Полгода назад они создали маленькую посредническую фирму по покупке недвижимости в Чехии. Это была авантюра чистой воды, как и все их предыдущие попытки быстро разбогатеть. Чем только не пробовали торговать братья Курбатовы за последние пять лет: итальянской обувью, немецкими памперсами и тампаксами, турецкими дубленками, французским шоколадом, отдыхом на Кипре, американскими оздоровительными программами, живой водой с Тибета, средствами для ращения волос и для удаления волос – всего не перечесть.
Иногда им даже везло, удавалось кое-что заработать. За эти пять бурных лет они успели влипнуть в пару-тройку весьма неприятных историй, но каждый раз чудом выкручивались в последний момент.
Вот и сейчас на посредническую фирму был произведен серьезный наезд, причем с двух сторон: с одной стороны, стали донимать бандиты, с другой налоговая инспекция. Когда это началось, Дениска отправился в Прагу, там был липовый филиал фирмы, состоящий из одной комнаты в квартире приятеля-чеха Иржи Словчика. Надо было подстраховаться, собрать кое-какие документы, подчистить концы, обеспечить тылы, в общем, дел у Дениски хватало.
Антон остался в Москве, чтобы попробовать договориться хотя бы с одной атакующей стороной, найти компромисс, лазейку, либо обеспечить надежную криминальную крышу, которая решит проблемы и с наехавшими «отморозками», и с налоговой полицией.
За эти три, дня ему удалось выйти на серьезных людей, но люди эти не сочли маленькую посредническую фирму достойным объектом для своего высокого покровительства. А атака с обеих сторон приобрела совсем уж угрожающий характер. Нельзя было медлить. И Антон принял решение: фирма исчезла, испарилась, будто и вовсе не существовала.
Исчезло все – в подвальчике, где был крошечный офис, какая-то другая фирма делала европейский ремонт и про «Стар-Сервис», который находился здесь всего неделю назад, не имела ни малейшего представления. Номер телефона и факса принадлежал теперь неизвестно кому, каким-то совершенно посторонним людям. А сам Антон кочевал от одной своей пассии к другой и в собственной квартире не появлялся.
Но Денис этого еще не знал. Он был в Праге. В последний раз они общались по телефону неделю назад, и тогда ситуация еще не выглядела столь безнадежно. А потом связь оборвалась. Иржи Словчик уверял, что Денис всю эту неделю у него не появлялся, не звонил. Гостиничный номер не отвечал. Антон не слишком волновался за брата. Там, в Праге, сейчас спокойней, чем в Москве. Наезжали здесь, а там никто пока не трогал. Сообщить Дениске, что фирмы больше нет, надо было непременно. Но пока не получалось.
* * *
Денис Курбатов влетел в приемную офиса небольшой туристической компании на Кленовой улице и затравленно огляделся по сторонам. Не было ни одного посетителя.
– Доброе утро, пан. Я могу вам чем-нибудь помочь? – улыбнулась ему девушка, сидевшая за компьютером.
– Пани, факс! Мне надо срочно отправить факс в Москву!
– Матерь Божья! Денис! – Девушка вышла из-за стола.
Она была высокой, полноватой, очень миловидной. Копна ярко-рыжих волос, большие круглые темно-зеленые глаза, мягкий овал лица, полные губы. Денис несколько минут глядел на нее, тупо хлопая глазами.
– Неужели я так изменилась? – покачала головой девушка. – В общем, ты, конечно, тоже изменился. Столько лет прошло. – Она вздохнула. – Я Агнешка Климович. Ну, вспомнил? Теперь я пани Бем.
Агнешка… Да, конечно, он должен был сразу ее узнать. У них в четырнадцать лет был заколдованный треугольник. Рыжей Агнешке нравился Антон, а она нравилась Денису. В общем, это была его первая любовь, горькая, глупая, никому не нужная. Он не ревновал ее к брату. Ему просто было обидно. К тому же, если бы Антон не нравился рыжей Агнешке, они не шлялись бы втроем поздними вечерами по Стару Мясту, не сидели бы в крошечных кондитерских.
У нее все лицо было усыпано яркими хулиганскими веснушками. Она, была очень худенькая, длинная, сутулилась и стеснялась. Она смотрела на Антона с немым обожанием, отдавала ему свои взбитые сливки, писала за него сочинения.
В четвертом классе из простой чешской школы отец перевел их в закрытый лицей. Там учились дети сотрудников Пражского отделения КГБ, мальчики и девочки из советского посольства и торгпредства. В классах было не больше десяти человек, на четырех чехов приходилось шесть русских. Отец Агнешки был крупным чиновником в правительстве Чехословакии. Она училась в одном классе с Антоном.
– Агнешка, где твои веснушки? – спросил он.
