Несомненно одно — священник оказался одержимым амбициями авантюристом, готовым ради их удовлетворения рисковать, в том числе и своей жизнью. Что, вопреки заявлениям президента России, он и делал 9 января 1905 года.
Малевич посвятил «Черный квадрат» Ленину
Что касается «Черного квадрата», то он был, как известно, посвящен Малевичем Ленину. Но это не единственная его работа, у него есть и другие, и там есть на что посмотреть, уверяю вас. Я не хочу никаких оценок давать, тем не менее, конечно, реализм мне лично ближе, я думаю, большинству наших граждан ближе.
(Из выступления на конференции Общенародного Народного Фронта, 5 декабря 2013 года)Задуманный в 1913 году «Черный квадрат» художник-абстракционист Казимир Малевич завершил 8 июня 1915 года, датировав, однако, годом замысла. Неизвестно, знал ли он тогда о существовании Ленина вообще, и уж точно никаких картин тогда ему не посвящал. Нет никаких сведений и о посвящении вождю большевиков последующих трех «Черных квадратов» созданных в 1923, 1929 и 1932 гг. Правда, уже после кончины Ленина Малевич в своей работе «О беспредметном» предложил свою программу его посмертного почитания, но использовать в ней предлагал не квадрат, а куб.
«Каждый рабочий-ленинист в доме своем должен иметь куб как напоминание о вечном, постоянном учении ленинизма, которое становится символическим, раздваивающим материальный быт на культ <и на быт>. Вся обрядность, конечно, должна быть сделана художниками, ибо до сих пор полагают, что художник оформляет жизнь. (Художники-символисты, идеалисты должны иметь успех, но не футуристы, кубисты, супрематисты-беспредметники.) Они ее возводят в образ художественного символа, но это жизнь другая, нежели реальная. Отсюда возникают мастера, которым даны будут росписи и постройки новых храмов, которые должны возникнуть при фабриках, или клубы примут их вид. Музыка, поэзия создадут музыку и песни. Клубы должны будут переименоваться в дома Ленина, т.е. уголок Ленина разрастется в дом, комнату, а когда ленинизм овладеет Италией, то дом Петра наречется домом его. Тогда только создастся портрет или образ Ленина во всемирном величии, идеально символический, статично-культный. Художество станет на вторую ступень после первой ленинской религии, а научно-экономический материализм на третью ступень; <полная> аналогия предыдуще<му> быт<у> или жизни, состоящей из трех элементов: 1) религии, 2) художества, 3) экономических условий. В области искусства в ленинизме не должна быть смена; футуризм, кубизм не должны быть, они текучи, динамичны; здесь, конечно, все должно быть классично, вся материя принимает образ <искусства> Браманте, Палладио, Рафаэля, тут возникнет борьба пирамиды Хеопса с кубом, формой погребения Ленина. Для этого нужно выбрать место и построить пирамиду — или куб, а в кубе пирамиду. Треугольник побежден четырехугольником, отсюда прямоугольную культуру можно назвать коммунистической или внеклассовой культурой, но не античную, треугольную».
Профессор истории колледжа Уэллсли Гарвардского университета Нина Тумаркин в своей монографии «Культ Ленина в Советской России» на основании этих слов объявляет Малевича одним из основоположников почитания Ленина в СССР. Оппонирующий ей профессор Амстердамского университета Моймир Григар в статье «Ленинизм и беспредметность: рождение мифа», напротив, трактует слова Малевича как «протест против обожествления Ленина, против статического толкования его политической теории и практики». (Если так, то сторонники революционной эстетики тогда проиграли. Это видно даже по облику ленинского мавзолея, построенного в виде ненавистной Малевичу пирамиды. Не говоря уже о возврате к классическому искусству, начиная со второй половины 30-х гг.)
Только вряд ли Путин или составители его речей задумывались над столь высокими материями. Скорее всего, они просто вспомнили старый анекдот: «Что такое «Черный квадрат» Малевича? — Это закрашенная картина «Ленин и купальщицы». Ну и решили, что нечто подобное имело место на самом деле.
ПАТРИАРХ ВСЕЯ РУСИ КИРИЛЛ
Владимир Михайлович Гундяев
До 1812 года Наполеон был непобедим
В эти дни мы празднуем 200-летие Отечественной войны 1812 года, во время которой наши предки дали отпор нашествию «двудесяти языков» — огромной армии, собранной со всей покоренной Наполеоном Европы, армии, которую возглавлял доселе непобедимый полководец и властитель. События конца XVIII -начала XIX века всколыхнули весь Старый Свет: глубокий духовный кризис породил сначала Французскую революцию 1789 года, а затем бонапартистскую диктатуру и общеевропейскую войну. Не осталась в стороне от происходящего и Россия. В течение длительного времени она пыталась сдерживать натиск врага дипломатическими и даже военными средствами, но все же попущением Божиим избежать беды не удалось.
