Итак, сонник, это сулит мне улучшение в плане финансов? Или следует бить тревогу, менять образ жизни, прикупить темный плащик и на всякий случай арендовать себе местечко рядом вон с тем типчиком в черных ночнушке и чепчике?
В мою сторону что-то тянется. Гражданин в балахоне, с которым я поздоровалась, протягивает мне обвернутую черной тканью руку.
На моей родине даже бомжики вежливые. Аж гордость берет.
Тоже тяну руку для рукопожатия, забыв, что на моих пальцах по-прежнему висит найденный червяк.
‒ Ой, извините…
Наблюдаю за тем, как из-под тканевых складок незнакомца на мою ладонь шлепается еще два извивающихся червя.
‒ Э-э… вы тут насадки для ловли рыбок обронили.
Люблю собирать информацию по крупицам. Прямо врубай дедукцию и заставь Шерлока умиляться.
Короче, у меня тут сходка рыбаков. А что? Запрета на многогранность интересов еще никто не выдумал. Кто-то крестиком вышивает, из бисера плетет, горшки варганит. А эти вот от рыбалки тащатся.
‒ Держите. ‒ Подношу шевелящуюся кучку поближе к руке типчика в балахоне. ‒ Ваши черви. ‒ На мою ладонь шлепается изогнутый палец. ‒ И ваш… палец.
Оторопело разглядываю кусочек чужой конечности. Кожа на отвалившемся суставе посерела и местами облезла, кокетливо обнажив костяное нутро.
‒ Два пальца, ‒ на автомате озвучиваю я, когда к первому пальцу присоединяется второй.
Все, конечно, хорошо, и день нынче ничего так прошел, но у меня тут, пардон, крошащийся рыбак.
Смачно икаю, но не двигаюсь. Думается, что выкидывать прочь чужие пальцы, по меньшей мере, невежливо. Да?
На мою ладонь опускается вторая рука незнакомца. Морщусь от ледяного прикосновения, мельком отмечаю, что с маникюром у второй конечности тоже не лады, и облегчено вздыхаю, понимая, что случайные «презенты» возвращены владельцу. И те, что шевелятся, и те, что когда-то шевелились.
Продолжаем наш загадочный путь в полном молчании. Остальные «рыбаки» на контакт со мной не идут. Не скажу, что я от этого очень уж расстроена.
Пять раз поднимаю ноги и машу ими в воздухе, чтобы хоть как-то согреться. Три раза нахожу червей и возвращаю их соседу. Тот молчаливо принимает животинок, но пальцами больше не разбрасывается.
А сон все никак не заканчивается.
‒ Простите, ‒ использую максимально вежливые тональности и умеренную громкость, чтобы не нарушить всеобщую идиллию мрачности. ‒ Не подскажете, где мы едем? Куда мы приедем? И когда мы доедем?
Около минуты не происходит абсолютно ничего. Никакой реакции. Я даже расслабляюсь, решив, что ясных ответов мне сегодня не светит, как вдруг удушливое пространство шевелит шипящий потусторонний голос.
‒ Великое Тело. Пекло. Ныне.
Или чувак вещает о грандиозно вкуснющей булочки, которую пекут прямо сейчас, или мне срочно нужен дешифровщик.
Полностью погружаюсь в мыслительную деятельность, поглаживая на ладошке найденного червя.
Очевидно, что мой неразговорчивый сосед только что разом ответил на все три моих вопроса. Итак, что мы имеем?
Великое Тело.
Это ответ на вопрос о нашем местонахождении. То есть все вокруг ‒ некое тело? Да и еще и великое? Прямо тема для высокопарных философских рассуждений.
Не понаслышке знаю о величии всяких там тел. У меня в подъезде на первом этаже дама проживает размеров, мягко говоря, необъятных. Если у слепленного снеговика по стандарту три шарообразных снеговых кома, то самое большое ‒ брюшко ‒ это все моя соседка. Большой ком. Не снежный, ясное дело. Позитивный и счастливый человечек. Она даже бегает позитивно. Как пингвинчик. Туловище отдельно, а по бокам ручки ‒ хлопки-хлопки. А какая она ловкая ‒ просто вау.
Вот это да ‒ настоящее «Великое Тело». Уважуха.
А что у нас в данный момент? Кажется, чьи-то вздувшиеся внутренности.
Отлично, по ходу дела, меня проглотила какая-то потусторонняя тварь. Получается, мое сновидение ‒ на самом деле кошмар?
