— Эй, мистер! Может, опять выпить дадите? — меня окликнул знакомый голос, и я увидел Рахомо, отирающегося возле очередного салуна.
— Рахомо! — воскликнул я. — Друг мой сердечный!
— У Рахомо нет друзей, — хмуро буркнул индеец.
— Даже если я тебе налью? — усмехнулся я.
— Тогда другое дело, — протянул он. — Наливай.
— Пошли внутрь, — предложил я, показывая на двери салуна.
— Меня туда не пускают, — устремив орлиный взор в никуда, произнёс Рахомо. — Говорят, инджин. Язычник. С такими не пьют.
— Глупости, — фыркнул я. — Дело есть, Рахомо.
Индеец и бровью не повёл, помятое опухшее лицо осталось таким же каменным. Но и отказывать он не стал.
— Про семью Джироне знаешь чего? — спросил я.
— Уроды, — веско уронил Рахомо, глядя в горизонт.
— Это я и так знаю, — сказал я.
— Белые, — тем же тоном сказал индеец.
— Рахомо, если хочешь выпить, лучше расскажи про них что-нибудь полезное, — сказал я. — Где живут, чем живут, с кем дружат, с кем враждуют.
По лицу индейца пробежала тень, он нахмурился, явно вспоминая что-то неприглядное. Наверняка уже сталкивался с ними, а то и был побит Марио или Луиджи, индейца в этом городе шпыняли все. Но страсть к огненной воде заставляла Рахомо побираться в городе, а не кочевать в прериях.
— Не буду я про них рассказывать, нечего мне рассказывать, — глухо произнёс он.
Я коротко хмыкнул, закуривая сигарету. Ему явно было, что рассказать, но Рахомо, похоже, боялся итальянцев сильнее, чем меня.
— Тогда покажи, где их можно найти, — сказал я.
Чем скорее я разберусь с проблемкой Мамы Лоу, тем скорее поеду в Денвер, а сидеть и ждать макаронников в салоне, попивая какао, мне как-то не хотелось. Войны одной только обороной не выигрываются.
— Где найти? Где девки, там и эти уроды, — сказал Рахомо. — Вон, например, там.
Он указал рукой на бордель через дорогу, в той же стороне, где был и салон Мамы Лоу.
— Там, скорее всего, сидят их люди, обыкновенные наёмные рабочие, — хмыкнул я. — Я спрашиваю о том, где найти самих Джироне.
Я прекрасно понимал, что денег за решение этой проблемы я не получу, но отплатить за собственное спасение нужно было всё равно, и поэтому я рвался в бой, несмотря на своё недолеченное состояние. Лежать без дела я уже устал.
— Тогда тебе надо в их салун, — сказал индеец. — Только виски они там разбавляют, туда лучше не ходить.
— Я не собираюсь там пить, — сказал я.
— Но я-то собираюсь, — сказал Рахомо. — Вот здесь виски нормальный. Но меня сюда не пускают.
Я зашёл и купил ему выпивки. Сам я пока побаивался пить, но потратить доллар за информацию — почему бы и нет. Информация всегда стоит дороже, чем какой-то там виски.
Но отдавать сразу, наученный горьким опытом, я его не стал, иначе рисковал опять остаться и без виски, и без проводника. Лишь подразнил индейца, лицо которого при виде бутылки наконец показало хоть какие-то эмоции.
— Злой, — сказал он, когда понял, что я пока не собираюсь его поить.
Он проводил меня к нужному месту. Салун Джироне с незамысловатым названием «Белла» оказался двухэтажным зданием с фальшфасадом, балконом и стеклянными окнами. Изнутри доносились пьяные выкрики и смех. У коновязи рядком стояли лошади, почти у самого входа лежала огромная куча конского навоза. Находился он тоже недалеко, в том же квартале, где и остальные салуны, которых в городе оказалось немало. Старатели приезжали в Тусон копать медь, золото и серебро, а вслед за ними тянулись и салунщики с бочками крепкого алкоголя, наживаться на горняках.
Сначала ставили брезентовые палатки с бочками виски. Потом расширялись до землянки с доской, брошенной на две бочки, затем строили уже капитальные здания. Расширялся ассортимент, появлялись женщины, музыка, приличное освещение, зеркала, эротические картины на стенах. Жёсткая конкуренция вынуждала всех салунщиков расти над собой. Только так это и работает.
