Эдвин часто говорил, что никогда не хотел иметь ничего схожего с людьми, каких встречал в Нью-Йорке. Многие из них жили в стареньких домах и, на первый взгляд, практически никуда не стремились, а такой жизни Эдвин не желал. И хоть он и старался быть не таким, как те люди, никакой оригинальности в воображаемой им идеальной жизни не было. Он, как и все, считал, что счастливый человек – это в первую очередь человек не бедный, у которого достаточно денег, чтобы не думать ни о каких связанных с ними проблемами. Он хотел разбогатеть больше всего в жизни, но никогда не задумывался, что бы он делал, окажись у него вдруг мешок денег. Ответ на подобный вопрос кажется ну очень уж очевидным, настолько, что люди даже ни на секунду не задумываются о нём, хотя многие из них в порыве радости наверняка спустили бы все эти деньги на ветер.
– Правильно. Так держать, – говорил отец Эдвина, когда тот рассказывал ему очередной невероятный план того, как сколотить состояние. Но отец, на лице которого начали вырисовываться глубокие морщины, понимал, что скорее всего ничего у его сына не выйдет и скоро вместе с молодостью мечты о богатстве неминуемо покинут его.
Одним из таких планов в одно время стало участье в скачках. Эдвин с ранних лет жизни обучался конному мастерству и многие с восхищением говорили, что ему нет равного в этом деле во всём Нью-Йорке. На соревнованиях, в которых участвовали спортсмены из всех уголков штата, Эдвин занял второе место. Радости его тогда не было предела, хотя, конечно, он немного расстроился, что отставал от победителя буквально на секунду. Но Эдвин верил, что если он продолжит усердно тренироваться, то первое место ему обеспечено. Так чётко в те времена виделось ему, как он становится знаменитым спортсменом и зарабатывает буквально по тысяче долларов в день. Никогда ещё вера в то, что его мечта сбудется не была так сильна.
Но, увы, уже в следующим соревновании Эдвин не принимал участия, потому что во время одной из тренировок упал с лошади и повредил позвоночник. Мать и отец тогда сильно за него перепугались, но, слава Богу, всё обошлось. Эдвин не мог больше участвовать в скачках и очень расстраивался из-за этого. Отказ от главного увлечения стал одним из самых сильных потрясений в жизни Эдвина, ведь он считал, что именно конный спорт – его путь к успеху, дорога к сказочному богатству. Но, тем не менее, Эдвин всё так же хорошо управлялся с лошадьми, и теперь, во время путешествия в Калифорнию, это умение здорово ему помогало.
Планы Эдвина на счёт того, как сколотить состояние, никогда не касались учебы. Природа не одарила его ни выдающимися способностями к математике, ни феноменальной памятью, ничем-либо другим в этом роде. Он, как и многие дети не любил ходить в школу, где его заставляли полдня просидеть, склонившись над учебниками. Это, пожалуй, лучше всего показывало, как сильно Эдвин отличался от своего старшего брата, который только об образовании и думал. Эрнест хотел поступить в престижный университет, но у их семьи не было на это денег. Попади он туда, его, наверное, уже на первом году обучения называли бы самым лучшим студентом.
– Всё потому, – говорил Эрнест, с досадой думая о будущем, – что в этой стране не важно, что у человека в голове, важно лишь, что у него в кошельке.
Но Эрнест хоть не любил за это свою страну, не желал никуда переезжать. Он отличался от Эдвина ещё и тем, что не любил путешествовать, даже переезд на новый дом казался ему просто невыносимым. А Эдвин думал, что будь у него достаточно денег, он бы совершил кругосветное путешествие, он часто видел во снах, как приезжает в различные страны. Эдвин верил, что когда-нибудь и эта его мечта обязательно должна сбыться…
Время летело очень быстро, Эдвин наслаждался поездкой, и часы теперь для него казались минутами. Впереди виднелась вереница таких же белых фургонов. Оглянувшись назад, Эдвин также увидел фургоны путешественников. Если и всю дорогу до Калифорнии эти группы впереди и сзади будут сопровождать их, то тогда и никакие индейцы не страшны. Индейцы наверняка не решаться напасть на такое количество человек.
Фургон Эдвина снова догнал лошадь Конора, который продолжал рассказывать анекдоты. После очередного его рассказа, все засмеялись.
– Откуда ты так много историй знаешь? – сквозь смех спросил его кто-то.
– А ты приезжай в мой город, там много этих черномазых расплодилось, размножаются как тараканы какие-то, – ответил Конор и сплюнул, а после отпил немного воды из фляги.
– Ну, скажешь тоже, тараканы, – послышался чей-то голос, а затем смех.
Конор замолчал, но все знали, что это ненадолго, через минут десять он расскажет ещё какую-нибудь смешную историю.
