– Благодарю вас, мистер Ситон. Я тоже рада этому.
Мы остановились напротив двери каюты – к моему немалому облегчению, ибо мне с большим трудом удавалось скрыть, какое впечатление произвел на меня рассказ мистера Ситона.
– Благодарю вас, – повторила я. – Надеюсь, вы не обидитесь, если мой муж не выйдет к вам: после тяжелых ранений и болезни он чаще обычного нуждается в отдыхе. Но когда он проснется, я непременно расскажу ему, что встретила вас; надеюсь, он будет рад увидеться со старым другом.
– Я слышал, что он был ранен и попал в плен… Передайте ему мои наилучшие пожелания. Пусть не гневается на меня за то, что я рассказал вам о его предыдущем браке.
– У него нет причин для гнева, сэр, – успокоила я его. – Я думаю, единственное, к чему он стремился, – не посвящать меня в ужасные подробности гибели своей первой жены.
– На долю его семьи выпало столько горя, миссис Мэртсон. Отныне вместе с вами в их доме поселится счастье. Тео необычайно повезло, что он встретил вас. До свидания!
Он приподнял шляпу и поклонился.
Войдя в каюту, я увидела Тео сидящим на кровати.
– Долго же тебя не было, – заметил он с непривычной холодностью.
Я аккуратно положила зонт на стул, сняла шляпу и села напротив.
– Ты спал, и я боялась неосторожным движением разбудить тебя, поэтому решила пройтись по палубе, и… и там я встретилась с мистером Ситоном, твоим давним другом.
– Вот как?
– Сердишься, что я вышла из каюты одна? Но мне совершенно ничего не угрожало – пароход был на самой середине реки.
– Ты вольна поступать так, как считаешь нужным, Нэнси. Думаю, тебе хватит благоразумия позаботиться о своей безопасности.
– Значит, ты недоволен моей встречей с мистером Ситоном?
– Нет, Нэнси, просто я зол на себя. Я слишком хорошо знаю мистера Ситона – он наверняка уже успел рассказать тебе о моем первом браке. А это должен был сделать я сам. В тот самый момент, когда я понял, что люблю тебя, я обязан был рассказать тебе об Аиде, но… я не смог. Я боялся тебя потерять. И чем дальше, тем больше. Каков герой! Не хватило духу открыть собственной жене то, на что она имела полное право.
– Не стану утверждать, будто мне безразлично, что ты это скрыл от меня. Да, я обижена твоим недоверием. Но это ничего не меняет в наших отношениях. Моя любовь к тебе осталась прежней. Видишь, ты зря боялся.
Он порывисто привстал с кровати, но затем снова сел, словно не чувствовал себя вправе приблизиться ко мне, прежде чем я не узнаю всей правды.
– Но осталось тайной, как она умерла, – сказал он. – Это мог быть несчастный случай, но мы не нашли тому доказательств. Можно предположить самоубийство, но я никогда не смогу поверить, что Айда, будучи такой счастливой и радостной, когда мы расставались, несколько часов спустя могла принять роковое решение. Остается одно – убийство. Но и этому нет ни одного доказательства, а главное – не может быть, чтобы кто-нибудь желал ей смерти.
– Мистер Ситон сказал, что это произошло после карнавала.
– Да. Бал масок – кульминация Марди-грас. Это самый большой праздник в Новом Орлеане – день, когда царит безудержное веселье. В годы войны он был забыт, но в тот вечер, когда мы с Айдой приехали на бал, до войны было еще так далеко – целых два года. После карнавала я остался в городе, чтобы решить кое-какие вопросы, связанные с плантацией, а мой дед с Айдой отправились в имение. Дома они пожелали друг другу доброй ночи и разошлись по своим спальням. А на следующий день ее нашли мертвой…
– Так много лет прошло, Тео, – сказала я. – Я понимаю, каким страшным ударом это было для тебя, но я обещаю тебе помочь заживить и эту рану.
– Лишь тебе одной это под силу, – ответил он, благодарно улыбнувшись мне. – Но это, увы, не единственное несчастье, постигшее нашу семью. Определенно, судьба к нам неблагосклонна. У меня был отец и три брата – все они погибли на войне. Об этом я уже рассказывал, но не упомянул о другом. Мой брат Эймс женился незадолго до войны; он взял в жены прелестную девушку по имени Роуз. В ту ночь, когда они вернулись с бала – никто тогда, конечно, не предполагал, что он будет последним, – Роуз внезапно исчезла, и о ней больше никогда не слышали.
– Неужели так и не удалось узнать, что произошло? – я задумалась. – Можно понять, как Аиде удалось выйти из дома незамеченной – она оставалась в комнате одна. Но, насколько я понимаю, Роуз была вместе с мужем?
– И да, и нет. Видишь ли, в тот вечер Роуз попросила его вернуться пораньше – пожаловалась, что плохо себя чувствует. За несколько дней до праздника она оступилась на лестнице и упала, сильно ударившись. Позже, когда Эймс вспоминал события того вечера, именно это обстоятельство показалось ему особенно странным – ведь на протяжении всего бала Роуз выглядела совершенно здоровой. Она не пропустила ни одного танца, буквально сияла от счастья – но внезапно выражение ее лица изменилось, а в движениях появились скованность и нервозность. Тогда Эймс объяснил это чрезмерным возбуждением…
– Логичное объяснение. Ты говоришь, она упала? Возможно, она ударилась при этом головой?
– Действительно. Ей очень не повезло – сильные ушибы по всему телу. Это случилось всего за неделю до Марди-грас. Она собиралась на конную прогулку с Эдвином Ситоном, но его задержали какие-то дела, и он прислал свою сестру Сару передать Роуз извинения. Когда Сара приехала, Роуз была еще не одета и не смогла ее принять. Сара осталась подождать, чтобы лично передать извинения брата. Видимо, Роуз неловко было задерживать девушку – во всяком случае, она в ужасной спешке выскочила из комнаты и бросилась вниз по лестнице. На ней был костюм для верховой езды; очевидно, она зацепила юбку каблуком сапога и споткнулась. Сама же Роуз клятвенно уверяла Эймса, что кто-то нарочно подложил на лестницу какой-то предмет, чтобы она споткнулась. Позже Эймс рассказал мне, что он посмеялся тогда над подозрениями жены, – кому, в самом деле, пришло бы в голову причинить намеренное зло этому невинному существу. Он даже стал ее поддразнивать, говоря, что это сделала Сара: будто бы, потеряв надежду заполучить в мужья меня, она обратила свои взоры на Эймса. Надобно сказать, что Роуз и Эймс любили друг друга, но и ревность их не знала границ. Эймсу тут же пришлось раскаяться в своей неудачной шутке – Роуз разрыдалась, и он поклялся никогда не говорить ей ничего подобного.
– А как думаешь ты – имело ли предположение Роуз какие-либо основания, не мог ли кто-то и в самом деле подстроить ей это…
– Разумеется, нет! – воскликнул Тео, не дав мне договорить, точно подчеркивая, сколь абсурдна сама эта мысль. – Ты же знаешь, как неудобно ходить в этих юбках, особенно когда на ногах сапоги.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
