Я прыснула в кулачек смехом — в этот момент он выглядел забавно:
— Тебе он не понравился?
— Ну как тебе сказать… — протянул он. — Сначала подумал, что мой добрый друг Измир решил меня отравить… — Он снова кривовато улыбнулся. — Но он сам с удовольствием его пил, поэтому я решил попробовать еще раз и, поразмыслив, пришел к выводу, что напиток неплох. Он бодрит, да и, как сказал Измир, сейчас он набирает популярность в Турании…
В этот момент мы подъехали к воротам нашего небольшого домика. Поначалу я была удивлена, что довольно удачливый купец живет так небогато, а потом узнала, что все его деньги сейчас вложены в покупку доли корабля и в товар. Однако, отец уже присмотрел новый дом, и если все и дальше пойдет удачно, то совсем скоро мы переселимся в него.
Из дома, вытирая полотенцем руки, выбежала Малика и, улыбаясь, принялась подгонять гревшегося на ласковом весеннем солнышке старого Кирима, чтобы тот поскорее открывал ворота. Так дружной и веселой толпой мы и направились в дом, где Малика тут же стянула с мужа сапоги и, вытолкав нас всех за дверь и надавав заданий, потянула того умываться и кормить.
Мне было жутко интересно, что же ей рассказывает отец, однако лезть и подслушивать не решилась, все-таки молодые люди давно не виделись и понятно чем могут заниматься, а во вторых — знала, что самые важные новости отец предпочитает рассказывать в спокойной обстановке после ужина, когда отправляют детей спать.
Придя в кухню, куда меня отправила Малика с наказом сделать к чаю сладких лепешек, я задумалась. Готовить эти самые сладкие лепешки совершенно не хотелось. На самом деле это были примитивные оладьи, с той лишь разницей, что запекались они в печи и без добавления погашенной соды, короче, получались маленькие, толстенькие и довольно вкусные блинчики. Малика их готовила каждый раз, когда отец возвращался домой, и подавала с медом.
Вообще, на мой взгляд, со сладостями здесь не очень. Что-то, конечно, готовили, как те же сладкие лепешки, засахаренные фрукты, мармелад, даже медовую пахлаву, однако тех десертов, которыми я любила лакомиться в своем мире, здесь не было, а на мед у меня оказалась жуткая аллергия.
Сейчас мне захотелось порадовать отца чем-то новеньким. Но вот чем? Пригодной для различных кулинарных экзерсисов посуды здесь не было, да и весна на дворе — фрукты даже завязаться не успели. И я решила взглянуть, что, собственно, имелось в наличии.
«Ага… Почему бы и нет?» — решила, увидев в холодной3 сливки, купленные для Мамука — он недавно болел, и лекарь рекомендовал их ему для скорейшего восстановления сил, как и молоко. Нашла на полке сахар, привезенный отцом из Фархата, и стручки ванили из Турании, которые Малика, к слову, так и не придумала куда пристроить. И нечто похожее на Агар-агар нашего мира или попросту растительный желатин — местные делают его из водорослей и используют для создания фруктового мармелада, который я очень уважала, однако весной его было делать совершенно не из чего.
Последний штрих в виде подготовленных для готового продукта кружек и — вуаля! Панна-котта4, я готова тебя делать!
Сам процесс не занял много времени. Печь была уже растоплена, рецепт незамысловат, и через какое-то время я уже разливала продукт и ставила в холодную.
«Еще бы мягкой карамелью после остывания полить…» — Мечтательно подумала я и спохватилась — ведь я ее и сама сделать могу! И в этом ничего сложного тоже нет. Та-ак… где мое молочко, где мои сахарок и ванилька?!
С карамелью пришлось повозиться. Печь — это вам не газовая или электрическая плита, на которых степень нагрева можно регулировать простым поворотом колесика или нажатием кнопочки. Поэтому пару раз, чуть не сжегши сахар, я все-таки сделала мягкую, тягучую, похожую по консистенции на сгущенку карамель!