(Послание в связи с празднованием 200-летия Отечественной войны 1812 года, 5 сентября 2012 года)Судя по высказываниям последних лет, предстоятель РПЦ давно уже живет в параллельном мире, где Лжедмитрий I царствовал после Василия Шуйского, православные государства до последнего российско-грузинского конфликта не воевали между собой за спорные земли, а Великая Отечественная война закончилась 6 мая, потому что это день Святого Георгия-Победоносца.
Попытки донести до святейшего уха, что православные страны отгрызали друг у друга политые кровью горы и долины ничуть не менее успешно, чем католические, не увенчались успехом. (Хотя процесс этот шел, начиная с захвата православным болгарским царем Борисом православного византийского города Охрида в 867 году и заканчивая отъемом в 1941 году православной Македонии православными болгарами у православной же сербской династии Карагеоргиевичей.) Не поверил патриарх и в то, что бои с крупными соединениями гитлеровцев и их пособников в Европе завершились лишь к 15 мая, а Шуйский пришел к власти, свергнув и убив Лжедмитрия. Наоборот, он все глубже проваливается в параллельную реальность.
В этой реальности России пришлось в течение длительного времени сдерживать натиск сначала французских революционеров, а потом Наполеона, которые, не имея общей границы с Россией, уже в 1789 году обстреливали с моря Петербург и отправляли армады воздушных шаров бомбить Москву. Совсем иная ситуация сложилась в нашем мире, где в 1799—1800 гг. русская армия, «сдерживая натиск» французов, удачно вышибла их из Италии и с греческих Ионических островов, но не смогла удержаться в Швейцарии и Нидерландах.
Следующее «сдерживание натиска» началось боем 19 октября 1805 года у австрийского города Линца и закончилось миром, подписанным в прусском Тильзите 7 июля 1807 года. За прекращение «сдерживания» России удалось получить неплохие отступные. После Тильзитского мира ей достался прусский Белосток, формальное участие в войне с Австрией позволило получить Тарнополь, а самым выгодным оказалось нападение на воюющую с Наполеоном Швецию. Победоносно завершив войну с ней, Александр I пополнил свои владения Финляндией.
Подобное «сдерживание», за тысячи километров от своих границ, скорее напоминает защиту западных ценностей Соединенными Штатами в Ираке, и лишь третья война с Францией и ее вассалами, начавшаяся в 1812 году, носила с нашей стороны оборонительный характер. В ней наполеоновскую армию уничтожили почти полностью, что стало самым тяжелым, но отнюдь не первым поражением императора.
Первыми самостоятельно проведенными и неудачно закончившимися сражениями для тогда еще совсем молодого генерала Бонапарта стали бои с австрийской армией генерал-фельдмаршала Йозефа Альвинци, попытавшегося деблокировать осажденную французами крепость Мантую. Бонапарт решительно атаковал противника, но австрийцы в деле при Бассано 6 ноября 1796 года отбили его наступление и продолжили движение к Мантуе. Неудачей завершилась и повторная французская атака 12 ноября при Кальдьеро. Впоследствии, комментируя итоги этого боя, французский главнокомандующий писал: «Противник с основанием приписывал себе победу. Его аванпосты приблизились к Сан-Микеле, и положение французов сделалось действительно критическим»{7}.
Сокрушительный разгром Альвинци при Арколе 15— 17 ноября 1796 года и Риволи 14—15 января 1797 года, капитуляция Мантуи 2 февраля 1797 года и выход французской армии на ближние подступы к столице Австрии Вене затмили осечки у Бассано и Кальдьеро, но следующая кампания Бонапарта стала его стратегическим провалом. В 1799 году двинувшиеся из только что отвоеванного у Османской империи Египта в принадлежащую ей же Сирию французские войска были остановлены у обороняемой англичанами и турками крепости Аккра. Бои под Аккрой длились с 19 марта по 21 мая. Гарнизон под командованием правителя Дамаска Джаззара-паши и английского адмирала Сиднея Смита отбил три штурма — 28 марта, 25 апреля и 7 мая, а постоянно подвозимые британским флотом подкрепления сделали дальнейшую осаду невозможной. Французы отступили, попытка завоевания Сирии провалилась, а затем Бонапарту пришлось бежать из Египта, оставив там всю армию, которая в итоге капитулировала. Уже в конце жизни на острове Святой Елены Наполеон с горечью называл Аккру песчинкой, помешавшей ему дойти до Константинополя, а потом и до Индии.