Иногда к фургону Эдвина подъезжал мистер Рассел, он подбадривал путешественников и делился воспоминаниями о Мексиканской войне. Бывший военный – идеальный проводник, он мог с лёгкостью поднять дух всем членам своей группы и, к тому же, обладал немалым опытом.
– Мистер Рассел, – обратился к нему Фрэнк, – а сколько будет продолжаться наша поездка?
– Где-то около полугода, – быстро отвечал Роберт, – путь неблизкий, но он того стоит. Калифорния – прекрасное место: плодородная земля, цветы, солнце и, конечно, золото! Вот приедем, и вы всё сами увидите. Жду не дождусь, чтобы на вашу реакцию посмотреть.
– А Вы бывали в Сан-Франциско?
– Спрашиваешь тоже. Конечно, был! Но мне этот город не понравился, там сейчас очень много переселенцев.
Сказав это, мистер Рассел поправил шляпу, взял за узды лошадь и, ускакав вперёд, оторвался от группы, показывая ей дорогу.
С проводником группе Эдвина, определённо, повезло. Ещё когда, они укладывали инструменты и еду, стало ясно, что Роберт очень любит порядок, он привык класть каждую вещь на определённое для неё место. Впечатление о мистере Расселе создавалось, как об очень приветливом человеке, но чувствовалось всё же, что он немного замкнут. Больше всего его, по-видимому, волновало поведение членов группы, отчего он часто говорил:
– Всё зависит от дисциплины… и как быстро мы приедем – то же.
Огненный цветок, именуемый солнцем и украшающий собой небосвод, опускался всё ниже и ниже к земле, чтобы на ещё одну ночь скрыть свою красоту от мира. С гор спускался туман, и становилось прохладно. Эдвин невольно вздрагивал, когда его нагонял ветер, а ведь они ещё даже не достигли пустыни, в пустынях, Эдвин слышал, ночная температура нередко опускается ниже нуля.
Для первого ночлега они остановились на берегу реки. Несколько человек готовили всё к ужину: наполняли котелки водой и разводили костёр. Все собрались тесным кругом, и каждый, как мог, помогал в приготовлении пищи.
Гул голосов заглушал собой различные звуки, долетавшие из густившихся сумерек. Если прислушаться, то можно было услышать шуршание, доносившиеся из небольшой рощи, или плеск воды в реке. Но если неподалёку и находились какие-нибудь опасные звери, из-за костра, свет которого виднелся далеко отсюда, они бы не решились приблизиться к людям.
Эдвин уже успел познакомиться практически со всеми членами группы, но когда очередь дошла до молчаливого Мэтью, ему не захотелось разговаривать с ним. Даже подойти к Мэтью оказалось для Эдвина непосильной задачей, потому что от того очень неприятно пахло. Черные жирные волосы Мэтью блести в свете фонаря, от чего думалось, что мылся он в последний раз на прошлое Рождество. «И как, интересно, Том весь день рядом с ним ехал?» – не мог понять Эдвин.
Мэтью в основном общался только с Конором, говорил он тихо, пряча при этом руки за спину. Его бегающий туда-сюда взгляд явно показывал, что Мэтью что-то скрывает, хотя, возможно, он был просто стеснительным, очень замкнутым человеком. Эдвину показалось странным, что Мэтью много общается с Конором, который мог бы выбрать более интересного собеседника. Эти двое явно не внушали доверия.
Вскоре приготовили ужин, все достали тарелки и подошли к котелку с ещё дымящийся ароматной похлёбкой. Аппетит на свежем воздухе был отменным, и буквально через пять минут от ужина уже не осталось и следа.
Помыв тарелку в реке, Эдвин отнёс её в фургон и вернулся к общему кругу. Мистер Рассел сказал, что пора уже ставить палатки. Фрэнк, Мэтью и Марк, с которым Эдвин познакомился всего несколько минут назад, сходили к одной из повозок и принесли несколько больших палаток, на два человека каждая. Несмотря на то, что палатки быстро поставили, и время было уже позднее, никто не высказал желания отправиться спать.
Конор принёс небольшую керосиновую лампу, Марк – колоду карт. Зажгли лампу, поставили её на походный столик, и Конор позвал всех остальных на игру.
В следующие минуты над столиком склонилось уже около пятнадцати человек, все хотели поиграть, но так как места да и карт хватало далеко не всем, многим пришлось просто наблюдать. Света керосиновой лампы было явно не достаточно, из-за чего игрокам и наблюдавшим за игрой людям приходилось низко наклоняться, чтобы разглядеть карты. Многие хотели сыграть в Блэкджек, но Марк сказал, что лучше в покер, так как карты принадлежали ему, никто не стал с ним спорить.
