Состояние улучшается через полчаса, пока я, словно каменное изваяние, стою под прохладными струями воды и упираюсь руками в холодную плитку. Вода попадает на пол, но мне плевать. Готов на любые жертвы, лишь бы голова не раскалывалась при каждом движении.
Вроде молодой организм, а маленькой пьянки совсем не выдерживает. Выключаю воду, услышав посторонние звуки за стеной. Улыбаюсь так сильно, что скулы сводит. Вернулась-таки, не то, чтобы я рад, но…
Накидываю полотенце на бедра и выхожу из ванной, изображая дикого льва. Сразу распахиваю махровую ткань, чтобы без прелюдий ворваться в пучину разврата, но тут же замираю.
— Решил похвастать размером?
М-да… Крепко стягиваю полотенце, прикрывая срам, иду в сторону кухни и бросаю через плечо:
— Это ты? Обламывать кайф у тебя в крови. Теперь день окончательно испорчен.
— Я того же мнения, братец. — Мирон шествует за мной по пятам, не давая возможности спокойно вдохнуть в собственной квартире. — Что у тебя здесь произошло? — Слышу, что он останавливается, а сам прикладываюсь к бутылке с минеральной водой, жадно глотая ее, и чуть ли не давлюсь, когда глаза брата увеличиваются в размере.
Перевожу взгляд на дверь и внимательно рассматриваю красные стринги, которые висят не ручке. М-да… Ненаглядная-то с сюрпризом. Платье на ней было короткое, как бы ветром по пути не унесло.
— То, чего у тебя уже не будет. — Усмехаюсь и открываю холодильник, чтобы найти там что-то вкусное, но внутри шаром покати.
— У меня вполне счастливая семейная жизнь, о которой тебе, Дим, только мечтать. — Мирон хмурится, смотрит по сторонам и садится на стул, пока я ищу телефон.
— Серьезно? Инка тебе еще плешь не проела?
— Она — настоящее золото.
— Верю. Только, как это золотце посмотрело на тебя убогого?
В комнате телефона нет, и я устало опускаюсь на стул, снова хватая бутылку с водой. прикладываю ко лбу. Настоящее наслаждение…
— Позвони Армену. Закажи доставку еды.
— Заканчивал бы ты с этим.
— Хочешь, чтобы я сдох, а тебе достались все лавры? Я категорически не согласен.
Мирон достает телефон и роется в нем. Показательно. Смотрит в глаза, делает добротный заказ, завершает вызов и не менее демонстративно оплачивает его. Усмехаюсь еще больше, потому что его щедрость не знает границ. Так было еще в детстве, и за проявление доброты и величия Мирон всегда получал родительскую любовь. Мне же доставались подзатыльники за неоправданные ожидание, и не смотря на то, что я окончил экономический с красным дипломом, как они хотели, не смог изменить положение, оставаясь на почетном втором месте после совершенно во всех смыслах первенца.
— Я в состоянии оплатить свой обед, завтрак и ужин.
Мирон кривится, стуча пальцами по столу. Его высокомерный взгляд заставляет чувствовать себя дефектным, словно я без уха сидел или резко превратился в косого. Без разницы. Рядом с ним я всегда ощущаю себя раненым зверем с таким изъяном, что все начинают шарахаться в стороны.
— Я осведомлен о твоих делах с компанией.
— Хм, кто слил?
Вожу глазами по кухне, чтобы найти бутылку с алкоголем. Должен остаться. Всегда остается на тот случай, если вдруг станет одиноко. Бутылка не откажет в том, чтобы превратить скучную взрослую жизнь в веселую и не проблемную.
— Об этом знает весь город. — Тормозит, изучая меня, но я лишь пожимаю плечами. — И отец в том числе.
— Меня это должно как-то волновать?
Гаже утра у меня еще не было. Братец в моей квартире, жуткое похмелье, вечерняя игрушка забыла трусы и не осталась на обед, отец в курсе моего очередного провала, но хуже всего, жалось в глазах Мирона.
— Не строй из себя того, кем не являешься.
— Ты получил еще одни корочки?
— О чем ты?
— Мне не нужен психолог. Если хочешь попрактиковаться, то ошибся дверью.
Мирон качает головой, пока я с силой сжимаю чертов пластик и выпиваю остатки воды.
— Не хорохорься. Я пришел не достижениями мериться, а помочь тебе.
