый, в любую минуту своей жизни, может удостоиться стоять у горы Синай и слышать Тору. Откровение на горе Синай стало уникальным, однократным явлением не потому, что Б-г умолк, а потому, что мы не даем себе Его услышать.