– Вспомнил наконец! – Она рассмеялась. – Нет больше веснушек, надоели они мне. Слушай, ты надолго в Праге? А как Антон? Да ты садись, давай я кофе сварю.
– Да, спасибо. – Он уселся в мягкое кожаное кресло и покосился на стеклянную дверь. – Антон в порядке. А я… Вот приехал по делам… Слушай, молено мне быстренько отправить факс в Москву?
– Конечно, – кивнула она, – вон аппарат. Ты как, от руки напишешь или тебе на компьютере напечатать?
– Я от руки. Там совсем маленький текст.
– Сам справишься или хочешь, чтобы я отправила?
– Сам. Я лучше сам. – Он встал, подошел к аппарату, написал на листочке всего несколько слов по-чешски крупными печатными буквами. Просто адрес. «Карлштейн… улица… дом номер… третий этаж… „Мокко“… Туретчина… Брунгильда».
– Это что, шпионская информация? – хохотнула Агнешка, заглянув через его плечо.
Аппарат просигналил, что факс в Москву прошел.
– Это коммерческая тайна, – нервно усмехнулся Денис.
– Ладно, я пойду кофе сварю. Я здесь сегодня одна, мы с мужем владеем этой фирмой. Есть еще секретарша и пара агентов, но сегодня я одна… Ты посиди. Можешь покурить пока. И вообще расслабься. Ты какой-то дерганый.
– Спасибо. Сколько я тебе должен?
– Хамишь, парниша! – Она весело махнула рукой. В четырнадцать они все трое зачитывались романами Ильфа и Петрова. У них даже сложился своеобразный жаргончик, состоящий из цитат. Агнешка часто разговаривала языком знаменитой Эллочки-Людоедки, у нее это получалось смешно и мило.
Она исчезла за дверью в глубине приемной. Оставшись один, Денис скомкал в кулаке листок бумаги, сунул в карман джинсов. Секунду подумав, достал расправил, оторвал кусок с написанным текстом, положил в большую медную пепельницу и поджег кончик зажигалкой. Потом крутанулся в кресле, вытянул сигарету из смятой пачки, машинально отметил что это – последняя, закурил. Клочок бумаги скорчился и почернел. Он сгорел быстро, за несколько секунд.
– Денис! – послышался голос Агнешки из соседней комнаты. – Тебе сколько сахару?
– Две ложки! – крикнул он в ответ.
– А Антон женат?
Его немного задело, что Агнешка сначала спрашивает про Антона.
– Нет! – крикнул он. – И я тоже нет.
Наружная стеклянная дверь бесшумно распахнулась. Денис успел заметить черные усы, мятый льняной пиджак, закатанный до локтя рукав, руку, обильно поросшую черными волосами. Пистолетного дула с навинченным глушителем он не увидел и вскрикнуть не успел.
В соседней комнате у Агнешки свистел электрический чайник. Никто не услышал легкого хлопка.
– Я тебя не спросила, ты завтракал? Я могу быстро согреть пару рогликов… – Агнешка застыла на пороге с подносом в руках. Забыв, что на подносе стоят две чашки с горячим кофе, она прижала ладонь ко рту. Чашки со звоном упали на пол, покатились, расплескивая коричневую сладкую жижу.
Опомнившись, она заплакала и стала звонить в полицию и в «Скорую».
Глава 2
Вера Салтыкова услышала, как зажужжал факс, повернулась на другой бок и закуталась в одеяло. Ей очень хотелось спать, хотя было уже одиннадцать утра. Она легла в четыре и теперь никак не могла заставить себя открыть глаза.
– Верочка! Я ушла! – крикнула мама из прихожей. Промычав в ответ что-то невнятное, Вера укрылась с головой. Дверь хлопнула. Несколько минут было тихо. Потом послышался быстрый топот четырех лап по паркету.
– Ай! – вскрикнула Вера, когда мокрый холодный собачий нос защекотал ей пятку. – Мотька, я сплю, отстань. – Она откатилась в глубину широкой тахты, к стене, поджала ноги.
Рыжий ирландский сеттер Матвей двух лет от роду поставил передние лапы на тах4у, разрыл носом нору в одеяле и стал бесцеремонно вылизывать Ве-рину щеку.
– Ну почему? – простонала Вера. – Почему с мамой ты себе такого не позволяешь? – Она открыла наконец глаза и села на кровати. – Я ведь знаю, мама с тобой погуляла, покормила тебя. Чего ты от меня хочешь?
Пес сел, потом лег, потом опять встал, протянул лапу, отчаянно замахал лохматым рыжим хвостом, пару раз тявкнул и уставился на Веру большими, карими, очень печальными глазами.
– Я все равно сейчас с тобой гулять не пойду. Мне надо принять душ, выпить кофе, и вообще я могла бы еще часика полтора поспать.
Пес слушал ее очень внимательно, склонив голову набок и шевеля длинными шелковистыми ушами.