— Мне не нужна твоя помощь. Сам подниму бизнес.
— Мы это уже слышали, и к чему все привело?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Катись отсюда!
Резко вскакиваю и упираюсь руками в стол, нависая над спокойным братом.
— Дима?
Из коридора раздается сладкий голосочек, на который мы оба поворачиваем головы. Мирон рассматривает брюнетку с интересом, а я прибить ее хочу. Совсем не до развлечений в данной ситуации.
— Ой, ты не один… Здра-а-асьте…
Глупо улыбается, показывая уровень интеллекта. Брат усмехается, и я прекрасно понимаю ход его мыслей.
— И вам, юная леди, не хворать. — Говорит Мирон, а я рычу от злости.
— Пошла вон! Если не поняла, то в твоих услугах я больше не нуждаюсь.
— Что… — Невнятно мямлит, чем вынуждает пойти к ней и грубо схватить за руку. — Дим, да я просто…
— Уходи, не знаю, как тебя там! — Бурчу, волоча ее к выходу, но она резко вырывает руку из моей слабой хватки.
— Я свой плащ хочу забрать! — Гневно зыркает на меня и сдергивает с вешалки у двери непонятную тряпку черного цвета.
— Взяла? Тогда все. Свободна.
— Козел.
Прилетает очередное определение, и я крепко сжимаю челюсти, вспоминая одну деталь. Возвращаюсь в кухню, снимаю веревочки, шагаю к двери и широко распахиваю ее. Ненаглядная стоит около лифта, сложив руки на груди и насупившись.
— Красотка, — она оборачивается, а я кидаю ей нижнее белье, — трусы свои забери.
— Хам… — Цедит сквозь зубы, а я только сейчас обращаю внимание на пожилую соседку, которая замерла с ключом в одной руке, а в другой выскользнул поводок от подобия собаки.
— Что? — Не нахожу ничего умного, чем… — Вдруг простудится.
Соседка так и хлопает глазами, пока ее шавка бежит по лестнице, клацая поводком по ступенькам. Ситуация так себе, и я прокашливаюсь, когда женщина переводит взгляд на мои бедра, на которых висит полотенце. Киваю ей с улыбочкой и хлопаю дверью, отмахиваясь от брюнетки, как от страшного сна. Обычно все проще, а тут что-то определенно пошло не так.
— Мог бы и вежливее с девушкой быть. — Делает мне замечание брат, когда я возвращаюсь в кухню, накинув на себя боксеры и спортивные штаны.
Желания снова показывать свой размер Мирону не было, и я решил держать себя в руках, пока братец строит из себя святую добродетель, готовую помочь каждому нуждающемуся.
— Дим, я бы не приехал, если бы не отец. — Начинает издалека, а я фыркаю, с презрением на него поглядывая.
Не помогает. Внутри до сих пор неприятно саднит.
— Что на этот раз ему нужно? Лекцию на диктофон записал, чтобы ты мне пересказал?
— Он ждет тебя в офисе. — Мирон скрипит зубами от моих слов, но продолжает играть свою роль.
— Зачем?
— Я думаю, ты догадываешься, по какой причине он тебя позвал.
— Лично меня он никуда не звал.
Снова лезу в холодильник, где должна стоять еще одна бутылка минеральной воды, если мне не изменяет память. Прикладываю холодный пластик ко лбу и прижимаюсь спиной к холодильнику. Мозги реально закипают.
— Это формальности. Он хочет тебе помочь.
— Если бы хотел помочь, то прислал бы письмо почтой, а не тебя…
Всего накрахмаленного и идеального до блевоты. Мирон открывает рот, но в дверь звонят. Доставка еды прибывает кстати, потому что разговоры о помощи отца всегда приводят в тупик. Я не хочу принимать подачек с его барского плеча, а он всячески пытается сделать из меня примерного сына.
Пока я утоляю голод, брат смотрит на меня, скрестив руки на груди. Наблюдает за поглощением пищи свысока, и мне иногда так хочется залезть в эту черепную коробку напротив, чтобы узнать, что он думает. Испытывает отвращение от родственной связи со мной? Или наоборот, кайфует, понимая, что он, как был лучшим, так и остался?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
К сожалению, растягивать процесс не получается, да и братец, судя по всему, уходить так просто не хочет. Я откидываюсь на спинку стула и с тяжелым вздохом, вызванным переполнением желудка пищей, развожу руки в стороны.