Устав, я слезла с маленького стульчика, на котором колдовала у печи, и присела на лавку у стены, облокачиваясь и блаженно поводя плечами — постоянные манипуляции с кастрюлей у плиты для пятилетнего ребенка не так уж и просты. Моих подруг-одногодок в этом возрасте к печи еще не пускали, но так получилось, что мы с Маликой этот момент как-то обошли — то ли я вела себя с посудой слишком уверенно, то ли ей просто нужна была помощь, и, видя, что у меня все получается, она не стала от нее отказываться. Я же еще в той жизни готовить не то чтобы очень любила, но умела, а под настроение могла и полдня над чем-то провозиться. Так получилось, что еще будучи подростком я увидела, как моя бабушка, которая была хорошо в годах, сослепу бросала в суп недомытые или даже грязные овощи. С тех пор я предпочла готовить для нас обеих сама.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
В этот момент на кухню вошла улыбавшаяся Малика и спросила, оглядывая столы:
— Лейла, отдыхаешь? Ты уже сделала сладкие блинчики?
— Нет, мама, я решила приготовить отцу что-нибудь новенькое!
Малика нахмурилась, но сразу браниться не стала:
— И что же это?
А я задумалась, как же обозвать Панна-котту? Здесь таких слов не знают, да и звучит слишком экзотично для этих мест.
— Сливочный мармелад! — наконец придумала я.
— Да? Это он и есть? — указала она пальцем на стоявшую на плите кастрюльку с мягкой карамелью.
— Нет, это… это … — фантазия в этот момент мне, как назло, отказала, и я обреченно ответила: — Это мягкая карамель.
— Карамел? — немного коверкая слово, переспросила она. — А пахнет вкусно, необычно…
— Карамель, — утвердительно вздохнула я.
— Странное название… откуда ты его взяла?
— Сама придумала. А что это у тебя в руках? — Спросила я, наконец, заметив, что она держит в руках какой-то мешочек.
— А, это твой отец очередной раз привез что-то экзотическое и сам толком не знает, что с этим делать. Вроде что-то для какого-то экзотического напитка. — Недовольно ответила Малика, ставя довольно увесистый мешочек на стол. — А это, кстати, можно есть? И где твой сливочный мармелад?
До этого я не совершала кулинарных экспериментов, лишь училась готовить местную кухню, поэтому недовольство и скепсис Малики понимала — трудно поверить, что ребенок может сам придумать и приготовить нечто хотя бы просто съедобное.
— Уже совсем скоро будет готов, а этой карамелью я его полью. — Ответила я и сунула нос в принесенный мешочек. — Мама дорогая, да это же кофе! — вырвалось у меня.
— Ты знаешь, что это такое? — несказанно удивилась Малика.
Я же с удовольствием вдыхала знакомый аромат и млела. Не может быть! Кофе! Офигеть! Да я о нем почти каждое утро вспоминала со слезами на глазах!
— Да-а-а… — выдохнула я и зажмурилась от удовольствия.
— Откуда?
«От верблюда» — чуть не вырвалось снова, но я вовремя спохватилась и стала лихорадочно выдумать очередную ложь. Да уж, в этом мире я себе карму прилично попорчу. Но тут уж выбора у меня не было.
— Недавно мы с девочками на берегу гуляли, а там каких-то два господина развели костер и что-то жарили. Мы сначала боялись подойти, но потом к нам донесся интересный запах, которого мы не слышали раньше. Тогда мы решили подойти и посмотреть, что они жарят. Оказалось, что один из них что-то кипятит в маленькой кастрюльке. Я и спросила, что это, а он посмеялся и ответил, что это заморский напиток — кофе — и дал попробовать и даже показал, как готовить.
Некоторое время Малика молчала, усиленно сверля меня взглядом:
— И много вас там таких интересующихся было?
И тут я поняла, что попала, причем по-крупному. Сказать, что была с кем-то из детей, я не могла, потому что никто мою ложь не подтвердит, а вот предсказать реакцию Малики, когда скажу, что разговаривала и пила неизвестный напиток с неизвестными людьми, примерно могла. Поэтому, бочком-бочком отойдя от нее на пару шагов, ответила:
— Так это… Сама была, остальные того… испугались и не пошли.
— Поня-я-я-ятно… Значит, ты, глупая малявка, подошла к незнакомым мужчинам, еще и что-то с ними пила?! — В ее руках непонятно откуда появилось полотенце, и она им замахнулась, чтобы поучить меня уму-разуму. Я, разумеется, таким образом учиться не собиралась, поэтому мы с Маликой припустили вокруг стола. — Ах ты ж, ослица малолетняя, дура непроходимая, малявка недалекая!..
