в серых костюмах. Как там они говорили? Здравствуйте, пройдемте с нами, пожалуйста. Ни тебе званий, ни фамилий, просто корочками сверкнут мельком, этого достаточно, чтобы загипнотизировать любого советского человека.
— Все в порядке, Пал Палыч, — уверенно кивнул я, соображая, купил ли Саня, то есть теперь уже я, эти чертовы мячики или деньги замылил.
Будем рассуждать логически. Диплом у него «красный», значит, мальчик он правильный и дотошный. Не должен был казенные денежки спустить. Эх… Не повезло тебе, Санек, что в тебя Володька пришел. Похоже, всей твоей педагогической карьере скоро придет трындец. Если я буду детей учить, товарищ Макаренко в гробу перевернется, еще и проклянет меня, наверное. Таких, как я, вообще на порог школы нельзя пускать. В прошлом — военный, в девяностых полубандит-полубизнесмен. В двухтысячных предприниматель, а потом и вовсе труп.
В том, что меня убили, теперь я нисколько не сомневался. Иначе как бы моя бренная душа сюда попала? Явно за какие-то прегрешения высшие силы, или кто там за нами сверху бдит, отправили меня в школу работать.
Ха-ха! Где я — и где педагогика? Нет, надо сваливать по-тихому. Чай не в кабале. Уволюсь и реальными делами займусь. Эх… Жаль, что пока сильно не развернешься. Я напряг мозги. На перепадах курса валют не поднимешься, валюта вообще запрещена к обороту у граждан, уголовка за это светит. Приватизации еще долго не наступит, а до рождения биткойна, как на самокате до Хабаровска.
Ну ничего… Руки-ноги целы, голова прежняя осталась, это я чувствую. Тьфу-тьфу… Если уж в девяностые выжил, то и здесь выкручусь. Фарцой, например, займусь, заграничные шмотки толкать можно, дефицит в застойном Союзе никто не отменял. Главное — все организовать грамотно, людей подобрать толковых, ментов прикормить. Вот эту блондиночку я бы определенно взял к себе в команду. Тоже сидит, на меня косится. Хороша училка.
— Мы закончили, все свободны, — директор выдохнул и налил себе из пузатого графина воды.
Учителя потянулись вереницей на выход. Господи… Какие они все нелепые. Особенно этот «гусар», в вельветовом пиджаке и в сверкающих башмаках, похожих на две шлюпки. Хорохорится, той блондинке лыбой светит, вперед пропускает. Павлин сельского пошиба, да и только. Если ты даму охмурить хочешь, нафига клетчатую рубашку с галстуком носишь? Интересно… Какой предмет он ведет?
В отличие от прочих, держится прямо, вроде как, по-военному. Но покатый лоб мозгов явно много не вместит, да и взгляд слишком хитрый для математика или другого физика. Он больше на прапорщика похож. На Задова. Может, военрук какой-нибудь. Ведь была в эти времена военная подготовка у школьников. Автомат разобрать, гранату швырнуть и противогаз правильно нацепить — каждый советский старшеклассник обязан был уметь.
Ну, точно военрук, вон и планки наградные на вельвете сверкают, как я их сразу не приметил? Такие медальки в гражданской жизни не дают, а для фронтовика он слишком молод. Не больше сорока ему.
— Александр Сергеевич, — директор кашлянул в кулак, который почти целиком утонул в его шикарных усах. Чапаев, да и только. — Вы что-то хотели?
Пока я размышлял, в кабинете мы остались одни.
— Да, Пал Палыч. Тут такое дело… Помощь твоя, то есть, ваша нужна…
— Слушаю, — директор стал барабанить пальцами по столу, отбивая какой-то марш.
— Я это… Уволиться хочу.
— Да, конечно, — кивнул Пал Палыч. — Пишите заявление.
Опа? А что так можно было? Так просто? Я уже приготовился на баррикаду лезть, а меня даже уговаривать никто не стал. Легко сказать, пишите заявление, фамилия-то у меня какая сейчас? Надо бы добраться до своего места жительства и все разузнать. Паспорт хоть глянуть. Только бы родственнички моего нынешнего тела меня не спалили. Я же не помню ничего о его прошлой жизни… И их не помню.
— А есть образец заявления? — спросил я, уже выискивая на столе директора авторучку.
— Пишите в произвольной форме. Только вам сначала нужно будет официально отказ оформить.
— Какой отказ? — я сдвинул молнию мастерки вниз, как же все-таки жарко в этом нелепом спортивном костюме. Сто пудов он из натуральной шерсти сделан.
— Для гороно. Они рассмотрят и дальше отправят. В прокуратуру.
— В каком смысле, дальше? Зачем в прокуратуру?
— Ну как же? Вы поступали в пединститут по целевому направлению от нашего отдела образования. Вне конкурса прошли. А теперь отказываетесь положенные три года по распределению как молодой специалист отработать. Прецедент, конечно, вопиющий, поэтому я обязан сигнализировать в компетентные органы.
И выкладывает мне все это так спокойненько.
— А без прокуратуры никак? — напрягся я.
— Никак, — дернул усами Пал Палыч. — И ключ, пожалуйста, сдайте.
— От спортзала?
— Почему от спортзала, в нем нет замка. От комнаты в общежитии, который я вам сегодня дал. Жилье вам предоставлено из городского фонда как молодому преподавателю. Если вы собираетесь уволиться, то обязаны вернуть полагающиеся метры жилплощади государству. И кстати, мы еще ваш поступок на педсовете обязаны будем разобрать, вы уж не обессудьте.
Я сунул руку в карман и нащупал металл. Ага. Вот он, ключик. Значит, у меня есть крыша над головой и работа. Нормальный такой стартовый набор для новой жизни. Как-то не хочется этого всего сразу лишаться.
Нет, вообще-то, работу такую потерять совсем не жалко. Что это за работа такая, да на ней денег особо не увидишь. А вот общага, это да… Вещь крайне нужная, особенно на первых порах.
Да и светиться мне пока явно не стоит. Привлекать к себе внимания властей сейчас никак нельзя. Погорю на мелочи, и вмиг в шпионы американские запишут. Притаиться нужно, освоиться, выждать, а уже потом с плеча рубить.
— Погодите, Пал Палыч, — улыбнулся я. — Вы меня неправильно поняли. Я имел ввиду, что когда я эти три года отработаю, только тогда заявление писать? Или заранее сейчас накатать можно, пусть у вас лежит.
— Заранее никто такие документы не оформляет, — хитро улыбнулся директор. — Так что работайте, Александр Сергеевич. Как говорится, не за страх, а за совесть. И, кстати, готовьтесь принять классное руководство.
— Чего?
— Ох, как вас приложило с этого стула-то… уже забыли?
— Напомните, пожалуйста. Глова еще гудит.
— Я говорю, класс вам, конечно, достался непростой, но вы как мужчина справитесь. Тем более со спортом вы на «ты».
— А при чем тут спорт и классное руководство?
Все-таки сложно понять этих людей другой