Унизительно. Меня сожрали, а я проморгала этот момент. Можно прокрутить этот фильмец назад, а? И, кстати, срок для апелляционного обжалования еще не прошел? Хочу обжаловать вердикт немедленного пожирания и выбить дурь из моего адвоката.
Что там дальше?
Пекло.
Пекут, пекли, печет…
А кушать по-прежнему хочется. Червями и отваливающимися конечностями мой аппетит не перебить. Я мыслю, следовательно, я существую, следовательно, я хочу жрать. Пардон, Декарт, за вольную трактовку.
Хватит отвлекаться, милая Мила!
Всегда использую это сладковатое и до жути раздражающее меня сочетание, чтобы разгрести беспорядок мыслей. От него даже на языке остается приторный налет.
Пекло…
На ум приходит щедро одаряющая меня проклятиями бабуся с камышом. Куда она меня там послала? Точно. В Ад!
Мои глаза непроизвольно расширяются от осознания чудовищности происходящего…
Вот это номер. Меня закинули на транспорт, движущийся прямиком в адское пекло.
Мила, срочно проснись!
Глава 4. КОШМАР И ФАСОВЩИК
Вскакиваю на ноги и начинаю метаться. Стены-батуты отбрасывают меня обратно, а больнючие щипки не помогают проснуться. Бегу вдоль всего цилиндра, нарушая размеренный покой тумана и бомжеватой тусовки, но в итоге не нахожу выхода и внезапно возвращаюсь на то же место, откуда и ушла.
Плюхаюсь обратно к червивому соседу и снова задумываюсь.
Дело ‒ труба. Старушенция, по ходу, злобная ведьма. Взяла и из мести зашвырнула меня на скоростной в Преисподнюю. Вот и помогай после этого людям.
В сказки не верю. Какие уж тут сказки, когда неумолимая реальность ежедневно поглаживает по головке молоточком?
Стучу кулаком по вздутой поверхности рядом с собой. Как настоящая.
Не может этого быть. Я за рациональность. Голосую и ратую.
Я сплю. Вот этого нет. И этого тоже не существует. Потому что… нерационально.
Скоростной экспресс, бесплатный билет на который спонсирует Ад Кромешный, неожиданно тормозит. С ног не валюсь, как и остальные пассажиры, но об остановке догадываюсь по замершим искоркам в прозрачных элементах стен. Да и так называемое Великое Тело перестает пульсировать.
‒ Хэй, тухлики, на выход! ‒ пронзает воздух звонкий оклик.
Видимо, голос чем-то многократно усилен. Очевидно, что доносится он снаружи, но здесь, в душном нутре монстра, его отлично слышно.
На выход, значит?
Смотрю в одну, потом в другую сторону. Если мы в желудке сверхъестественной твари, то, если рассуждать логически, выйти должны через…
Самопровозглашенной девочкой на побегушках у бесталанного адвокатишки была. Продавцом игрушек для взрослых была. Переработанным продуктом жизнедеятельности потусторонней тварюги…
Охохонюшки, жизнь ‒ одна большая игра с набиранием скиллов и опыта.
‒ Куда топать? ‒ обреченно интересуюсь у соседа.
Как ни крути, а снаружи, думаю, будет получше. А то вдруг твари все-таки захочется меня переварить?
Вместо ответа, «рыбак» встает и присоединяется к медленной процессии «коллег». Встаю в конец колонны, накидываю капюшон и нервно цепляюсь за завязки у шеи.
Не боюсь, но объективно опасаюсь.
Кому тут напомнить о правах и гуманности? А еще неплохо бы переговорить с руководством и убедить начальствующих, что мое пребывание здесь ‒ ошибка.
Под каблуками что-то хлюпает и сплющивается. Надеюсь, это «что-то» было неживым еще до моего вмешательства, а то как-то совестно. Меня и мою пованивающую команду окутывает знакомый туман. Бреду за последним «тухликом», боясь утратить ориентир.
Минута беспокойного шуршащего марша, и мы, наконец, выбираемся на свет. Первое мгновение прикрываю глаза от солнца, но спустя миг понимаю, что солнечных лучиков нет и в помине.
Осматриваю местность. Нынешнее положение: широкий деревянный помост, от которого отходят невысокие ступени. Оглядываюсь на Великое Тело. Моя челюсть упархивает к земным низинам.