Я отдал индейцу его пойло, а сам зашёл внутрь итальянского салуна, на всякий случай передвинув кобуры поближе.
Внутри стоял плотный смог из табачного дыма, воняло дешёвым бухлом, человеческим потом и чем-то кислым, люди резались в фараона в зале, плотно окружив один из столов, довольный чернявый бармен разливал по стаканам виски, наверняка палёный. На стенах висели реплики картин эпохи Возрождения, те, на которых художники изображали обнажённые груди Афродиты и тому подобные. Публика здесь собиралась попроще, скажем так, это было заведение низшего ценового сегмента.
— Мне нужен ваш главный, — тихо сказал я, выкладывая на стойку четвертак.
Улыбчивый бармен метнул на стойку относительно чистый стакан, поставил бутылку мутноватого виски и продолжил заниматься своими делами, предоставив мне самостоятельно наливать себе выпивку.
Я даже не притронулся к бутылке, ожидая хоть какого-нибудь ответа. Небритый пьяный ковбой, сидевший слева от меня, угрюмо повернулся ко мне, жадно глядя на бутылку.
— Это что, мистер, даже не угостите меня? Не уважаете простого работягу, да? — промычал он.
Правила хорошего тона, мать их дери. Я взял виски и плеснул в его пустой стакан. Всё равно уже оплачено. Да и простых работяг надо уважать, какими бы скучными они тебе не казались, на них всё и держится. Я и сам был таким в своём времени.
— Другое дело, — расплылся в улыбке ковбой. — Выпьем? Или вы меня не уважаете?
— Как же, уважаю, — сказал я. — Только мне некогда пить. Я ищу Джироне. Их старших.
— Тогда я и твою порцию выпью, не возражаешь? — ковбой был пьян вдрызг, и я видел, что он не остановится, пока не отключится. — В задней комнате они, в покер играют.
— Ага, за моё здоровье выпей, приятель, — сказал я, бросая на стойку ещё четвертак.
Не знаю, что понесло меня в эту дыру. В самое логово врага, причём врага беспринципного и коварного. Возможно, я в глубине души верил, что мы сумеем договориться.
Возле задней комнаты стоял ещё один бычок в тёмном костюме, его я раньше не видел. Он преградил мне путь, как только вычислил, куда я направляюсь.
— Куда это ты намылился? — проворчал он.
— Дело есть, к вашему старшему, — сказал я, глянув на него исподлобья.
— А он в курсе? — хмыкнул охранник.
— В курсе. Скажи, насчёт Мамы Лоу, — сказал я.
— Стой здесь, — проворчал охранник и скрылся за дверью задней комнаты.
Я никуда и не собирался уходить. Заложил большие пальцы за ремень и немного прошёлся по коридору, разглядывая картинки с обнажёнными нимфами на стенах.
— Проходи, синьор Джироне тебя примет, — окликнул меня охранник.
Забирать у меня револьверы он не стал, в конце концов, от настоящего убийцы это не поможет. Так что я спокойно прошёл в заднюю комнату, обставленную гораздо богаче и роскошнее, чем весь остальной салун. Большой стол, обитый сукном, дорогая резная мебель, мягкие кресла, живые цветы в вазах, множество горящих свечей. Зеркал не было, чтобы никто не мог подглядеть в карты соперника.
За столом сидели пятеро. Похожий на бульдога чернявый итальянец, скорее всего, сам глава семейства Джироне, ковбой с длинными усами, скучающий тощий клерк, похожий на банковского служащего, одноглазый офицер с застывшей на лице усмешкой и девушка с глубоким декольте и бриллиантами на шее. На столе беспорядочными кучками лежали доллары, игра шла по-крупному.
— Садитесь, мистер, — произнёс Джироне тоном, не терпящим возражений.
Я ощутил мимолётное желание наставить на него пушку, забрать со стола деньги, и смыться, но отогнал его, словно назойливую муху, и уселся на свободное место, пододвигая к себе пепельницу и спокойно закуривая сигарету. Кажется, вечер будет долгим.
Глава 3
— Сыграем? — предложил Джироне.
Будто у меня есть выбор. Если я хочу не просто поговорить, а ещё и решить проблему в свою пользу, придётся сесть и сыграть. Притереться друг к другу, понять ход чужих мыслей, характер. В игре всё это видно. По поведению, ставкам, по выражению лица, по реакции на победу или поражение. Нужно лишь немного внимательности. И синьор Джироне это тоже знал.
